Разумеется, спикер вызывает лидера оппозиции, когда тот делает знак, что желает выступить, и это сигнал к началу сражения между премьер-министром и лидером оппозиции. Последний может настойчиво педалировать какой-то аспект, задав два-три дополнительных вопроса, в отличие от остальных депутатов, которые вправе задать только один вопрос. Обязательно вызовут и некоторых других членов парламента, если они встали с места: лидеров либеральных демократов, социал-демократов, шотландских националистов и других малых партий. Слишком часто бывает, что депутаты вскакивают и снова садятся от одного «правительственного часа» к другому, уныло признавая, что так они, по крайней мере, хотя бы разминаются.
Депутаты должны заранее продумать свои дополнительные вопросы, убедившись, что их смысл понятен. У них не должно быть ничего в руках: пользоваться записями не разрешается. Если кто-то начнет сверяться с заметками, другие могут закричать «Читает!» — не из-за серьезной озабоченности соблюдением правил, а просто чтобы сбить его с толку. Маргарет Тэтчер, находясь в привилегированном положении премьер-министра и хорошо подготовленная своими советниками, обычно использует подробные статистические данные по деятельности каждого департамента — лишнее подтверждение тому, что «в идеале ей хотелось бы руководить каждым министерством самой», как выразился Фрэнсис Пим, или же делает отточенные заявления по политическим вопросам.
«Правительственный час» — это сражение умов. Единственное оружие депутатов — внезапная атака с короткими, неожиданными вопросами; они также могут вызвать замешательство, сопоставив противоречивые политические заявления, сделанные членами кабинета. Такое удалось депутатам зимой 1985/86 года, когда Леон Бриттен, министр промышленности и торговли, и министр обороны Майкл Хезлтайн публично разошлись во мнениях относительно того, продать ли «Уэстланд хеликоптерс» американской компании «Сикорский эйркрафт» или какому-нибудь европейскому концерну. Целью большинства вопросов является выявить значительные, а порой глубокие политические разногласия между подходом к управлению государственными делами со стороны правительства и оппозиции и тем самым указать на масштабные недостатки в деятельности властей.
Ум — замечательное оружие. Дэвид Пенхалигон, депутат-либерал от Труро, однажды спросил премьер-министра, каким образом могут быть гарантированы поставки взрывчатых веществ из Болгарии (от которых в определенной мере зависели вооруженные силы Великобритании) в период войны с «Восточным блоком». Разумеется, ответа не прозвучало. Короткие вопросы очень действенны, поскольку нет времени продумать ответ, пока звучит вопрос. Если премьер-министр смешался, «поплыл» или ушел от ответа, победа в этом раунде присуждается депутату. Это может также означать, что правительство не имеет представления о данной проблеме, или что некая ситуация вышла из-под контроля, или, что еще серьезнее, что власть вообще сбилась с курса. Депутаты и аккредитованные журналисты всегда начеку, подстерегая подобные нюансы в поведении премьер-министра и депутатов парламентского большинства. Если те угрюмо не откликаются на попытки премьер-министра привлечь их на свою сторону — это верный знак, что сам премьер или общее направление политики правительства утратили поддержку. Многие депутаты считают вопросы к премьер-министру ребячеством и тратой времени, а некоторые относятся к ним с таким пренебрежением, что даже не удостаивают своим присутствием. Конечно, депутатам редко удается получить новую информацию и того реже — подвергнуть премьера тщательному перекрестному допросу. Тем не менее вопросы могут выявить существенные политические расхождения между премьером и ведущими членами кабинета. Например, в мае 1988 года лидер оппозиции пролил свет на разногласия между премьер-министром и министром финансов по вопросу о регулировании обменного курса.
Главная ценность «правительственного часа» заключается в том, что он играет роль политического барометра: вот почему палата в этот час всегда переполнена, а от журналистов нет отбоя. Он произвел столь сильное впечатление на президента Никсона в 1969 году, что тот «проникся чувством глубокого уважения к способности британских парламентариев выстоять во время «правительственного часа» и так дельно отвечать — это гораздо более суровое испытание, чем наши пресс-конференции». Однако американцы не заменили вопросы конгрессменов или сенаторов к президенту на пресс-конференцию, а многие британские депутаты не разделяют благоговения президента.
