Понаблюдав за соучастниками Брода в суде, получив кое-какую информацию из прокуратуры, мы поняли, что происходит: Брод совмещает приятное с полезным. Дело в том, что деньги, которыми оплачивается подача заявлений в прокуратуру, иски в суды и дальнейшее сутяжничество, списываются Бродом в США, а там минимальная оплата адвоката 200 долларов в час. То есть, написав, к примеру, заявление в прокуратуру, можно объявить, что на его подготовку ушло 10 часов, и разложить по карманам соответственно минимум 2000 долларов. Точно так же раскладываются по карманам деньги за время пребывания в судах. Уважаемый суд и сам мог это заметить. К примеру.
Первые руководители организаций никогда не берут и не отмечают повестки в суде, поскольку, во-первых, им не перед кем отчитываться, а во-вторых, где бы они ни были, они всегда на рабочем месте. Брод — директор МБПЧ, тем не менее, его представитель в конце заседания суда 21 июня попросила секретаря суда выписать повестку Броду, хотя Брод заведомо в суд не собирался являться. Зачем ему повестка? Ответ один: Брод превратит эту повестку в деньги у своих начальников в США. То есть, соучастники Брода раскладывает по карманам, надо думать, хорошие деньги за сам факт подачи заявлений в прокуратуру и факт судебной суеты и чем дольше она длится, тем им выгоднее. Я думаю, что это самый приятный момент в их деятельности.
Душить газету «Дуэль» Брод начал с помощью своих пособников из расистского «Союза евреев инвалидов и ветеранов войны» — иски подавались от их имени, а руководил этим союзом М.Ф. Марьяновский — Герой Советского Союза. Когда мы поняли, кто и как атаковал «Дуэль», то я заинтересовался Марьяновским, поскольку недоумевал, как мог Герой Советского Союза презреть фронтовое интернациональное братство и организовывать союз из одних евреев, т. е. расистский союз. В еврейской прессе Марьяновский именовался не иначе как «легендарный танкист», поэтому я разыскал его собственный рассказ о своем подвиге и увидел, что в описании Марьяновского его подвиг является очень неумной выдумкой в стиле барона Мюнхгаузена.
Я написал об этом статью, послужившую предметом данного судебного разбирательства, и начал искать о Марьяновском дополнительные сведения. В частности, нашел воспоминания его студентов о нем и текст наградного листа, представлявшего его к званию Героя Советского Союза. Этот текст тоже оказался очередной и очень неумной фантазией. Но тут пришло сообщение о смерти Марьяновского, и я решил прекратить эту работу, раз уж Марьяновский сам не мог ответить на мои суждения о нем.
Но, как видите, сутяжники Брода решили заработать деньги и на памяти Марьяновского, подав иск якобы в защиту его чести и достоинства.
Перед началом слушания этого дела по существу, я обратился к суду с ходатайством не трепать имя покойного Марьяновского:
«Согласно статье 152 ГК РФ, защита чести и достоинства гражданина допускается и после его смерти, но в случае если посягательства на эти его нематериальные права тоже произошли после его смерти.
Однако до смерти, защита прав дееспособного гражданина осуществляется только по воле самого гражданина — либо им самим лично, либо его представителями по доверенности. Это естественно, ведь только сам гражданин может знать о своих чести и достоинстве такое, о чем другие и не догадываются. У гражданина могут быть серьезные основания, неизвестные даже близким родственникам, не подавать иск в суд.
И подача в суд иска о защите чести и достоинства по обстоятельствам, известным покойному, и по которым сам покойный иска не подавал, является циничным нарушением воли покойного.
В любом случае есть и формальная сторона дела. Статья, о которой идет речь в иске, была опубликована при жизни Марьяновского; если она его оскорбила, то, значит, он выдал доверенность на подачу иска своим представителям. Мы просим суд затребовать у истцов эту доверенность, подписанную Марьяновским, а если такой доверенности нет, то по основаниям пункта 4 статьи 222 просим суд оставить данное исковое заявление без рассмотрения».
Однако суд отклонил мое ходатайство, приняв во внимание доводы СЕИИВ и представителя О.Марьяновской о том, что они имеют право защищать честь покойного М.Ф. Марьяновского.
Тем самым, они заставили меня продолжить дальнейшее расследование «подвига» Марьяновского.
