Потом на месте подрыва вымпеловцы обнаружит большую воронку: скорее всего полуторалитровая пластиковая бутылка с взрывчаткой была закопана в грунт. Взрыватель, батарейка, замыкатель, наверх выведена игла от шприца. Без сомнения — давняя закладка. Но поди ж ты, сработала.
Шок был от взрыва, от ранения, но главное — от того, что случилось это с их командиром. Самым знающим и умелым, который десять лет водил их по этим проклятым горам, берег, защищал. Он всегда знал ответы на самые трудные, тяжелые, опасные вопросы. И как бы ни было сложно, они верили, Васильевич всегда с ними. А теперь он сам, беспомощный и окровавленный, лежал у их ног.
Ранение оказалось чудовищным. Кто-то из командиров крикнул: «Стоять всем на месте!». Следовало прийти в себя, понять, что взорвалось. Доктор был рядом с Баландиным, ему со всех сторон полетели индивидуальные перевязочные пакеты.
Одна нога Алексея Васильевича — множественные осколочные ранения, переломаны кости, другая… А другой, по сути, нет. Травматическая ампутация конечности. Кроме того — осколочные ранения брюшной полости, лица, повреждена левая рука.
Пришел в себя второй доктор, стал помогать. Наложили жгуты, забинтовали. Поставили капельницу. Вкололи промедол.
Баландин был в сознании, сокрушался: «Надо же, столько боев, а из-за какой хреновины.»
Его успокаивали, как могли. Саперы еще раз проверили местность. Бойцы стали мастерить носилки, приготовили спальник, укрытие.
Погода, как назло, начинала портиться. Пошел дождь. Тучи наползали из горных распадков.
Алексея Васильевича укрыли, дали попить. Бойцы все время прислушивались — вертолет вскоре должен появиться над местом их базирования.
Начали пилить деревья, чтобы вертушка могла опустить лебедку. А деревья вокруг — не наши русские березы или осины, а твердые буки. Сменяя друг друга, пилили, валили деревья, оттаскивали в сторону — расширяли площадку.
И вот, наконец, над головой шум винтов. Но пилот не видит земли. Сигнальные ракеты не помогают. Их не видно уже на вытянутой руке.
Заместитель начальника отдела ведет переговоры с пилотом. Но тот бессилен. Иногда не выдерживают нервы, и тогда слышатся настойчивое: «Дайте мне телефон, я сам поговорю с пилотом. Что это за всепогодная авиация. Мы же его потеряем».
Товарища пытаются успокоить. Ну, какой смысл наезжать на летчика. Он и сам не рад. Объясняет по связи: «У меня на борту десять человек. Экипаж, реанимационная бригада, охранение. Мне что, всех угробить? Ну не вижу я земли. Не могу зайти».
Вертушка улетела.
Теперь выход один — Алексея Васильевича выносить. Район эвакуации выбран, там будет ждать техника. Прикинули по карте, до района восемь кэмэ по прямой. А по горам? Да еще в сумерках, в непогоду. Но другого не дано.
Перед началом движения решили перекурить. Попросил и Баландин. Прикурили сигарету, он сделал затяжку, долгую, жадную.
— Будешь еще? — спросил командир отделения.
Алексей Васильевич затянулся еще раз на полные легкие, выпустил дым и сказал:
— Все, бросил. Последний раз покурил…
Кто знает, может в эту минуту вспомнил Алексей Васильевич свои шутки-прибаутки насчет курения. Он время от времени обещал жене бросить курить. У нее даже этакий клятвенный лист хранился, где собственной рукой он писал обещания.
Начат этот семейный документ был еще в далеком 1988 году: «Я, любящий муж Баландин А. В., — писал Алексей, — обязуюсь в честь дня 8 марта и на дальнейшую совместную жизнь бросить курить не только сигареты, но в рот не брать папиросы, махорку и сигары. Старший лейтенант Баландин. 6.03.1988 года».
Следующая запись была сделана 9 мая того же года: «Курить бросаю в честь дня рождения любимой жены. Старший лейтенант Баландин».
