Ознакомительная версия.
Очередь в Кремль: как попасть к Президенту?
К Путину всегда стоит очередь, что, в общем-то, только отрадно, потому что сам факт ощутимой важности захода к Президенту уже свидетельствует о том, что в стране есть кто-то реально значимый. И, по большому счету, это та еще индульгенция: для многих людей, опасающихся, что ими со дня на день займутся правоохранительные органы, возможность оказаться рядом с Путиным, пожать ему руку и быть ему представленным — как охранная грамота, и нередко подобные граждане пользовались этим приемом.
Способов попадания к Путину много, но все они, в конечном итоге, сводятся к двум главным маршрутам. Прежде всего, к Президенту могут прийти его школьные или институтские друзья. И известно, что некоторые из них, особенно занимающиеся адвокатской деятельностью, по сути являются абсолютными лоббистами. Но прийти к Путину и что-то ему объяснить — еще не значит получить положительный ответ. Один из сокурсников Путина как-то рассказывал вашему покорному слуге, как он обращался к Президенту (причем общались они не на «вы», а по имени!) и как, совсем того не ожидая, получил очень резкий отпор. В общих чертах ему было сказано — ты об этом ничего не знаешь, не понимаешь, и не надо тебе, дорогой друг, сюда соваться. Подойти к Путину и рассказать о проблеме еще не означает, что ситуация разрешится с пользой для тебя. Ведь она еще может: а) не разрешиться никак и б) резко ухудшиться. Мало того, самое страшное — это прийти к Путину и что-то ему рассказать, не будучи конкретно в теме. Это самый надежный способ свою проблему раз и навсегда похоронить.
Еще один верный вариант добиться того же — зайти сразу с нескольких концов. Тогда у Путина сложится стопроцентное ощущение, что им пытаются манипулировать, и решение у него созреет совсем не такое, на какое рассчитывает просящий. Кто бы ни просил! А по отношению к просителю наступит как минимум временное охлаждение. Появится определенная дистанция, его чуть-чуть отодвинут в сторонку.
Итак, как попасть к Путину? Формально к нему может попасть любой. К Путину могут попасть спортсмены-олимпийцы, писатели, слесари, токари и представители прочих профессий, которых вздумают наградить. Случайная встреча с Президентом не исключена. Но вот оказаться с Путиным один на один практически невозможно, здесь уже начинает работать могущественный аппарат. Немудрено — тот, кто имеет наибольшую степень близости к Президенту, тот, в конечном итоге, и является самым сильным в политическом плане человеком в стране. Сила — это телефонный звонок плюс доступ к «телу» Президента. Именно поэтому многие олигархические структуры прилагают сейчас поистине бешеные усилия, чтобы заиметь тесные дружеские отношения с теми чиновниками в Кремле, которые так или иначе могут повлиять на составление графика Президента.
От стараний, разумеется, еще никто не умирал, но, положа руку на сердце, я не могу быть на все сто процентов уверен в том, что это хоть как-то им поможет. Ведь даже если Президент пригласит тебя на чашечку чая, вопрос в том, как ты реализуешь приглашение. Каждый год, регулярно, Путин говорит мне: «Ну давайте, действительно это важный вопрос — нужно встретиться!» Но после этого, как правило, ничего не происходит. Со мной ему встретиться довольно сложно, потому что большое количество людей в Кремле делают все возможное, чтобы я на эту встречу не попал.
Почему?
Кремль — структура очень жестко иерархическая, организованная и логичная. Как механизм, он не верит в случайности, впрочем, как и сам Путин. Если угодно, Кремль является отражением самого Президента — его сознание работает аналогичным образом. В нем уживаются совершенно противоречивые и подчас никак не совместимые друг с другом факторы. С одной стороны — действительно преданность, определенно демократия и несомненно законность. А с другой — жгучее желание бороться с врагами-олигархами и поддерживать друзей, а также корпоративная и клановая убежденность в том, что своих нельзя сдавать ни при каких обстоятельствах. Даже если, может быть, они и не совсем правы. Поэтому в Кремле есть Сечин со своими структурами, который во многом определяет, откуда у Президента берется выбор, а есть Алексей Алексеевич Громов и Вячеслав Юрьевич Сурков. И при возникновении острого желания пообщаться с главой государства всегда нужно четко понимать — с кем вы, деятели культуры? Вот, например, если ты журналист, то формально попадаешь в епархию Алексея Алексеевича Громова. Если ты олигарх, экономист, то за тебя отвечает Игорь Иванович Шувалов. И так далее. Но если ты журналист, а общаешься с Сурковым, пусть даже в силу того, что вы когда-то вместе учились в институте и были хорошо знакомы, то у Кремля сразу же возникает законный вопрос — с чего, собственно?
