Ознакомительная версия.
Есть одна личная подробность. С точки зрения честолюбия она могла стать приятной, но теперь наоборот. Как-то Явлинский15, когда мы с ним только познакомились, рассказывая про отношения с Бурбулисом, передал мне их разговор конца августа 1991 года. Явлинский, тогда сторонник новоогаревской политики Горбачева, и говорит Бурбулису: «Что вы делаете, вы же погубите СССР!» На что Бурбулис ему отвечает: «Да, и это Гефтер нам предлагает давным-давно. Михаил Яковлевич считает, – говорит он Явлинскому, – что лучше всего покончить с Союзом через расторжение Договора 1922 года».
Действительно, когда-то я с Бурбулисом долго говорил на тогда любимую тему Союзного договора16 с заменой его на множественную суверенизацию. И надо же, в действие приходят такие силы. Значимо ли, что я нечто подсказал Бурбулису, а Бурбулис, разумеется, пересказал Ельцину? Не с точки зрения честолюбия, увы, с прямо противоположной точки. Любопытно.
Упразднение КПСС было триумфом Бурбулиса! Есть бумажка, записка Бурбулиса с резолюцией Горбачева «согласен». О том, чтобы передать России все имущество КПСС. И тут же ловкачи эти захватили всю Старую площадь. Под захват кабинетов на Старой площади они упраздняли КПСС! После чего под отставку Горбачева упраздняли Советский Союз. Хитрость истории в том, чтобы, выбрав нелепые обстоятельства и банальных людей, вершить нечто свое, роковое.
Да, поразительно. Но у тебя тогда было оптимистичное настроение.
Должен сказать, Горбачев мне чудовищно надоел. Это связано с тем, как мы зря на него рассчитывали. Казалось, самое время с ним покончить. После Вильнюса хуже и вообразить нельзя то, как все делалось, – непонятно кем, непонятно как. Я знал много людей, которые видят себя такими, как им хочется выглядеть. Но Горбачев среди них чемпион!
У Горбачева талант искренней лжи. Это его эволюционное свойство. Благодаря ему он выжил в Политбюро и всех надул. А когда всех надул, он укрепился в манере и впредь ничего не додумывать. Если бы он что-либо додумал, то, скорее всего, был бы разгадан и съеден. Его жизнь в полулжи конгениальна его умению действовать.
Возьми его воспоминания об одном и том же в разное время. И увидишь, как в его сознание извне, с наружного слоя просачиваются непривычные понятия, хотя в принципе он готов брать любые. Так он принял, наконец, что СССР – это «тоталитаризм», и выдал подредактированную под это версию своего прошлого.
Конечно, попав в идиотскую ситуацию, чего-то ждешь от лидера. Но вообще говоря, нелепо было мечтать не о том Горбачеве.
Он надломился под неспособностью общества принимать свалившиеся перемены. Потому что, откуда они, никто не знал, в том числе Горбачев.
Центральным пунктом эпохи был распад Союза. Но чтобы представить себе механику и весь ход событий, нужно менять масштаб. Масштаб Горбачева несомасштабен его эпохе. Человек, который хотел быть незаменимым и так в этом преуспел, что, отделываясь от него, ликвидировали мировую державу! Опираясь на ненависть к нему, объединившую даже его сторонников!
Нет, Глеб, понимаешь. если искать развязку великого внутри гротескной карикатуры, выглядит именно так. Действительно, из-за не умеющего уйти Горбачева пришлось распустить Союз.
А если взять большой масштаб? Если видишь уникальность СССР в евразийском существовании? Если прощупываешь роковой закон этого совместного существования как диктат сцепки, поддерживаемой путем территориального раздвижения? Расширения, чтобы сохраниться? Если видишь, что, когда имперский напор иссяк, на его место пришла мировая революция, и спрашиваешь себя: чем и как такое могло удержаться? Вообще говоря, века ставили эту проблему. И лишь однажды вдруг все соединилось в Россию. Чем такая Россия могла удержаться? И на каком основании ты полагаешь, что советская Россия – природная данность?
Не тот язык, не те допущения. Суть в том, чтобы сопоставить масштабы. Именно сопоставить их, а не, отклонив один, заменить другим.
Я не говорю, хорошо это или плохо. Все это варианты несносного для людей безумия. Они только рады были, когда из темного леса перестройки вышла фигура Бориса Ельцина – стародавняя, старомосковской Руси.
Да, ты верно сказал – не свердловская, а старомосковская.
Ельцин нес привлекательный импульс упрощения. Когда все стало невыносимо, происходящее хотелось прекратить чем угодно. Из этого «чем угодно» и выскочил секретарь Свердловского обкома! С его ордынскими хитростями: я простой русский мужик, иду из баньки, теорий не ведаю, пьяненький.
