Каждый миллиард долларов, который Соединённые Штаты помогут России возвратить домой и поставить на службу экономическому выздоровлению, явится прямым вкладом в укрепление ядерной безопасности Америки и всего мира. Как подчеркнул один из специалистов, у этого императива есть две составляющих: «Страны, которые служат прибежищем для украденных денег, ответственны перед гражданами ограбленной страны… В противном случае расхищение миллиардов долларов будет продолжаться бесконечно, и стремительному погружению России в экономический хаос не будет конца»{279}.
Даже если все эти меры новой экономической политики и будут приняты в Москве и Вашингтоне, Соединённые Штаты не могут ждать, рискуя дестабилизацией России. Не считая, как мы подчёркивали, опасностей, связанных с биологическим и химическим оружием, уже существующие ядерные угрозы и так выглядят устрашающе серьёзными. Как мы могли убедиться, часы катастрофы уже тикают в этой злосчастной стране, и никто не знает, который час: рассвет, полдень, вечерние сумерки, либо же время уже близится к полуночи.
Чтобы справиться с этой беспрецедентной ядерной опасностью, которая в значительной степени обязана возникновением неумной политике и халатности администрации Клинтона{280}, крайне необходимо появление в Америке исключительно сильного и компетентного руководства. Масштаб его участия должен стать по крайней мере таким же, как в войне с Ираком, который обладал несравненно меньшим запасом оружия массового уничтожения. Одновременно необходимо задействовать два подхода: один призван уменьшить опасности, связанные с растущей ненадёжностью систем управления, контроля и обслуживания ядерного оружия, а другой должен быть направлен на ремонт и приведение в порядок инфраструктуры этого оружия.
На вопрос о том, почему до сих пор Россия не нанесла случайного ядерного удара по Соединённым Штатам, один из экспертов дал ответ, достойный Кассандры: «Нам повезло»{281}. Если так, то у нас нет времени на то, чтобы стараться уменьшить угрозу традиционным путём переговоров и последующей ратификации договоров в парламенте. (Договор ОСВ-2 застрял в российском парламенте на семь лет, в то время как Сенат США отказался ратифицировать всеобъемлющий договор о запрещении ядерных испытаний, а также отложил решение по нескольким протоколам к договору ОСВ-2) Вместо этого президент Америки должен предпринять ряд односторонних шагов, которые призваны резко снизить или вообще устранить эти опасности, резонно полагаясь на то, что Москва ответит тем же.
Публично заявив, что рассчитывает на аналогичные шаги Москвы, — а Путин уже продемонстрировал готовность сделать их — президент должен начать сокращение числа развернутых ядерных боеголовок с 7 тыс., существующих в настоящее время, но не до 3–3, 5 тыс., разрешённых договором ОСВ-2 на момент декабря 2007 г., а до общего числа не более 1 тыс. боеголовок, которые Москва может в настоящее время должным образом обслуживать и которые обеспечат значительно большую степень защиты, чем в сущности нужно каждой из сторон. Все развёрнутые боеголовки следует вывести из состояния предстартовой готовности. При этом президент должен пойти против давно утвердившейся стратегической доктрины, заявив, что правительство США никогда не применит ядерного оружия первым{282}.
Эти серьёзные односторонние шаги, основанные на действии, а не рассуждениях, возможно войдут в противоречие с прописными истинами вашингтонской мудрости, а для некоторых потребуется согласие конгресса. Зато они позволят резко уменьшить нагрузку привычек и стереотипов «холодной войны» на разрушающиеся системы раннего предупреждения в России, а также увеличат с нескольких минут до нескольких дней время для распознавания ложной тревоги. Это обеспечит Америке и всему миру не поддающуюся измерению степень безопасности, причём без всяких американских затрат на поддержание способности «сдерживать или вести ядерную войну», как любят выражаться приверженцы стратегии судного дня. (Объявленное Клинтоном и Путиным в июне 2000 г. создание совместного центра для распознавания ложных сигналов тревоги демонстрирует понимание сторонами растущей угрозы несанкционированных запусков ракет, но не её причин и не обеспечивает надлежащей защиты).