Госслужащие, составляющие личный кабинет премьера на Даунинг-стрит, 10, неустанно работают над тем, чтобы их шеф не попал в неприятную ситуацию. Премьер-министр является в парламент с толстой папкой возможных ответов — плодом кропотливого труда секретарей и политических советников. Они заранее изучили повестку дня, проконсультировались с другими правительственными департаментами, проанализировали информацию в прессе за дни, предшествующие «правительственному часу», и в тот же день отметили для себя интересы и тревоги депутатов, поставивших первые десять вопросов. Маргарет Тэтчер обычно назначает свои встречи на время ленча по вторникам и четвергам, чтобы пораньше освободиться и отшлифовать свои ответы, а в три часа уходит, чтобы к трем пятнадцати уже сидеть на скамье правительства. Некоторые премьер-министры слегка меняют заведенный порядок: например, Гарольд Вильсон с 14.15 до 14.30 обсуждал вопросы со своим секретарем, в 14.30 приходил в палату общин, чтобы встретиться со своим пресс-секретарем и политическими советниками, и появлялся в зале заседаний в 15.15. Подобные же приготовления проходят и в офисе лидера оппозиции, но в присутствии меньшего количества сотрудников.
Во время «правительственного часа» сотрудники личного кабинета сидят на местах, отведенных для госслужащих, и делают для себя заметки, особенно если приводятся какие-либо цифры. Затем они сверяют их по гранкам «Официального отчета» в редакции. Они также следят за стилем поведения премьер-министра, чтобы дать ему необходимые советы к следующему «правительственному часу».
У премьера есть и другая защита. Правительственные парламентские координаторы могут потихоньку устроить так, чтобы вопрос задали депутаты от парламентского большинства. Можно и подговорить спикера вызвать их, даже если их имена не значатся в повестке дня (хотя, конечно, он может на это не согласиться). Тогда депутатов, тоже втихаря, снабжают «удобными» дополнительными вопросами. Иногда «хлыстов» ловят за руку, если в копировальном аппарате вдруг обнаружится копия дополнительных вопросов, а уж если премьер-министр зачитает подготовленный ответ на «неожиданный» дополнительный вопрос, поступивший от депутата-однопартийца, их маневр становится очевиден. Депутаты от оппозиции пытаются скоординировать вопросы на актуальные темы, что требует самодисциплины; излюбленные темы придется отложить, чтобы правительство не сорвалось у оппозиции с крючка.
В половине четвертого сражение окончено. Дополнительного времени не бывает. Палата быстро пустеет — к досаде депутатов, намеревающихся представить законопроект с десятиминутным обсуждением или заявку на внеочередные дебаты. Премьер-министр может задержаться на правительственной скамье еще на несколько минут, прежде чем уйти к себе или отправиться на какую-нибудь встречу. Если премьер остается в палате, а никаких важных заявлений или дебатов нет, это тоже кое-что значит. В случае Маргарет Тэтчер это часто означало, что дела идут трудно и что она ищет ободрения со стороны коллег.
Многим людям, не вхожим в парламент, непонятен шум во время вопросов к премьер-министру; те же, кому посчастливится наблюдать за этим процессом, с легкостью поймут его причины. Подобострастный депутат от правительственной партии, начинающий свой «полезный» вопрос с лести в адрес премьер-министра, ясное дело, получает от других депутатов совет: «Дайте ему работать!» Замечания «с места» (то есть со стороны, от депутата, не вызванного спикером) могут вызвать взрыв веселья. Например, когда оппозиция считала, что Маргарет Тэтчер рабски следует политике президента Рейгана, в палате прозвучало замечание: «Кувыркается перед Рейганом!» Иногда даже палата общин замолкает, когда, например, Джеймс Каллагэн остался без поддержки своего личного парламентского секретаря во время голосования накануне вечером, и в результате голосование закончилось не в пользу лейбористов; в итоге были потрачены лишние 35 миллионов фунтов из государственных средств. Робин Максвелл-Хайслоп, депутат-консерватор от Тивертона, задал Каллагэну вопрос по поводу отсутствия его напарника, и когда тот обернулся, чтобы взглянуть на своего личного секретаря, сидевшего сзади, тишина была почти ощутимой.
