Ознакомительная версия.
Не нужно никакой подрывной пропаганды, чтобы взбунтовать их; пороки общественного строя, который лишает их образования и превращает в рабов, сами порождают коммунистическое движение всюду, где растут заводы и фабрики.
…Большевистское правительство — самое смелое и в то же время самое неопытное из всех правительств мира. В некоторых отношениях оно поразительно неумело и во многих вопросах совершенно несведуще. Оно исполнено нелепых подозрений насчет дьявольских хитростей «капитализма» и незримых интриг реакции; временами оно начинает испытывать страх и совершает жестокости. Но по существу своему оно честно. В наше время это самое бесхитростное правительство в мире.
О его простодушии свидетельствует вопрос, который мне постоянно задавали в России: "Когда произойдет социальная революция в Англии?" Меня спрашивали об этом Ленин, руководитель Северной коммуны Зиновьев, Зорин и многие другие. Дело в том, что, согласно учению Маркса, социальная революция должна была в первую очередь произойти не в России, и это смущает всех большевиков, знакомых с теорией. По Марксу, социальная революция должна была сначала произойти в странах с наиболее старой и развитой промышленностью, где сложился многочисленный, в основном лишенный собственности и работающий по найму рабочий класс (пролетариат). Революция должна была начаться в Англии, охватить Францию и Германию, затем пришел бы черед Америки и т. д. Вместо этого коммунизм оказался у власти в России, где на фабриках и заводах работают крестьяне, тесно связанные с деревней, и где по существу вообще нет особого рабочего класса —"пролетариата" который-мог бы "соединиться с пролетариями всего мира".
Я ясно видел, что многие большевики, с которыми я беседовал, начинают с ужасом понимать: то, что в действительности произошло на самом деле, — вовсе не обещанная Марксом социальная революция, и речь идет не столько о том, что они захватили государственную власть, сколько о том, что они оказались на борту брошенного корабля. Я старался способствовать развитию этой новой и тревожной для них мысли. Я также позволил себе прочесть им небольшую лекцию о том, что на Западе нет многочисленного "классово сознательного пролетариата" разъяснив, что в Англии имеется по меньшей мере 200 различных классов и единственные известные мне "классово сознательные пролетарии" — это незначительная группа рабочих, преимущественно шотландцев, которых объединяет под своим энергичным руководством некий джентльмен по имени Мак-Манус. Мои, несомненно, искренние слова подрывали самые дорогие сердцу русских коммунистов убеждения. Они отчаянно цепляются за свою веру в то, что в Англии сотни тысяч убежденных коммунистов, целиком принимающих марксистское евангелие, — сплоченный пролетариат — не сегодня-завтра захватят государственную власть и провозгласят Английскую Советскую Республику. После трех лет ожидания они все еще упрямо верят в это, но эта вера начинает ослабевать. Одно из самых забавных проявлений этого своеобразного образа мыслей — частые нагоняи, которые получает из Москвы по радио рабочее движение Запада за то, что оно ведет себя не так, как предсказал Маркс. Ему следует быть красным, а оно — только желтое».
Так выглядели «интеллигенты в большевиках» в России, в остальных странах победившего социализма они выглядели не менее анекдотично.
Лебон о вреде латинского образования
Приведенные выше лекции И. П. Павлова я продолжу обсуждать чуть далее, сейчас же уместно отметить, что Павлов был далеко не оригинален — состояние массового ума тревожило многих, даже очень далеких от нас предков. Вот, к примеру, книга француза Г. Лебона «Психология народов и масс», впервые изданная в России в 1898 г. (Психология масс: Хрестоматия по социальной психологии / Под ред. Д. Я. Райгородского. Самара: Издательский дом «БАХРАХ», 1998. С. 53–60).
Я дам из этой книги с сокращением главу «Образование и воспитание», и хотя эта глава прямо по теме педагогики, похоже, Лебон, за небольшим исключением, именно на педагогов никакого впечатления не произвел. Но думаю, что в этом виноват не Лебон, а педагоги. Ввиду некоторого анахронизма стиля я позволил себе выделить ряд мыслей Г. Лебона.
«В первом ряду идей, имеющих преобладающее значение в какую-нибудь эпоху и обладающих силой, несмотря на свой часто иллюзорный характер и свою немногочисленность, мы должны поставить в настоящее время следующую: образование в состоянии значительно изменить людей и НЕПРЕМЕННО ДОЛЖНО УЛУЧШИТЬ ИХ И ДАЖЕ СОЗДАТЬ МЕЖДУ НИМИ РАВЕНСТВО. Путем повторения это уверение сделалось одним из самых непоколебимых догматов демократии, и в настоящее время так же трудно касаться его, как некогда было трудно касаться догматов церкви.
