31 декабря 1979 года я и Вадим Алексеевич Кирпиченко в присутствии Владимира Александровича Крючкова докладывали Юрию Владимировичу Андропову о нашем участии в афганских событиях. После окончания беседы я сказал о том, что нужно уже сейчас, оценивая этот опыт, подумать о формировании специального кадрового подразделения в системе КГБ. Юрий Владимирович посмотрел на меня, не ответив ни слова. В середине января произошла очередная встреча. Я уже пришел с бумагой, в которой была изложена идея создания «Вымпела». В течение 1980 года, после неоднократных обсуждений, согласований в правительстве и Политбюро, руководство КГБ согласилось с необходимостью образования такого спецподразделения.
На состоявшемся 19 августа 1981 года закрытом совместном заседании Совета Министров СССР и Политбюро ЦК КПСС высшее руководство страны приняло решение о создании в Комитете Государственной Безопасности СССР совершенно секретного отряда специального назначения для проведения операций за пределами СССР в «особый период».
Его первым командиром стал участник штурма дворца Амина, Герой Советского Союза Эвальд Козлов, боевой капитан 1 ранга из морских погранчастей КГБ. А потому назвали отряд «Вымпел», по ассоциации с адмиральским брейд-вымпелом на мачте. Официальное же наименование было скучное — Отдельный учебный центр КГБ СССР.
Таким образом, «Вымпел» создавался на основании решений Совета обороны страны для выполнения заданий за рубежом. Государство, используя хотя бы одного человека из этого подразделения, должно было возлагать на себя- и возлагалоочень высокую ответственность. Приказы о проведении операций мог отдать только председатель КГБ, и только письменно.
Каждый раз, когда дело касалось «Вымпела», я даже не спрашивал Владимира Александровича Крючкова, есть ли по этому поводу решение Совета обороны. Ибо каждый раз, когда это было необходимо, вопрос выносился на самый высокий уровень. И каждый раз Совет Министров СССР, Центральный Комитет партии, Политбюро, руководство Комитета Государственной Безопасности тщательно взвешивали все последствия, которые могли возникнуть, если придется задействовать подразделение.
Однако случаев рассмотрения вопроса о задействовании «Вымпела» где-то за рубежом на моей памяти не было. Потому что проводился скрупулезнейший анализ ситуации, детально оценивалась обстановка, возможности разрешения проблемы обычными средствами.
После того, как решение о формировании «Вымпела» было принято окончательно, передавая мне бумаги, Юрий Владимирович Андропов сказал: «Ну вот, на! Работай, создавай! И чтоб равных им не было!»
Равных им действительно не было. И по степени готовности пойти на риск, и по степени оперативной выдумки, разведывательной находчивости. Они доказали свое право на существование и доказали право гордиться своей профессией и своими навыками. Главная особенность «Вымпела» состояла в том, что это была сила думающая, умеющая самостоятельно осмыслить любую задачу, принять правильное решение и воплотить его в жизнь.
Они по сей день с большим уважением относятся к своим потенциальным противникам, ибо не понаслышке знают об их опыте, их методиках, тактике, способностях, умениях: некоторые сотрудники «Вымпела» прошли (естественно, нелегально) «стажировку» в подразделениях специального назначения НАТО.
На территории ряда стран были оборудованы тайники с хранящимся там специальным снаряжением для разведывательно-диверсионной деятельности в «особый период». Есть ли они сейчас? Скажу так: пусть от этого вопроса поболит голова еще кое у кого.
Мы прекрасно знали, что наша боевая подготовка в некоторых случаях превосходит американскую по своей напряженности, остроте и, можно даже сказать, по результативности. Хотя возможностей для этого у американцев было гораздо больше.
Ведь «Вымпел» рожден более чем на два десятка лет позже спецподразделений других государств. Догнать ушедших вперед противников теоретически было нетрудно, поскольку мы располагали всеми их наставлениями, касающимися работы частей специального назначения и психологической борьбы. Важно было обеспечить их практическое освоение, осуществить широкий диапазон мероприятий, которые были необходимы для того, чтобы не отстать от тех, кто противостоит нам за рубежом, по глубине и качеству знаний, по навыкам профессиональной работы.
