Подойдя в своей речи к теме предстоящих президентских выборов, он остановился, многозначительно посмотрел на командарма, извлек из кожаной папки несколько скрепленных страничек машинописного текста и протянул их Лебедю. Генерал напустил на себя пущей важности (он так делал всегда, когда сильно волновался), сначала раскурил сигарету в мундштуке и только потом небрежно принялся читать. Наступила тишина. Лебедь читал медленно, и пауза в разговоре затянулась.
«Как поживает ваш Конгресс?» — спросил меня Березовский, видимо, решив, что нехорошо молчать так долго. «Готовим погромы в еврейских кварталах», — ответил я с самым серьезным видом. «Очень остроумно, молодой человек. Далеко пойдете!» Березовский с удовольствием продолжил бы наш разговор и дальше, но Лебедь дал понять, что он все прочел и со всем согласен. Насколько я теперь понимаю, генерала познакомили с неким планом проведения выборной кампании, который предполагал оказание ему серьезной финансовой и информационной поддержки в расчете на оттягивание голосов у фаворита выборной гонки — лидера КПРФ Геннадия Зюганова. Цена вопроса — размен голосов миллионов избирателей на «крутую должность» при действующем президенте Ельцине с последующей его заменой.
К моему удивлению, Лебедь, не разжевывая, проглотил этого «троянского коня». На что он рассчитывал? На болезненный вид Ельцина, который, несмотря на перенесенный на ногах инфаркт, продолжал отплясывать на своих агитационных мероприятиях? Конечно, Лебедь не хотел вставать под знамена глубоко не уважаемой им власти. Несмотря на склонность к неожиданным решениям, генерал был умным человеком и тонко чувствовал настроения народа. Рискнуть своей репутацией он был готов лишь на время, но чтоб потом всем стало ясно, как он перехитрил своих врагов.
Думаю, что именно Александр Коржаков и Михаил Барсуков, стоявшие тогда во главе Службы безопасности Президента и ФСБ, убедили его согласиться на предложение возглавить Совет безопасности. Возможно, кто-то из них рассчитывал, что, заняв место у изголовья дряхлеющего президента, они смогут заставить его отказаться от власти в пользу популярного в народе генерала-миротворца.
Лебедь на примере Скокова тоже понимал значение позиции секретаря Совбеза в иерархии ельцинской власти. Он не понимал только одного — Борис Ельцин эту партию играл «белыми» и не собирался ее проигрывать. Выторговав для себя дополнительно должность помощника по национальной безопасности (на что я сказал Лебедю, что «помощники президента президентами не становятся») и гарантию, что с поста министра обороны будет уволен Павел Грачев (Лебедь не мог простить ему свое изгнание из армии), Александр Иванович согласился с предложением Бориса Николаевича. Два гиганта ударили по рукам.
На телевидении сразу замелькали рекламные клипы Лебедя с удачным лозунгом «Есть такой человек, и ты его знаешь!». Генерал съехал с офиса КРО в просторный избирательный штаб в ста метрах от Третьяковской галереи, набрал себе сотни сновавших по коридорам «политических консультантов» и прочих проходимцев. Короче, выборная кампания под руководством «демона» Березовского закипела, забурлила.
Мы стали встречаться все реже и реже. Наверное, я напоминал Лебедю его самого, но только в самом начале пути, — когда денег, команды и связей у него не было, но было страстное желание изменить мир к лучшему. Став «без пяти минут президентом», Александр Иванович не хотел видеть тех, с кем он не мог не быть откровенен. В его душе произошла перемена, и он, видимо, не хотел о ней никому рассказывать.
После первого тура мы встретились еще раз. Он приехал ко мне на Фрунзенскую без особого повода, — так, чтобы просто поговорить, «обсудить последние новости». Чувствовалось, что он совсем запутался. Я решил поменять тему беседы, напомнил Лебедю июньские дни 92-го в Приднестровье. Генерал задумчиво сказал, что для него это были самые счастливые дни в жизни. Тогда он точно знал, что делать, понимал, где свои, а где враги.
Я просил Лебедя только об одном: отказаться от сделки, не звать избирателей голосовать за Ельцина, не брать из его рук должность. Ведь вымажут в грязи, а потом кинут. Лучше громко выйти из этой подлой игры, сказать: «Чума на оба ваши дома!» Пройдет полгода, все переменится, но останется он — генерал Лебедь, отказавшийся от сделки с собственной совестью. И альтернативы ему не будет.