Из этого, разумеется, следует, что Соединённые Штаты не должны, пока Россия не выразит своего полного согласия, развёртывать национальную систему противоракетной обороны, либо ревизовать каким-либо иным образом Договор об ограничении таких систем. Наряду с другими контрпродуктивными последствиями, этот односторонний шаг побудит Москву ещё больше полагаться на свои разрушающиеся ядерные арсеналы и инфраструктуру и, несомненно, заставит производить ещё больше стратегических вооружений для преодоления любой подобной системы{283}. Для Соединённых Штатов этот шаг повлечёт за собой необходимость потратить примерно 60 млрд. долларов на создание системы обороны против гипотетических угроз со стороны «террористических государств», но также будет означать показательный рост ядерных угроз, которые будут исходить из России. Насмарку, вероятно, пойдут и три десятилетия переговоров и соглашений по ограничению вооружений.
Ещё один способ, который необходимо задействовать, чтобы поставить возможные угрозы под непосредственный контроль, предполагает полную инвентаризацию «узких мест» российского ядерного оружия, ядерных материалов и реакторов. Частичный перечень уже был составлен учёными и разведывательными органами нескольких обеспокоенных стран, включая Соединённые Штаты, но он, очевидно, не является исчерпывающим в отношении всех существующих опасностей{284}. Такой список невозможно составить без непосредственного участия Москвы. В случае необходимости он может быть выработан в ходе иностранных инспекций на месте при участии экспертов из стран — не членов НАТО, а также под патронажем ООН или любой другой, не связанной с НАТО международной организации.
Составив примерный перечень возможных катастроф, западные и российские специалисты смогут разработать программу для их предотвращения, а Соединённые Штаты возьмут на себя инициативу финансирования. (У отвечающего за это российского министерства настолько мало денег, что оно предполагает зарабатывать их, принимая на хранение ядерные отходы из других стран, т.е. умножая уже существующие риски. Теми же финансовыми причинами продиктовано решение Путина ослабить ограничения на экспорт российского ядерного оборудования, что увеличивает угрозу распространения ядерного оружия). Существует целый ряд проектов по оказанию помощи России в утилизации снятого с вооружения стратегического оружия и защите ядерных установок и материалов; однако их финансирование находится в совершенно плачевном состоянии. Нужны также новые, неортодоксальные программы, включая предложение привести в порядок российскую систему раннего предупреждения, что стоит относительно недорого и ничуть не в меньшей степени соответствует интересам безопасности Америки{285}.
Впрочем, без полного перечня никто не сможет сказать, сколько всё это будет стоить. Хотя, в сущности, это не имеет значения. В отличие от массы химерических угроз, предусмотренных в доходящем до 300 млрд. долларов оборонном бюджете США, реальная безопасность не может стоить слишком дорого. (10 млн. долларов, которые в 1999 г. направили для поддержки в России средств массовой информации «гражданского общества», лучше было бы потратить на выплату или повышение зарплаты техническому персоналу российского ядерного комплекса). Но остановимся на важном примере: на финансирование американских программ, призванных обеспечить защиту и демонтаж российских ядерных боеголовок и материалов, в 2001 г. будет направлено чуть более 1 млрд. долларов; однако, чтобы эти программы были доведены до логического конца, необходимо, как сообщается, выделить на протяжении пяти лет от 5 до 8 млрд. долларов{286}.
И снова спросим себя: много это или мало, если речь идёт о расходах, которые Соединённые Штаты разделят с другими странами? В сравнении с триллионами долларов, которые были потрачены, чтобы вызвать эти фатальные угрозы, или с миллиардами долларов, которые предлагается направить на создание национальной системы противоракетной обороны, эти расходы составляют малую сумму. Иными словами, как предупреждает ещё одна Кассандра, эти расходы «мизерны по сравнению с теми издержками и рисками, которые повлечёт за собой наша неспособность действовать»{287}.
Тем не менее, ни одна из этих мер экономического и исследовательского характера не даст эффекта, если Соединённые Штаты не прекратят политику, которая убеждает Москву в том, что её изолируют, окружают и запугивают, заставляя тем самым максимально укреплять системы оружия массового поражения. Комментируя действия администрации Клинтона, один американский обозреватель заметил: «Такое впечатление, что кому-то там наверху, в Вашингтоне, поручено каждое утро, вскакивая с постели, задавать вопрос: Что мы сегодня можем сделать ещё, чтобы заставить русских понервничать?»{288}.
