Однако конечная цель четко определена. Как только совершенное общество, которого требует наша историческая эпоха, то есть мировое политическое общество, будет создано, оно будет обязано уважать, насколько возможно, свободы (принадлежащие к сути общего блага мира) тех бесценных вместилищ политической, моральной и культурной жизни, которые будут являться его частями. Однако отдельные государства должны будут отказаться от своей полной независимости, причем, несомненно, в большей степени во внешней сфере своей деятельности, нежели во внутренней. А мировое государство внутри этих строгих границ и хорошо продуманной формы, присущих такому совершенно новому творению человеческого разума, должно будет обладать той властью, которой естественно требует совершенное общество: законодательной, исполнительной, юридической властью, а также принудительной властью, необходимой для упрочения закона.
Я хотел бы добавить, что конституция, определяющая права, обязанности и правительственные структуры такого мирового государства, может быть лишь результатом усилий, опыта и тяжких испытаний, предстоящих в настоящий и будущий периоды истории. Однако предварительный проект мировой конституции, известный как Чикагский план или план Хатчинса, являет собой весьма ценное начинание. Если этот предварительный проект понимать в соответствии с намерениями его авторов как чисто экспериментальное "предложение к истории, чтобы поддержать дальнейшее изучение и дискуссию", то он представляется мне как лучшим среди многих проектов международной организации, разработанных сегодня, так и самой исчерпывающей и взвешенной идеальной моделью, которую выдающиеся ученые-политологи[211] могли создать, дабы рассердить хмурых реалистов и разбудить мысль и сознание людей доброй воли и смелой изобретательности.
* * *
Идея мирового правительства, разумеется, вызывает довольно много возражений. Я хотел бы отметить только наиболее заметное возражение, состоящее в том, что сама идея замечательна и прекрасна, но ее совершенно невозможно реализовать, а потому она наиболее опасна, ибо рискует направить в сторону блестящей утопии те усилия, которые следует направлять к более скромным, но более реальным достижениям. Ответ состоит в том, что идея мирового правительства основана, как мы верим, на истинной и глубокой политической философии и не может быть нереальной сама по себе. Следовательно, именно человеческий разум и энергия должны сделать эту идею со временем возможной, несмотря на многочисленные, но случайные препятствия и помехи, возникающие в ходе человеческой истории.
Должен признаться, что, будучи последователем Аристотеля, я не слишком склонен к идеализму. Если бы идея мирового политического общества была лишь красивой идеей, я не придавал бы ей большого значения. Я считаю ее великой идеей, а также глубокой и верной идеей. Однако чем более великой является идея по отношению к слабости и запутанности условий человеческого существования, тем более осторожно следует применять ее. И тем более внимательным следует быть, не требуя ее немедленной реализации (предостережение, которое, если мне позволят сказать, звучит особенно неприятно в благоденствующей стране, где благие идеи рассматриваются как нечто такое, что следует реализовать немедленно, и именно в этом плане они интересны). Ни для самой идеи, ни для установления мира не будет полезным использовать идею мирового правительства как оружие против ограниченных и ненадежных международных организаций, являющихся теперь единственным политическим средством продления перемирия между народами, которым располагает человечество. Более того, сторонники идеи мирового правительства в полной мере осознают (г-н Мортимер Адлер особенно подчеркнул этот аспект проблемы), что эту идею можно воплотить в жизнь лишь после многих лет стараний и борьбы. Следовательно, они знают, что их выводы о будущем вечном мире не более действенны для того ненадежного мира, который следует обеспечить сегодня, чем деятельность тех организаций, о которые я упоминал выше. "За" и "против" в вопросе мирового правительства будет выдвигать не наше поколение, а будущие поколения.
IV.Подлинно политическая теория versus чисто правительственная теория
До этих пор я рассматривал наиболее общие аспекты проблемы. Возможно, я мог бы закончить свой очерк здесь и пощадить терпение читателя. Однако мне кажется, что необходимы дальнейшие рассуждения. Мой рассказ не окончен, и в этой главе необходимо представить еще ряд соображений.
Дело в том, что раньше проблема была представлена в виде ее окончательного решения и в терминах мирового правительства, следовательно, в первую очередь, в терминах государства и правительства. Теперь, если мы вспомним разграничение между государством и политическим обществом, проведенное в первой главе этой книги, то увидим, что саму идею мирового правительства можно понимать двумя противоположными способами. Вопрос, следовательно, таков: каким образом серьезная политическая философия должна понимать мировое правительство? Первый возможный способ понимания сводит все дело к единственному и исключительному рассмотрению государствам, правительства. Назовем его чисто правительственной теорией. Второй возможный путь понимания мирового правительства — рассмотрение вопроса через универсальные и целостные представления о политическом обществе. Назовем ее подлинно политической теорией всемирной организации.
Мне подлинно политическая теория кажется истинной, а чисто правительственная теория — неверной и губительной. Я не знаю кого-либо, кто бы открыто защищал эту теорию. Однако погрешностей и упущений следует избегать, как и везде. Я считаю, что необходимо прояснить ситуацию, чтобы исключить любую возможность подмены одной теории другой и освободиться от ошибочных толкований, присущих самой идее всемирной политической организации.
Позвольте мне снова обратить внимание на то, что основополагающая политическая реальность — это не государство, а политическое общество с его многочисленными учреждениями и множеством входящих в него сообществ, а также с вырастающим из него моральным сообществом. Политическое общество — это народ, организованный посредством справедливых законов. Государство — это отдельный орган, особо занимающийся вопросами общего блага политического общества. Оно, следовательно, является высшим политическим органом; но государство есть часть, а не целое, и его функции чисто инструментальные: государство обладает властью, проводит в жизнь законы и наблюдает за общественным порядком в целях политического общества и народа. И, находясь на службе у народа, оно должно контролироваться народом.
То, что во Франции называется le gouvernment, а в Соединенных Штатах- администрация или правительственные чиновники, то есть люди, поставленные служить общему благу, является частью как политического общества, так и государства. Но поскольку эти люди являются главой народа, посланцами народа, по отношению к которому они должны исполнять функцию наместников и который при демократическом строе их выбирает, то их управляющая функция коренится в политическом обществе, а не в государстве. Эти люди являются частью политического общества не потому, что их функция укоренена в государстве. Они являются частью государства потому, что их функция укоренена в политическом обществе.
Поскольку дела обстоят именно так, то нам лучше говорить, как я заметил вначале, о проблеме всемирной политической организации, а не о проблеме мирового правительства. Ведь проблема в целом — это не просто мировое правительство, а мировое политическое общество.
Чисто правительственная теория должна рассматривать всю проблему — как существование и природу мирового правительства, так и переход от настоящего положения дел к мировому правительству — только в контексте государства и правительства, отдельно от контекста политического общества. Следовательно, мы должны рассматривать процесс, развивающийся искусственно, вопреки природному характеру и ведущий к образованию государства без политического общества как такового — к мировому мозгу без мирового тела. А мировое правительство должно быть в этом случае абсолютным сверхгосударством, или верховным государством, лишенным политического общества и попросту навязанным жизни отдельных государств и вмешивающимся в нее — даже если оно возникло посредством всеобщих выборов и представительства. Разумеется, это единственно аутентичная процедура (всемирное государство должно основываться и поддерживаться не через представительство различных правительств, а через свободные выборы, осуществляемые людьми), но она является чисто технической или юридической и совершенно недостаточна для того, чтобы как-то изменить то положение дел, о котором я говорю.