Но относительно этого пункта, как и относительно многих других, демократические идеи оказались в полном разногласии с данными психологии и опыта. Многие знаменитые философы, в том числе Герберт Спенсер, без труда доказали, что ОБРАЗОВАНИЕ НЕ ДЕЛАЕТ ЧЕЛОВЕКА НИ БОЛЕЕ НРАВСТВЕННЫМ, НИ БОЛЕЕ СЧАСТЛИВЫМ и не изменяет ни его инстинктов, ни его наследственных страстей, а иногда даже, если только оно дурно направлено, ПРИЧИНЯЕТ БОЛЕЕ ВРЕДА, НЕЖЕЛИ ПОЛЬЗЫ. Статистики подтвердили этот взгляд, показав мам, что преступность увеличивается вместе с обобщением образования или по крайней мере с обобщением известного рода образования. В недавнем своем труде Адольф Гилльо указывает, что в настоящее время на 1000 необразованных преступников приходится 3000 образованных и в промежуток 50 лет количество преступников возросло с 227 на 100 000 жителей до 552 и, следовательно, увеличилось на 143 %.
Без сомнения, никто не станет отрицать, что правильно направленное образование может дать очень полезные практические результаты если не в смысле повышения нравственности, то, во всяком случае, в смысле развития профессиональных способностей.
К сожалению, латинские народы, особенно в течение последних 25 лет, основали свои образовательные системы на совершенно ложных принципах и, несмотря на слова самых знаменитых людей, таких как Брюль, Фюстель де Куланж, Тэн и др. они продолжают настаивать на своих печальных заблуждениях. Я указал уже в одной из своих прежних работ, как НАША СОВРЕМЕННАЯ ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ СИСТЕМА ПРЕВРАЩАЕТ ВО ВРАГОВ ОБЩЕСТВА ТЕХ, КТО ПОЛУЧИЛ ЭТО ВОСПИТАНИЕ И КАК ОНА ПОДГОТАВЛИВАЕТ ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ САМЫХ ХУДШИХ ВИДОВ СОЦИАЛИЗМА.
Главная опасность этой воспитательной системы, вполне справедливо именуемой ЛАТИНСКОЙ СИСТЕМОЙ, заключается в том, что она опирается на то основное психологическое заблуждение, будто заучиванием наизусть учебников развивается ум. Исходя из такого убеждения заставляют учить как можно больше, и от начальной школы до получения ученой степени молодой человек только и делает, что заучивает книги, причем ни его способность к рассуждению, ни его инициатива нисколько не упражняются.
Все учение заключается для него в том, чтобы отвечать наизусть и слушаться. "Учить уроки, — пишет один из бывших министров народного просвещения Жюль Симон, — знать наизусть грамматику или конспект, хорошенько повторять и подражать — вот забавная воспитательная система, где всякое усилие является лишь актом веры в непогрешимость учителя и ведет лишь к тому, чтобы нас умалить и сделать беспомощными"
Если бы такое воспитание было только бесполезно, то можно было бы ограничиться сожалением о несчастных детях, которым предпочитают преподавать генеалогию сыновей Клотария, или историю борьбы Невстрии и Австрозии, или зоологические классификации, вместо того чтобы обучить их в первоначальной школе чему-нибудь полезному. Но такая система воспитания представляет собой гораздо более серьезную опасность: ОНА ВНУШАЕТ ТОМУ, КТО ЕЕ ПОЛУЧИЛ, ОТВРАЩЕНИЕ К УСЛОВИЯМ СВОЕГО ОБЩЕСТВЕННОГО ПОЛОЖЕНИЯ, так что крестьянин уже не желает более оставаться крестьянином и самый последний из буржуа не видит для своего сына другой карьеры, кроме той, которую предеставляют ДОЛЖНОСТИ, ОПЛАЧИВАЕМЫЕ ГОСУДАРСТВОМ. Вместо того чтобы подготавливать людей для жизни, школа готовит их только к занятию общественных должностей, где можно достигнуть успеха, не проявляя ни малейшей инициативы и не действуя самостоятельно.
Внизу лестницы такая воспитательная система создает целые армии недовольных своей судьбой пролетариев, готовых к возмущению, вверху — легкомысленную буржуазию, скептическую и легковерную, питающую суеверное доверие к провиденциальной силе государства, против которого, однако, она постоянно фрондирует и всегда обвиняет правительство в своих собственных ошибках, хотя в то же время сама решительно неспособна предпринять что бы то ни было без вмешательства власти.
Государство, производящее всех этих дипломированных господ, может использовать из них лишь очень небольшое число, оставляя всех прочих без всякого дела, и таким образом оно питает одних, а в других создает себе врагов. Огромная масса дипломированных осаждает в настоящее время все официальные посты, и на каждую, даже самую скромную, официальную должность кандидаты считаются тысячами, между тем как какому-нибудь негоцианту, например, очень трудно найти агента, который мог бы быть его представителем в колониях. В одном только департаменте Сены насчитывается 20 000 учителей и учительниц без всяких занятий, которые, презирая ремесла и полевые работы, обращаются к государству за средствами к жизни. ТАК КАК ЧИСЛО ИЗБРАННЫХ ОГРАНИЧЕНО, ТО НЕИЗБЕЖНО ВОЗРАСТАЕТ ЧИСЛО НЕДОВОЛЬНЫХ, и эти последние готовы принять участие во всякого рода возмущениях, каковы бы ни были их цели и каковы бы ни были их вожди.
Ознакомительная версия.
