Не удивительно, что реально в течение многих десятилетий противостоять России могли не европейские полуостровные карлики, а только морские имперские гиганты, и то после того, как устанавливали свою гегемонию в капсистеме. До этого им приходилось мириться с русским/советским фактором и ограничиваться лишь мелкими уколами и натравливанием неразумных соседей. Но уж после установления гегемонии борьба против России начиналась по крупному. Однако даже в этом случае в противостоянии «государство против государства» Россия/СССР брала верх над своими «морскими» противниками. Так, в 1920-е годы поражение потерпела Великобритания, а в 1975 г. классическая фаза советско-американской «холодной войны» окончилась победой СССР (Вьетнам, Хельсинки), и, как следствие, утратой восточно-побережным сегментом политического класса США своих позиций. Только объединение и концентрация всей системной (а не одно-государственной, пусть даже это гегемон) политико-экономической мощи Запада, ядра капсистемы и наиболее развитых полупериферийных государств способны были склонить чашу весов в пользу англосаксонской Северной Атлантики, и русская Евразия терпела поражение.
Это произошло дважды – в результате Крымской войны (1853-1856 гг.) и «холодной войны» (1945-1991 гг.). Крымская война и «холодная война», особенно в её постклассической, глобальной-для-себя, а не только в себе фаза 1975 – 1989/91 гг. могут рассматриваться как особый тип войн – русско-западный, евразийско-северо-атлантический (не говоря о таком их компоненте, как социосистемное – капитализм versus антикапитализм – противостояние 1917/1945 – 1991 гг.). Ну а теперь из 1991 г. вернёмся в 1930-е.
1939 год – кто развязал мировую?
Как кто? Конечно же, Гитлер, Третий рейх – это общеизвестный факт. Общеизвестный? Действительно, Гитлер вторгся в Польшу, после чего Великобритания неохотно (давление Америки?) объявила войну Третьему рейху и началась Вторая мировая (точнее сначала общеевропейская) война. Когда-то вовсе не питавший симпатий к Германии Гюстав Ле Бон, оценивая ситуацию лета 1914 г., заметил следующее. Да, именно Германия канула в наполненную до краёв чашу ту каплю, из-за которой всё пролилось; однако для объективного исследователя главный вопрос не в том, кто «влил» последнюю каплю, а кто наполнил чашу до краёв, сделав войну неизбежной. Кто же наполнил чашу в 1930-е, сделав войну неизбежной? Кто хотел войны?
Речь не о том, чтобы снять с Гитлера историческую вину. Здесь прощения быть не может. Как русский никогда не прощу австрийцу того, что он готовил уничтожение моего народа, его прошлого и будущего, а огромную часть этого народа уничтожил – именно славяне и русские в частности и стали главным объектом физического уничтожения – достаточно взглянуть на цифры. Поэтому здесь отношение может быть только одно: «Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям… Надо их казнить. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть». Это – Андрей Болконский о французах накануне Бородина (хотя, напомню, французы, в отличие от Гитлера, не ставили задачу физического истребления славян и других народов).
Императив науки, теории – выяснение объективных обстоятельств, причин и следствий. Важно узнать не только кто исполнитель, но и кто заказчик, какова вся сеть заказчиков-исполнителей, важно знать не только, кто замкнул цепь, последнее звено, но и цепь в целом. И того, кто её выковал. Важно понимать, что Гитлер лишь замкнул некую цепь, не им выкованную, а возникшую объективно, по логике функционирования капсистемы и борьбы за господство в ней. О Германии 1939 г. можно сказать то же, что Гюстав Ле Бон сказал о Германии 1914 г.
Итак, хотел ли Гитлер мировой войны? Конечно. Но не в 1939 г., а в более поздние сроки – в 1939 г. Гитлер к мировой войне готов не был, несмотря на всю риторику (впрочем, рассчитанной прежде всего для внутреннего употребления – в расчёте на немцев с их специфической психологией; вне Германии она вызывала другие чувства – от иронии до праведного гнева. К тому же в середине ХХ в., века универсалистского, оптимистичного и циничного, идеология, замешанная на мифологии в духе «гибели богов» и партикуляризме расы и крови, мрачная риторика Vernichtung’a и Weltfeind’a едва ли могли быть эффективными за пределами рейха (время фэнтэзи, жанра, который займёт место научной фантастики, наступит в конце века). Помимо прочего, Гитлер слишком много говорил в таких ситуациях, когда политик, претендующий на мировой уровень, должен был скорее больше молчать, или взвешивать каждое слово в выверенной риторике представителя сил Добра, как это уже умело делали игроки «тегеранской тройки нападения», легко и убедительно отождествлявшие своего противника с силами Антипросвещения, Мрака и Зла.