Да, ты прав, фигура старомосковская. Тогда как Горбачев в некотором смысле продолжатель петербургских типажей. По Федотову вполне, по схеме Георгия Федотова17.
Вот здесь ты попал! Просто в России давно забыли питерские типы, а от них до 1917-го все волком выли. Все эти Каренины, «значительные лица».
Конечно, Каренин. Николая Павловича можно вспомнить. Абсолютное всемогущество, вседоступность, а лишь споткнется о Севастополь, и кончает с собой. Ушел, Россия начинает контрдвижение, и оказывается, что страна способна меняться. Даже шеф жандармов может меняться! Кстати, когда сопоставляют Горбачева с Александром II – тут какая-то натяжка.
Они не вяжутся. Царь был сильный индивидуум, с угрюмой, искалеченной отцом внутренней жизнью. Не наружная, абсолютно не публичная фигура.
Да, непохожи. С одной стороны, Александр понимает, что все пора менять. С другой стороны, страна все-таки еще в тени гигантского могущества отца. За реформой различим еще импульс могущества. Меняя страну, абсолютная власть не теряет в Александре II своего пафоса, она его даже возобновляет. А Горбачев мельчит и петляет, дискредитируя силу там, где она еще остается. Горбачев, в общем, человек по натуре кажущийся. Например, в 1990-м он совершенно спокойно мог рискнуть избираться всем населением в президенты, и безусловно прошел бы. Кто его мог обойти? Все его трусость. Его манера откладывать решение, а потом. И весь идиотский заговор строился в расчете на него.
Вчера на ТВ был кусочек из Янаева18, которого я держал за полного дурака. И знаешь, четкая речь. Интонация достойная, без взвизгов. Говорит, главная его ошибка в том, что поверил в игру Горбачева. А тот давал им задания по разработке четырех вариантов чрезвычайного положения – президентского правления по всей стране, президентского правления в отдельных районах. Я, мол, догадался, куда он ведет, и шел за ним, понимая, как ему выгоден такой вариант. Говорят, у нас был заговор дилетантов – нет, это был заговор квалифицированных людей, сыгравших по чужому сценарию, сценарию Горбачева. Вот где была ошибка.
Звучит кощунственно, но в ГКЧП есть черты пародии на 14 декабря 1825 года.
Читая Ницше. Нет случая, где бы мысль не сработала на зло. Абсурден ли вопрос «кому выгодно»? Замысел, реализация, интересы. Гайдар проигнорировал инерцию горбачевского остатка. Провал Гайдара пересоздал горбачевскую «коалицию выгод». Гайдар разыграл сталинский дебют «Губителя-Вызволителя»; бенефициары его политики, «спасая» от Гайдара, продолжат его игру.
Глеб Павловский: Читаешь Ницше, чтобы не слышать новостей?
Михаил Гефтер: Да. Не могу сказать, что поклонник, но склад речи Ницше близок к тому, что я понимаю под философией, – труд над вещами, где человек становится непроясненно близок себе. И в этой непроясненной форме себе понятней. Есть то, что не впрямую близко к Чаадаеву, – оба ветхозаветны в новых условиях. Ярость и даже ненависть Ницше к немецкому потрясающа!
Никакой серьезной связи не видишь у Ницше с нацизмом?
Когда движение людей ведет отбор мыслей, оно создает и репутацию идей. Историческую интонировку, не более того. В истории мысли я не знаю ни одного существенного случая, где бы мысль не сработала на зло и была ко злу непричастна.
Выйди за пределы дневного трезвона, вглядись в силы, управляющие мирами, подыскивая себе основания. И для тебя это полезней, чем клясть Гайдара!
Но разве нельзя спросить, кому это выгодно? Кому непосредственно выгодна их реформа? Я не пойму, почему считают неприличным спросить, кому именно выгодны реформы, проводимые в таком виде?
Нет-нет, здесь ты прав. Не только прилично, а самое время спросить. Но проведи различение. Скажем, есть те, кому это выгодно. Наличествуют интересы, заявляющие себя скорее окольно, чем прямо. Они уже в прологе были, эти интересы, и подыскивали себе героев. Но есть совершенно другое – процесс, задуманный из моральных, доктринерских либо инерционных соображений. Он, в свою очередь, и подтягивает интересы.
Нечто задумывают, обычно исходя из отвлеченных соображений. Доктринально или по инерции, идеологично – не важно. Ничто изначально не маскировка корыстного интереса! Но по ходу действия, наталкиваясь на трудности и на тех, кого замысел не учел, выявляя свои слабости, политика приобретает вид, все более отвечающий интересам.
Ознакомительная версия.