Мы выбрали термин «разведчик специального назначения», потому что он, в первую очередь, вбирает в себя различия между функциями обычного разведчика, действующего под дипломатическим прикрытием, в мирных условиях, спокойных условиях разведывательной работы и никогда не привлекавшегося к выполнению острых разведывательных задач, и разведчика-диверсанта, призванного выполнять именно такие задачи и работающего в особых условиях. Кроме того, разведчикдиверсант должен обладать более широким диапазоном знаний, навыков, позволяющих справиться с выполнением таких острых задач.
Сразу же после создания отряда начала формироваться и учебная база по нескольким направлениям. Необходимо было полностью проанализировать и обобщить богатейший опыт диверсионной разведывательной деятельности на территории нашей страны во время Великой Отечественной войны и предшествовавших войн, опыт боевой подготовки в наших военных, армейских подразделениях специального назначения, опыт наших противников — американцев, израильтян, западных немцев. Создаваемые на этой основе учебные материалы подкреплялись данными, которые поступали от агентуры, осуществлявшей своеобразное наблюдение за специальными объектами противников на их территории. Это позволяло учитывать требования уставов, цели и задачи, методы проведения операций, наставления наших противников, действующих за рубежом, в том числе и против нас.
Выбиралось и отрабатывалось все ценное. На полигонах и учебных базах отшлифовывались наши программы.
Мы разработали серьезный перспективный план комплектования личного состава, специальных мероприятий по созданию условий материально-технического обеспечения для проведения специальных акций. Однако, пожалуй, основное внимание уделяли воспитанию работоспособного коллектива, так как считали, что любая техника, любое оружие может играть нужную роль только в руках квалифицированного специалиста. Мы стремились объединить людей, прежде всего преданных делу, людей, за которых можно поручиться, готовых выполнить любые задачи. И мы были уверены в каждом из них на сто с лишним процентов.
Напряженная боевая подготовка сотрудников «Вымпела» также началась сразу же после комплектования подразделения. Учебно-тренировочную базу оно получило в Балашихе, в «старом городке», где готовились еще кадры для войны в Испании, диверсанты из группы П.Судоплатова и И.Г.Старинова, в том числе и легендарный Николай Кузнецов.
Вначале в подразделениях боевого обеспечения служили солдаты и сержанты срочной службы. Но поскольку срок их службы был весьма короток для того, чтобы успеть подготовить высококлассного разведчика-диверсанта, и, кроме того, создавалась реальная угроза утечки вместе с «дембелями» секретов профессионального мастерства, в «Вымпел» стали приглашать служить только специально отобранных добровольцев из числа разведчиков, котрразведчиков КГБ, офицеров Советской Армии.
Чтобы попасть в подразделение, нужно было быть почти богом. Из 1000 человек всегда оставалось не более 12 кандидатов на испытательный срок, который выдерживали лишь трое-четверо. Наиболее жесткие требования предъявлялись к состоянию здоровья, психологическим качествам и знанию иностранных языков. Кстати, 90 % сотрудников «Вымпела» знали иностранные языки, многие имели по 2–3 высших образования, некоторые даже окончили Сорбонну.
Психологические испытания включали в себя прохождение целого комплекса интеллектуальных и личностных тестов: миннесотский опросник, опросник Кеттела, кляксы Роршаха, ТАТ, методики Леонгарда, Равена, Векслера и другие — сотни, тысячи вопросов, задач, головоломок, а также проверку на полиграфе (детекторе лжи) японского производства.
А вот, что говорит об испытании физической выносливости один из тех, кто его выдержал: «Мы прибыли в учебный центр в начале января. Морозы по ночам доходили до 30 градусов. В первый день нам выдали утепленные комбинезоны и меховые куртки, в которых было тепло в любую погоду. На следующий день ранним утром подняли на физзарядку. Облачившись в свое меховое убранство и слегка поеживаясь спросонья, мы вышли на улицы. Там нас встретил удивленный инструктор: «При любой погоде форма одежды для зарядки только одна — обнаженным до пояса». Естественно, что с голым торсом на таком морозе пришлось двигаться очень интенсивно. А чтобы совсем стало тепло, под конец мы отправились на легкую пробежку — 10 километров. Хочешь — не хочешь, но добежать до цели — уютного теплого общежития — пришлось всем, усилием воли преодолевая свинцовую тяжесть в ногах и одышку. Замерзать в темном лесу никому не хотелось. Впрочем, спустя всего две недели ежедневный бег по утрам уже не вызывал сколько-нибудь серьезных отрицательных эмоций.