Специалисты, прежде всего западные, американские, в частности, прекрасно знали о неготовности Третьего рейха к мировой войне. «Общая картина немецкой военной экономики, – писал о Германии 1930-х годов американский экономист Клайн Бертон, – не похожа на экономику страны, нацеленной на тотальную войну. Это скорее экономика, мобилизованная для ведения сравнительно малых и локализованных войн и впоследствии реагировавшая на военные события только после того, как они становились непреложными фактами… Для войны с Россией подготовка была более тщательной, но и она прошла почти без напряжения экономики… Вскоре после нападения выпуск некоторых важных типов снаряжения был сокращен в предвидении того, что война скоро окончится… Руководство немецкой военной экономикой было далеко не безупречным. Великобритания и Соединенные Штаты действовали гораздо быстрее…».
Известный американский экономист Дж. Гэлбрейт подчеркивал, что, вопреки распространенному мнению, именно Великобритания была в 1940-1941 гг. натянутой военной струной, а не Германия, где даже в 1941-1944 гг. не видели необходимости в жертвах в области гражданского потребления. В 1940 г. при экономике с общим объемом производства примерно на 30 % меньшим, чем у Германии, англичане выпускали больше самолетов, почти столько же танков и гораздо больше других бронированных машин. В 1941 г. английское военное производство далеко превосходило производство Германии почти по всем показателям.
Аналогичная картина возникает при сравнении Германии и СССР военного времени. Даже в 1943 г., году сталинградско-курского перелома, в Великой Отечественной Германия обладала бóльшими, как показывают исследования, материальными возможностями, чем СССР, для производства оружия и боевой техники. В 1943 г. Германия получила больше, чем СССР, угля в 3 раза, стали – в 24, электроэнергии – в 2 раза. И тем не менее, за годы войны СССР произвел техники и вооружений в два раза больше, чем Германия.
Германия намного лучше была готова к Первой мировой войне, в канун которой немецкая промышленность производила 250 тыс. снарядов в день, англичане – 10 тыс. снарядов в месяц. Поэтому, например, в боях на линии Дунаец – Горлице немцы всего за четыре часа выпустили по русской третьей армии 700 тыс. снарядов (за всю франко-прусскую войну они выпустили 817 тыс. снарядов). Нельзя не согласиться с И. Солоневичем, который писал, что военный потенциал Вильгельма намного превосходил таковой Гитлера: «Вильгельм имел за собою 43 года мирного развития Имел военный и торговый флот. Имел огромный золотой запас – и дома, и за границей. Имел и промышленный потенциал выше тогдашнего американского».
П. Кеннеди в своей знаменитой книге «Взлёт и падение великих держав» пишет, что в 1914 г. Германия (правда, с Австро-Венгрией, но это незначительная добавка) превосходила как Россию и Францию вместе взятые, так и Великобританию в отдельности по доле в мировом промышленном производстве, по общему промышленному потенциалу и по потреблению энергии; по производству стали она превосходила все три страны вместе взятые. По военным расходам и общим затратам на мобилизацию Германия превзошла США (19,9 млн. долл. против 17,1 млн. долл.) и лишь немного уступила Великобритании (23 млн. долл.) (для сравнения: Россия – 5,4 млн. долл., Франция – 9,3 млн., Австро-Венгрия – 4,7 млн.). А вот в 1930-е годы ситуация изменилась. Хотя доля Германии в мировом промышленном производстве достигла 13,2 %, а Великобритании снизилась до 9,2 %, зато у СССР и США соответственно было 17,6 % и 28,%. При этом в 1937 г. США из национального дохода в 68 млн. долл. тратили на оборону 1,5 %, Великобритания из 22 млн. долл. – 5,7 %, Германия из 17 млн. долл. – 23,5 %, СССР из 19 млн. долл. – 26,4 %. Относительный военный потенциал держав в том же 1937 г. оценивался так: США – 41,7 %, Германия – 14,4 %, СССР – 14 %, Великобритания – 10,2 %, Франция – 4,2 %.
Все это говорит о том, что за период с 1913 по 1939 г. Германия существенно отстала от США – своего главного соперника в борьбе за гегемонию в капиталистической системе, и новая мировая война теоретически могла быть крайним средством не допустить увеличения разрыва – по крайней мере, к такому выводу приходят многие западные исследователи в объяснении конкретного механизма возникновения последней мировой войны. Однако, как я уже говорил, исследования показывают: именно к мировой войне в 1930-е годы Германия не была готова и воевать всерьез после захвата Польши не собиралась.
