Под прикрытием огня Карпухина и Плюснина из БМП благополучно десантировались Берлев, Коломеец, Гришин.
Всей группой проскочили под стены и ворвались во дворец.
Каково было состояние нападавших и их впечатления, повествует Виктор Карпухин:
«Пытаемся зачистить первый этаж. Гранаты сыплются, как огурцы. Кругом пальба. Ничего не видно и не слышно. Черное небо все исчеркано трассирующими пулями, непонятно откуда и куда летящими.
Наши „Шилки“ знай себе палят по дворцу, по своим. Сигнал „отбой“ до них не дошел.
Буквально каждый метр мы брали приступом».
Бой был тяжелый, ожесточенный: Емышеву оторвало руку, у Баева простреляна шея, Кузнецов получил серьезное ранение в ногу, Швачко осколок попал в зрачок глаза. У Сергея Голова девять осколочных ранений.
А вот капитану Виктору Карпухину повезло. Находясь в самом пекле боя, он не получил и царапины.
Хотя был в сантиметре от смерти в буквальном смысле этого слова. Дело в том, что вражеская пуля застряла в триплексе его спецназовской каски.
Он после боя покажет эту каску руководителям операции генерал-майору Юрию Дроздову и полковнику Василию Колеснику. Те только разведут руками: действительно повезло.
Правда, мог погибнуть уже и после боя.
«Нам с Карпухиным, — рассказывает Николай Берлев, — пришлось еще разыскивать во дворце начальника гвардии, майора Джандата, того самого, который предал Тараки. Именно Джандат отдал приказ об уничтожении руководителя страны, что и исполнили офицеры гвардии.
Помнится, заглядываем в одну комнату, в другую. Показалось: шевельнулась штора. Отодвинул ее стволом автомата и вижу перед собой начальника гвардии.
— Витя! — кричу Карпухину. — Джандат!
— Я врач, врач! — испуганно орет человек, похожий на Джандата.
Вправду оказался врачом, потом внизу помогал раненым.
Я, когда улетал из Москвы, бросил в рюкзак две бутылки водки. Закончился бой, говорю Карпухину: „Виктор, пойдем, выпьем“ Он даже не поверил: „Да ты что?“. Хвать рюкзачок, а водку-то сперли. Я понял, кто. Прижали одного, другого сержанта из „мусульманского батальона“ — те вернули. Выпили за окончание боя, афганцам налили, врачу, которого приняли за Джандата.
Ну, посидели, поговорили, вдруг слышим: „Щелк!“. А в тишине после боя хорошо слышно. Такое впечатление, будто кто-то холостой спуск сделал. Пошли, открыли лифт, а там раненый афганец, защитник дворца. Взяли его автомат — действительно, ни одного патрона. Вот почему мы с Виктором в живых остались — будь у него патроны, срезал бы одной очередью. Улыбнулась, стало быть, судьба».
Выходит, что так, улыбнулась. Только вот улыбка это была или гримаса? Виктор под пулями в далеком Афганистане выжил, а его старший брат именно в этот день, в мирной, спокойной Москве, умер. Попал в больницу с обычным аппендицитом, но операция прошла неудачно, и 27 декабря он угас.
Как призналась мне жена Карпухина, Валентина Владимировна, о Викторе в декабре 1979‑го особо и не думали, не беспокоились. Ну, уехал на учения и уехал. А вот его старший брат находился между жизнью и смертью, и потому родители, родственники беспокоились в первую очередь о нем.
И только потом, позже, после возвращения из Афганистана, когда он рассказал, в каком пекле побывал, отец и мать поняли — они могли в один день потерять двух сыновей.
Таким был первый бой Виктора Карпухина.
28 апреля 1980 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за успешное выполнение специального задания Советского правительства и проявленные при этом мужество и героизм звание Героя Советского Союза было присвоено Бояринову Григорию Ивановичу (посмертно), ему — Карпухину Виктору Федоровичу — и Козлову Эвальду Григорьевичу.
Вместе с Козловым они получат свои звезды в Кремле 21 мая 1980 года из рук первого заместителя председателя Президиума Верховного Совета СССР Кузнецова.
С ними ордена Ленина будут вручены Романову, Голову и Полякову.
Вручение наград в Кремле — дело хлопотное. В первую очередь для тех, кому вручают. Как шутили в «Альфе», ребята волновались не меньше, чем при штурме дворца. А уж инструктировали их до посинения: руку не жать, вопросов не задавать, не обнимать, не целовать. Спасибо, что дышать разрешили. Отчего же такие страсти?