Заход к Президенту — очень полезная вещь, и это хорошо понимают оставшиеся на плаву олигархи. Если раньше роль отсеивателя заходящих на огонек власти играла семья Ельцина и все определяли личные связи с Дьяченко, а потому близкий круг олигархов был крайне узок, то сейчас несчастные миллионеры разбрелись по всевозможным кремлевским гражданам. И во многом степень олигархического влияния сегодня бессмысленна без близости к тому или иному кремлевскому аппаратчику, потому что надо знать, к кому принято заходить, а к кому нет. Причем эти связи не являются устойчивыми, хотя некоторые из них сейчас и наладились. Например, традиционная симпатия со стороны Потанина к Громову. Это исторически сложившиеся, давние добрые отношения людей, входивших в структуру «Онэксим» — то есть Прохорова, Хлопонина, Потанина и Громова. Громов с Потаниным просто близкие друзья, и в этом нет ничего плохого — Алексей Алексеевич Громов блестящий профессионал и очень сильный пресс-секретарь. Действительно так.
Известно также, что существует серьезная симпатия господина Авена к Игорю Ивановичу Сечину, по крайней мере, довольно часто говорят о расположении их структур друг к другу. Ну и, конечно же, нельзя не упомянуть о личной дружбе Михаила Маратовича Фридмана с Владиславом Юрьевичем Сурковым, что тоже исторически обусловлено, а также о колоссальной близости Романа Аркадьевича Абрамовича не только к каждому конкретному кремлевскому чиновнику, в частности к Игорю Ивановичу Шувалову, но и к самому Владимиру Владимировичу Путину. Это во многом объясняет удивительную незыблемость позиций Абрамовича. Слишком уж многое ему доступно. Пожалуй, на столько многое, что совершенно прав Шалва Чигиринский, который, говоря о России, иногда употребляет очаровательное выражение «Романовская Абрамия».
Сегодня олигархи без кремлевских чиновников — ничто. Герман Греф рассказывал мне, что, когда он был крайне недоволен поведением одного из олигархов, тот, дабы нивелировать подобное отношение, срочно позвонил Алексею Алексеевичу Громову и с его помощью оказался на приеме у Президента в течение того же дня. Что, конечно, свидетельствовало о его колоссальном могуществе. В то же самое время нельзя недооценивать этих граждан. Потому что если Президент распорядился, а чиновники против, то главе государства иногда требуется повторить свое распоряжение пять, семь, а то и двенадцать раз, чтобы всю эту ситуацию пробить и она начала меняться. В этом очередная слабость Путина: аппарат нередко начинает жить по своим собственным законам и подчас перестает подчиняться даже Президенту, вставая на защиту себя и своих интересов.
Особенно ярко это отражается в тех коммерческих войнах, которые все еще ведутся под знаком продолжающейся борьбы с олигархами, несмотря на то, что, по большому счету, это натуральная борьба за куски собственности, которой кремлевские чиновники повадились распоряжаться, словно своей вотчиной. Это одна из главных проблем правления Путина: несмотря на его публичные заявления о том, что необходимо как можно скорее отделить чиновников от коммерции, происходит как раз обратное — чиновники сидят практически во всех крупных и сколько-нибудь значимых современных российских коммерческих проектах. А использование государственного аппарата в качестве фактора перераспределения собственности в глазах большинства населения уже давно не является оправданным действием. Здесь пройдена некая грань: да, олигархи никогда не вызывали у народа ни малейшей симпатии, но пришедшие им на смену чиновники, которые теперь уже практически неотличимы от олигархов, также не находят радушного отклика у простого народа.
Правда, Путин пока не воспринимается как их ставленник, скорее наоборот, в глазах обычных людей он этакий чиновничий пастух, способный вовремя одернуть и жестко ударить зарвавшееся стадо. Но если присмотреться к новейшей истории России, то выяснится, что никто из чиновников так ни разу и не получил по голове. Доставалось разнообразным мэрам, вице-, губернаторам, но чтобы дело дошло до кого-то из действительно знаковых политических фигур, такого еще не было. Поэтому по-прежнему хорошо себя чувствует душка Зурабов, хотя и на новой должности, по-прежнему Абрамовичу дозволено больше, чем жене Цезаря, и по-прежнему в стране правит не закон, о чем так мечтал Путин, а степень приближенности к Президенту. То есть мы, борясь с клановым олигархическим мышлением, не сумели возвести во главу угла правовое сознание. Мы подменили его на питерское. И потому я с ужасом думаю о том, что случится со всеми этими людьми, когда Питер уже не будет у власти. Боюсь, что откат будет страшный.
Ознакомительная версия.