Судом был сделан запрос, назначался ли Марьяновский командовать батальоном в боях 24–28 июля 1944 года, и был получен ответ из Подольского архива, но этот ответ столь лаконичен, что из него невозможно сделать никаких определенных выводов, хотя нам этот ответ очень важен тем, что он сделан по запросу суда, и что это по запросу суда работники архива не нашли в документах бригады запрошенных сведений.
После получения этого ответа, я обратился в Подольский архив как историк с просьбой предоставить мне данные по боям 23-й гв. танковой бригады 27–28 июня 1944 года вместе со сведениями об офицерах, отличившихся в этом бою. Получил эти данные, а из них выяснилось такое, о чем было сложно подозревать даже мне — историку, занимающемуся историей войны. Итак.
Капитан Марьяновский М.Ф. прибыл в 23-ю гв. танковую Ельнинскую бригаду как политрук, но должности политруков в бригаде были заняты, в частности, в первом танковом батальоне политруком был майор Четвериков. Поэтому капитан Марьяновский был назначен заместителем командира первого танкового батальона по строевой части. То есть, Марьяновский отвечал в батальоне за учет личного состава батальона и его дисциплину. Его участие в бою не предусматривалось должностью, и танка для участия в бою он не имел.
Когда я еще в прошлом году получил текст представления Марьяновского к званию Героя и увидел, что текст написан и подписан командиром первого танкового батальона майором Дзоценидзе, то, исходя из логики, решил, что Дзоценидзе это вновь назначенный комбат, взамен прежнего, убитого или раненного. Но из документов, полученных из архива, следовало, что гвардии майор Дзоценидзе Михаил Спиридонович служил в 23-й гв. танковой бригаде с 21 августа 1943 года по июнь 1944 года и был бессменным командиром ее первого танкового батальона, то есть, это он командовал батальоном в том бою, за командование батальоном в котором звание Героя получил Марьяновский.
Это сразу же зародило подозрение, что наградной лист, представлявший Марьяновского к званию Героя Советского Союза, является фиктивным.
Действительно, дальнейший анализ документов привел к выводу, что представление Марьяновского к званию Героя является фиктивным как по форме — майор Дзоценидзе его не писал и не подписывал, так и по сути — никто не совершил того подвига, который описан в представлении. Более того, косвенные доказательства дают понять, что Марьяновского в это время вообще не было на фронте, и он не то что не участвовал в этих боях, но и не видел их, а знает об этих боях только по чьим-то рассказам.
1. Формальные доказательства этих выводов таковы.
а) Если мы посмотрим на наградной лист, который являлся единственным документом, согласно которому Марьяновского включили в тот список Героев Советского Союза, которым было присвоено это звание общим Указом Верховного Совета СССР от 24.03.1945 г., то увидим, что из восьми подписей, стоящих на наградном листе Марьяновского, заверена печатью только подпись командующего бронетанковыми и механизированными войсками фронта генерал-майора М. Пиробокова (эпизод 1). Ни подпись командира первого отдельного танкового батальона, ни подпись командира бригады, ни подпись командующего бронетанковыми войсками 49-й армии, ни подписи командующего этой армии и члена военного совета, ни подписи командующего 2-м Белорусским фронтом и члена Военного совета этого фронта, печатями не заверены.
Во время войны звание Героя присваивалось порою за 4–5 дней и при такой скорости можно было бы объяснить 1–2 незаверенные подписи в наградном листе или плохо поставленные печати. Но в случае с Марьяновским, от первой подписи на наградном листе до указа прошло почти девять месяцев, поэтому невозможно объяснить спешкой то, что 7 адъютантов из 8 не нашли времени поставить обязательную в таком случае печать на подпись своего начальника на документе, прошедшем через их руки. А это дает основание полагать, что либо все незаверенные печатью подписи, либо часть из них могут быть подделаны.
б) Таких косвенных признаков фиктивности этого наградного листа не один. Текст его таков:
«Выполняя поставленную командованием боевую задачу, тов. МАРЬЯНОВСКИЙ, командуя танковым батальоном, умелым обходным маневром вышел на шоссейную дорогу Могилев — Минск и отрезал пути отхода противника из Могилева. На своем танке тов. МАРЬЯНОВСКИЙ врезался в большую автоколонну противника, идущую из Могилева в Минск, и на протяжении 3 километров огнем и гусеницами танка разбил до 60 автомашин, 4 бронетранспортера, 5 орудий и уничтожил более 50 солдат и офицеров противника. Остальные танки последовали примеру своего командира.
