На лето Ульяновы собирались выехать в Fontenay, под Парижем и предполагали там остаться на целый год. В Париже цены на квартиры подскочили, что ударяло по бюджету семьи Ульяновых, да и к тому же за городом, как считал Владимир Ильич, здоровее и спокойнее жить. Но политические обстоятельства, рост выступлений рабочих по всей России, заставили Ульяновых переехать в Краков, чтобы быть поближе к России. Ленин не мог приехать в Варшаву или другой город, входивший в состав Российской империи. Он поселился как эмигрант на территории Австро-Венгрии, находившейся отнюдь не в дружеских отношениях с царской Россией. Для политического эмигранта из России здесь складывались более или менее благоприятные условия жизни.
Краков (22.07.1912 – 29.08.1914).
В Краков Владимир Ильич, Надежда Константиновна и ее мать Елизавета Васильевна прибыли 22 июня 1912 г. Уже на другой день, 23 июня, местная газета «Час» сообщала в отделе хроники, что в гостинице «Виктория» на улице Звежинецкая, 6, остановились Владимир Ульянов с женой и тещей. С помощью доктора С.Ю. Багоцкого они нашли квартиру в двухэтажном доме в пригородном районе Звежинец. За домом находился сад, спускавшийся к берегу речушки Рудавы. Квартира состояла из маленькой передней, большой комнаты с двумя окнами, выходившими на улицу, небольшой комнаты с окном в сторону сада, ставшей кабинетом Владимира Ильича, и маленькой кухни. Крупская писала в своих воспоминаниях «Грязь там была невероятная, но близко была река Висла, где можно было великолепно купаться, и километрах в пяти Вольский ляс — громадный чудесный лес, куда мы частенько ездили с Ильичем на велосипедах». Квартира в Звежинце имела немало достоинств, и все же она оказалась недостаточно удобной. Не было ни электричества, ни газа. К вокзалу, откуда Ленин отправлял почту, приходилось ходить через весь город.
С помощью С. Ю. Багоцкого была найдена недорогая квартира на противоположной стороне города, в районе Весола на улице Любомирского. Она располагалась на втором этаже. 2 сентября 1912 г. семья Ленина переехала в эту квартиру и прожила в ней до 6 мая 1913 г. Вечерами Ульяновы сидели на балконе, откуда открывался чудесный вид на Татры. Как и повсюду, где доводилось им жить, они часто ходили на прогулки, забирались на плоскогорье и подолгу любовались причудливыми белоснежными шапками горных вершин. Иногда забредали в соседнее курортное местечко Закопане. Краков поразил их обилием церквей и их убранством. «Красивое убранство костелов, украшение их цветами, картины и статуи девы Марии, святых, блеск, освещение, театральность — все это имеет громадное значение в деле укрепления влияния религии на массы, повседневная жизнь которых часто сера, однообразна», — писала впоследствии Крупская.
Галиция, входившая в состав Австро-Венгрии, пользовалась относительной политической свободой. Общественность Кракова, мечтавшая о независимости Польши, ненавидела царизм и с симпатией относилась ко всем борцам против самодержавия. И все же здесь Ленин находился под наблюдением полиции. Сам же Владимир Ильич так объяснил властям цель своего приезда: «В Галицию я приехал из желания познакомиться со здешними аграрными условиями, так как преимущественно этими вопросами я занимаюсь. Намерен также изучать польский язык». Об истинной цели, причине переезда В. И. Ленин писал А. М. Горькому: «Вы спрашиваете, зачем я в Австрии. ЦК поставил здесь бюро (между нами): близко граница, используем ее, ближе к Питеру, на 3-й день имеем газеты оттуда, писать в тамошние газеты стало куда легче, сотрудничество лучше налаживается. Склоки здесь меньше, это плюс. Библиотеки нет хорошей, это минус. Без книг тяжко».
Новый год 1913 г. жившие в Кракове большевики решили отметить в складчину. Выбрали маленькое кафе на одной из тихих улочек. У всех было приподнятое настроение, все радостно смотрели в будущее, верили, что приближается новая революция и на этот раз она будет победоносной. Пели русские песни. Всем было хорошо и весело.
С 8 по 14 января 1913 г. Краков стал местом совещания ЦК большевиков, которое проходило под руководством Ленина. Помимо членов ЦК на нем присутствовали большевистские депутаты IV Государственной думы и партийные работники, представлявшие нелегальные партийные организации Петербурга, Москвы, Урала и Кавказа. На совещании Ленин выступил с докладами, им были подготовлены резолюции.