Оказывается, награды вручать собирался сам генсек Брежнев.
Дату награждения несколько раз переносили и наконец сообщили: Брежнева не будет. Его заменит Кузнецов. Опять новый инструктаж, ведь Василий Васильевич древнее своего шефа. Главная задача — не переборщить с рукопожатием, чтоб не рассыпалась древность.
Наступило 21 мая. Великолепная пятерка собралась в Кремле. В гардеробе сдали плащи. В холле женщина средних лет приветливо, по-хозяйски улыбнулась.
Огляделись. Тихо. Торжественно. На столах фруктовая вода, сигареты. Заглянули в зал — там ни души.
Томились недолго. Ровно в назначенный час их пригласили в зал, который по-прежнему выглядел пустым: прибавилось несколько стульев да массивный стол с золочеными резными ножками. Рядом со столом микрофон. Кузнецов поздравил с наградой, вручил ордена, Золотые Звезды. Награжденные, как принято, благодарили партию и правительство. Виктор Федорович Карпухин о волнения забыл сказать заготовленные заранее слова, ему разрешили еще раз подойти к микрофону. Пока он шел, кто-то пошутил, мол, воевать хорошо умеет, а говорить не очень.
И это была истинная правда.
Бой второй
Когда командир группы «А» полковник Виктор Карпухин получил сообщение, что в Сухуми взбунтовавшиеся преступники захватили следственный изолятор, он только выругался в сердцах. Что происходит?
В прошлом году в Саратове подследственные изолятора № 1 во время прогулки напали на двух сотрудниц и взяли их в качестве заложниц. Потом потребовали оружие, деньги, транспорт. Выехали в город. Саратовские милиционеры потеряли их и обнаружили, когда банда подследственных захватила в заложники семью Просвирных — хозяина квартиры с женой, их дочь и его брата.
Ближе к полуночи переговоры с террористами, которые вели начальник ГАИ Саратовского облисполкома и заместитель прокурора области, зашли в тупик.
Преступники на предложения властей не соглашались, вели себя агрессивно, постоянно угрожали расправой над заложниками.
А вскоре вообще перешли от слов к делу — стали истязать женщину-заложницу. Захваченного ребенка выдавать отказывались, требовали наркотики, спиртное, оружие.
Словом, действия террористов становились крайне опасными для жизни заложников. «Альфа» в это время была уже в Саратове, у захваченного дома. И он принял решение — штурмовать квартиру.
В 3:25 бойцы пошли на штурм. С помощью спецназовского снаряжения сотрудники группы «А» спустились с крыши и влетели в окна квартиры, забросав террористов светошумовыми гранатами.
Одновременно вторая группа спецназовцев выбила дверь квартиры.
Все это оказалось неожиданным для захватчиков, хотя один из них успел-таки дважды выстрелить по штурмующим. Пули попали в бронещит.
Всего несколько секунд потребовалось «альфовцам», чтобы обезвредить преступников.
Заложники были спасены.
И вот опять захвачен следственный изолятор. Что-то неладно в наших исполнительных учреждениях. Однако сокрушаться бесполезно. Ясно было как божий день, что расхлебывать эту кашу придется его подразделению.
Потому он, как командир, первым делом должен был оценить обстановку. Что известно на этот час? Откровенно говоря, не так много, как хотелось бы… И тем не менее…
11 августа 1990 года в городе Сухуми семь арестованных преступников, находившихся в изоляторе временного содержания (ИВС) МВД Абхазской АССР, захватили в качестве заложников трех работников охраны. Овладев ключами, они выпустили из камер 68 подследственных и осужденных. Среди 75 содержавшихся в изоляторе 73 совершили уголовные преступления, 15 из них арестованы за убийство, 8 — за разбой, 1 — за угон самолета.
Зачинщик этой акции — трижды судимый матерый преступник П. Прунчак, взятый под стражу за убийство трех человек, двое из которых — сотрудники милиции.
Как это случилось? Да очень просто. Утром постовой в нарушение инструкции сам пошел открывать дверь седьмой камеры. А должен был это делать дежурный офицер в его присутствии. Но постовой поступал так уже не впервые. Открывал камеру, протягивал ведро и веник. Уборка помещения по утрам — дело обычное. Он делал это сотни раз. И все было хорошо. До поры до времени, разумеется.
Теперь он получил удар по голове и оказался на каменном полу.
Дежурный офицер не заметил, когда постовой забрал ключи. Опомнился, увидев на пульте охранной сигнализации тревожное мигание желтого глазка: в седьмой камере открыта дверь.
