«ЗАВТРА». Кто это все оспорит! Но и кто исправит то, что натворили реформаторы?..
В.Б. Хорошо сказал Г. Зюганов и о некоторых министрах, хотя тут требуются уточнения: «Кудрин убьет любое живое дело…». Почему «убьет»? Уже многое убил и продолжает убивать! Например, убил 13 триллионов рублей и выбросил эти родные трупы в Америку, а там их с помощью нанотехнологий, о коих наши отцы отечества только талдычат, воскресили и заставили, как когда-то африканских негров, работать на себя.
«Министр обороны не знает военного языка…» Такое впечатление, что он и русского-то не знает и вообще не умеет говорить, а есть у него, как у известного щедринского персонажа, органчик, который может произносить отдельные фразы: «Разрешите доложить…»… «Чего изволите?»… «Вот прекрасная двуспальная кровать. Купите, не пожалеете»… и т. п.
«Швыдкой — это вне комментариев…» Да, этот деятель уже сам о себе все сказал, и все давно знают, что путинский Швыдкой страшнее гитлеровского Геббельса.
«Фурсенко я выгнал бы палкой из правительства»… Мало палки-то, Геннадий Андреевич, надо привлекать к ответственности, как об этом вот уже много лет неутомимо твердит Юрий Мухин. У нас для чиновников кары страшнее увольнения и не знают…
И о Путине верно сказал Зюганов: везунчик. Действительно, из подполковников, завклубов, безо всякого Тулона — прямо в императоры!.. Он недавно воскликнул в сердцах, рассчитывая на сочувствие: «Я восемь лет пахал, как раб…» Нашел чем удивить русских людей! Восемь лет… А я, например, как и весь наш трудовой народ, пашу с семнадцати лет, с июля 41-го, когда встал к станку авиационного завода? 266 имени Лепсе, что был в Москве на Мочальской улице. И до нынешнего дня пашу, — только уже не у станка, а у компьютера. Это без малого семьдесят годочков. И ведь ты все эти восемь лет то, как раб, пахал, то, как султан, отдыхал, и получал немало, а я нередко и сейчас — на голом энтузиазме, отдыхал же последний раз — в ныне украденном вашим режимом Коктебеле — в 1989 году. Но за все время я никогда не был и не чувствовал себя рабом.
Вот в чем великое различие.
«ЗАВТРА». Вы пришли на площадь со всеми наградами на груди?
В.Б. Нет, я обычно ограничиваюсь орденом Отечественной войны, медалью «За отвагу» да орденом Сталина, которого удостоили меня украинские товарищи. На этот раз сиял еще роскошный орден Петра Великого, полученный в Академии обороны и безопасности. При виде этих наград ко мне то и дело подходили незнакомые люди, говорили прекрасные слова, обнимали… А одна милая женщины вдруг сказала: «Победитель, можно я вас поцелую?» «Конечно, — с большой готовностью ответил я, — и притом лучше бы, как Шаляпин пел:
Сперва — ты меня, потом — я тебя,
Потом вместе мы поцелуемся…»
Так троекратно мы и расцеловались на глазах самых достойных свидетелей — рядом стоявшего Маркса, поодаль сидевшего в кресле Островского, врубелевский принцессы Грезы, взиравшей на нас со стены «Метрополя», самого Аполлона на фронтоне Большого театра, многотысячного народа и моей собственной родной жены. Вот тут-то и произошло чудо…
«ЗАВТРА». Чудо вашего исцеления?
В.Б. Да! При звуке третьего пламенного поцелуя швыдковская жаба, долго теснившая мне грудь, выскочила — и под гиканье демонстрантов поскакала прочь! А гранитный Карл Маркс — два пальца в рот, да как свистнет вослед ей. Жаба хотела спрятаться, допрыгала до Большого и по второй колонне справа ловко полезла вверх. Довольно скоро добралась до крыши, до Аполлоновой квадриги, и уселась под ногами коней, злобно поглядывая на ликующую народ. А бронзовые кони вдруг ожили и начали нетерпеливо перебирать ногами: цок! цок! цок!.. И жаба погибла под их копытами.
«ЗАВТРА». И вы излечились? Интересно…
В.Б. Не верите? Спросите у Маркса, сходите к Островскому… Да вот перед вами и я сам. Ведь мы с женой намеревались погулять по площади и поехать обратно на метро. Но теперь я сказал: «Никакого метро! Пойдем по улице Горького до площади Пушкина». — «Но ведь это и далеко для тебя и все в гору», — пыталась урезонить меня жена. «Ничего! Никакой жабы больше нет». И мы пошли.
Какой это был путь! Что там триумфы Цезаря или Августа! Нам навстречу валили толпы молодежи, направлявшейся на Красную площадь. То и дело от их стаек отделялись девушка или парень и подбегали к нам с цветами. Сколько добрых слов, светлых глаз, чистых улыбок… Их никто не организовывал, не призывал, все это было порывом юных сердец, благоговеющих перед нашей Великой Победой. С большим букетом дошли мы до площади Пушкина. Хотя дарить дареное не принято, но я не мог не поделиться цветами с великим поэтом и сказал: «Все в порядке, Александр Сергеевич! Никаких жаб, одни патриоты». Он ответил:
Да здравствует солнце!
Да скроется тьма!
И мы спустились в метро. На другой день утром — звонок. Открываю. На пороге молодая приятная женщина. Вроде не та, с которой целовался.
— Здравствуйте. Я Ирина Макарова. Вы обещали мне свою книгу «Эоловы арфы» и кое-что еще.
Когда обещал? Не помню… Но нельзя же в такой день чинить допрос. Делать нечего, пошел и принес четыре книги. А у нее праздничный ответ — бальзам «Старый Кашин». Невзирая на мой возраст! Но, может, теперь, после жабы это мне и полезно?
Только проводил Макарову, опять звонок: — Здравствуйте. Я Ирина Балясова. А это мой муж Борис Алексеевич. Вы обещали мне книгу «Огонь по своим» и кое-что еще.
В чем дело? Оказывается, вчера на площади я направо и налево раздавал свой телефон, адрес и обещания. Делать нечего, пошел и принес еще четыре книги. Но и эти гости были не простые, а с бутылкой армянского. Как быть? «Таня, накрывай стол!» И праздник продолжался: «За Победу!»… «За Красную Армию!»… «За Советский народ!»… «За Сталина!»… «Вечная память героям, павшим за свободу и независимость нашей Родины!»…
А на другой день радостное сообщение: то зловонное болото, в котором так долго барахтался Швыдкой, ликвидировано. Не начало ли перемен? Хотя этого мало! Его бы, я думаю, судить надо как клеветника и разжигателя межнациональной вражды…
Верю, что когда в День Победы пойдут на демонстрацию мои внуки Манечка и Ванечка, уже не будет нич. с., ни «реформаторов» с их верховными, ни швыдковско-сванидзевского ТВ. Не для них добывали мы Победу, а для наших детей и внуков.
«ЗАВТРА». Спасибо большое, Владимир Сергеевич! Здоровья вам, вдохновения, счастья вашей семье. Пишите нам, читатели ждут.
В.Б. Есть!