В эти дни Надежда Крупская серьезно заболела, ей становилось все хуже, казалось, силы совсем ее покинули. «Много хлопот доставляло мне сердце, руки дрожали, меня одолевала страшная слабость», - писала она. По настоянию Ленина пригласили доктора С.Ю. Багоцкого (специалиста в области нейрологии). Он установил, что у нее прогрессивная форма базедовой болезни, и предложил срочно выехать загород. В конце апреля Ульяновы всей семьей перебрались в маленькое местечко Поронин, и Владимир Ильич сообщил младшей сестре:
«На днях переехали мы (отчасти по случаю Надиной болезни — базедовой болезни, которая меня немало тревожит) на лето в горы, в деревню Поронин, в 7 кт от Закопане. Это около гор Татр, в 6–8 часах железной дороги от Кракова к югу — сообщение и с Россией и с Европой через Краков. Подальше от России — но ничего не поделаешь. Наняли дачу (громадную — слишком велика!) на все лето до 1.Х нового стиля и с большими хлопотами перебрались. У Нади от переезда болезнь, кажется, ухудшилась. Придется, пожалуй, везти ее в Берн лечить…
Место здесь чудесное. Воздух превосходный, — высота около 700 метров. Никакого сравнения с низким местом, немного сырым в Кракове…Население — польские крестьяне, "гурали" (горные жители), с которыми я объясняюсь на невероятно ломаном языке, из которого знаю пять слов, а остальные коверкаю русские. Надя говорит мало-мало и читает по-польски.
Деревня - типа почти русского. Соломенные крыши, нищета. Босые бабы и дети. Мужики ходят в костюме гуралей - белые суконные штаны и такие же накидки, - полуплащи, полукуртки. Место у нас некурортное (Зако-пане — курорт) и потому очень спокойное. Надеюсь все же, что при спокойствии и горном воздухе Надя поправится. Жизнь мы здесь повели деревенскую — рано вставать и чуть не с петухами ложиться. Дорога каждый день на почту да на вокзал».
Они любовались окрестностями из окон дома, много гуляли в горах, взбирались на плоскогорье, которое начиналось у дома. «Ходить по горам страшно любил Ильич» - писала Надежда Константиновна. Места, в самом деле, были красивыми и целебными. Почта и станция были недалеко. Владимир Ильич наведывался туда дважды в день — утром, когда открывалась почта, и вечером, когда из Закопане приходил поезд, направлявшийся в Петербург через Краков и Варшаву. Путь от «виллы» Терезы Скупень, где жили Ульяновы, до станции Владимир Ильич проделывал пешком или на велосипеде.
Но здоровье Надежды Константиновны не улучшалось. Владимир Ильич советовался с врачами, С.Ю. Багоцкий и другие специалисты рекомендовали сделать операцию. Надежда Константиновна продолжала надеяться, что горный воздух сотворит чудо, и надобность в операции отпадет. Она писала свекрови:
«Я уже поправляюсь. Сердцебиения гораздо меньше. Следуя совету доктора, ем за троих, лакаю молоко, принимаю препарат железа Робена, и вообще все очень хорошо. Володя очень кипятится, особенно его смущают Кохером. Я очень рада, что Дм. Ил. ему написал письмо, что операции не стоит делать и т. п., а то ему наговорят всякой всячины: то ослепнуть можно, то 11/2 года лежать без движения и т. д. У меня совсем не такая уж сильная степень болезни, и за лето выздоровею…Я очень рада, что нет толкотни. Работы у меня тоже минимальное количество. Читаю большей частью польские романы, да и то не очень усердно».
Казалось, Надежде становилось лучше, но так продолжалось недолго. Приступы сердцебиения становились все более затяжными. С беспокойством Владимир Ильич писал в Швейцарию Шкловскому:
«Дорогой Ш.! Обратите внимание на перемену моего адреса. Приехали сюда в деревню около Закопане для лечения Над. Конст. горным воздухом (здесь ок. 700 метров высоты) от базедовой болезни. Меня пугают: запустите-де, непоправимо будет, отвезите-де тотчас к Кохеру в Берн, это-де знаменитость первоклассная… С одной стороны, Кохер — хирург. Хирурги любят резать, а операция здесь, кажись, архиопасна и архисомнительна… С другой стороны, лечат горным воздухом и покоем, но у нас "покой" трудно осуществим при нервной жизни. Болезнь же на нервной почве. Лечили 3 недели электричеством. Успех - 0… Если можно вообще, навести справки серьезного характера в Берне о Кохере или у Кохера (последнее лучше, конечно, было бы), буду очень Вам обязан. Ежели справки будут говорить за поездку в Берн, черкните, когда принимает Кохер, когда он уедет на лето и как придется устраиваться в Берне, в лечебнице (и очень ли дорогой) или иначе».