От меня Лебедь уехал в Кремль. До сентября 1996 года, пока он не вернулся из Хасавюрта, мы с ним больше не виделись.
Естественно, все произошло так, как я и говорил. Ельцин по требованию Чубайса, раскрывшего «заговор» Коржакова, Барсукова и «примкнувшего к ним» Олега Сосковца, уволил всех троих. Лебедь во власти остался один. Затем Анатолий Чубайс придумал остроумный ход с созданием параллельного Совету безопасности Совета обороны во главе с Юрием Батуриным. Когда Лебедя осенью 96-го, обвинив в создании при Совбезе «незаконных вооруженных формирований», уволят совсем, то этот Совет обороны за ненужностью упразднят, а универсального господина Батурина переквалифицируют в летчика-космонавта и отправят с глаз долой в околоземное пространство, видимо, в честь юбилея полета в космос собачек Белки и Стрелки.
Так закончился бесславный поход во власть моих «старших товарищей» по Конгрессу русских общин.
В августе генерала заставили заниматься Чечней, справедливо полагая, что там он провалится. Лебедь, оставшись без друзей и советников, решил действовать «по старинке» и применил в Чечне ту же схему, что и в Приднестровье. Только Приднестровье было частью Молдавии, а Чечня — частью России. Можно долго спорить по поводу того, как отразились действия Лебедя в Приднестровье на национальных интересах России, но в Чечне его действия шли прямо вразрез с этими интересами.
«Я предвижу многочисленные нападки как со стороны ура-патриотов, так и со стороны ура-демократов. Я заявляю, что органы внутренних дел определят их адреса, военные комиссариаты их призовут, я создам их них ударные батальоны и предоставлю возможность навоеваться вволю. Возглавят их лихие генералы-политработники, депутаты Государственной Думы. И тот, кто со мной не согласен, не согласен с подписанием этого соглашения, может на меня жаловаться в любые инстанции, до президента и Господа Бога включительно. Война будет прекращена. Те, кто будет этому мешать, будут отстранены» — за нарочитой жесткостью этих слов я увидел неуверенность Лебедя в собственной правоте. Он хотел закончить войну в Чечне любой ценой не потому, что эта война рубила чьи-то жизни, а потому, что ему самому нужно было как можно скорее из нее выбраться. В спешке Лебедь допустил появление в преамбуле Хасавюртовского соглашения совершенно неприемлемых с точки зрения Конституции страны слов: «в соответствии с международным правом стороны договариваются…» Как секретарь Совета безопасности, генерал должен был знать, что международное право регулирует отношения между иностранными государствами, а не субъектом РФ и федеральным центром. Таким образом, сепаратисты в Хасавюрте получили из рук Лебедя не только полный контроль над Чечней, но и официальное признание ее государственной независимости. Секретарь Совета безопасности, несмотря на свои прошлые заслуги перед Родиной, не имел права так распоряжаться суверенитетом России.
Для того чтобы обозначить отличную от Лебедя позицию Конгресса русских общин в отношении Хасавюртовского договора 24 сентября 1996 года я сделал следующее заявление:
«На данном этапе закрепление мирных соглашений может быть достигнуто следующими мерами:
1. Все работы по восстановлению городов Чечни должны быть прекращены, а выделенные средства направлены на адресное возмещение ущерба гражданам, пострадавшим от войны, прежде всего беженцам, потерявшим жилье;
2. Вывести федеральные войска из горных и предгорных районов, где они превратились в мишень для боевиков, за Терек — в Наурский и Шелковской районы. Дислоцировать их там до окончательного определения статуса этих территорий.
3. Объявить город Грозный зоной бедствия, вывести из него все государственные учреждения, назначив для управления временного военного коменданта.
4. Сформировать в Урус-Мартане или Шали временное коалиционное правительство, целью которого является подготовка референдума и выборов с участием всех граждан Российской Федерации, проживавших на территории Чечни до 1991 года. До проведения референдума и выборов общее управление должно осуществляться российской стороной, самоуправление — в зависимости от того, кто на данный момент контролирует тот или иной населенный пункт.
5. Обеспечить полный вывод из кризисных районов всего нечеченского населения и временно обустроить его в социально спокойных регионах России.