А вот уже капитан Баландин 3.10.1988 года пообещал совсем другое: «Курить брошу, как только рак на горе свистнет».
Вот, видимо, теперь и свистнул этот рак.
…В путь двинулись в 14:50. А в 16 часов в горах уже темнеет.
Головной дозор выбирал маршрут. Ребята несли носилки, меняясь по очереди. Несли бережно, старались не трясти. Где-то носилки поднимали на вытянутые руки, а иногда опускали их как можно ниже.
Пошли не по гребню, где петляет минированная тропа. Двигались траверсом, спускаясь в долину.
Неотступно рядом с Баландиным — доктор. Он держал капельницу, контролировал пульс, давление.
Примерно через час пути по команде передали: «Стой». Состояние Алексея Васильевича стало ухудшаться.
Вновь вызвали вертолет. Опять прилетел, тарахтит за тучами. Летчик докладывает: «Ребята, ничего не вижу».
Пошел снег. Доктор под светом зажигалки поставил капельницу, вколол обезболивающее. Сердце забилось сильнее, давление подскочило, раненый открыл глаза. И снова в дорогу.
Еще минут через сорок пути доктор подал команду. Носилки опустили. Врач опустился на колени. Баландин тихо спросил: «Ну что, наверное, это все?». Подошли бойцы, обступили командира. Сознание его медленно угасало.
— Ребята, уважайте друг друга… — сказал командир.
Он уходил смиренно и мужественно.
Светила луна. Падал снег. Молчали чужие горы.
Доктор поежился, повел плечами. В эту минуту ему пришла мысль: «Страшно умирать вот так: лес, ночь, Чечня, снег. Не попрощаться с близкими, родными, полностью осознавая, что ты умираешь».
Врач смахнул снежинки с лица командира. Снежинки падали и таяли на щеках. Но в один момент они перестали таять.
Алексей Васильевич Баландин ушел.
Рано утром начальник заставы Траян Мереуца спешил на смену наряда. Пограничники ждали его у офицерского блиндажа.
— Сегодня день рождения у капитана Мясникова, — обратились они. — Хотим его поздравить.
Михаил Мясников был заместителем у Мереуцы. Они вместе учились в Голицынском высшем военном пограничном училище. После выпуска судьба разбросала их, и вот несколько месяцев назад опять свела на этой Богом забытой заставе на стыке Чечни, Ингушетии и Грузии.
— Информация точна и верна. Михаил Анатольевич появился на свет сегодня, 23 апреля.
— А у нас для него подарок, — сияли бойцы. — Торт!
— Знаю я ваш торт. Обмазали печенье сгущенкой и выложили пирамидкой.
— Ну что вы, товарищ капитан, — обиделись пограничники, — а дипломированного кондитера зачем в штате держим?
Действительно, его заставе несказанно повезло: к ним, видимо, по недогляду кадровиков, попал служить повар-кондитер. И уж торты он пек отменные, даже при их скудных пищевых ресурсах. Выходит, постарался и на сей раз.
— Да-а, — мечтательно улыбнулся начальник заставы, — торт — это замечательный подарок! Думаю, капитану Мясникову он понравится. Молодцы, хорошо придумали!
— Но это только полподарка, — сказал кто-то из пограничников.
— Даже так? — с недоверием спросил Мереуца, видя, как переминаются бойцы с ноги на ногу. — Что ж, выкладывайте.
— Мы хотим ему клумбу эдельвейсов подарить!
Начальник заставы от удивления только глазами захлопал.
— Товарищи пограничники, вы же не первый день службу в горах несете. Пора бы знать, эдельвейсы на клумбах не растут.
Бойцы широко заулыбались.
— В том весь и прикол. Один цветок или даже букет дарить не имеет смысла. А мы сходим в горы, на границу, накопаем эдельвейсов вместе с дерном и соорудим вот тут целую клумбу.
И они указали место, где рядом с офицерским блиндажом на столбе висела тарелка «НТВ плюс», затянутая маскировочной сеткой.
— Представляете, товарищ капитан встает после службы, выходит из блиндажа, а тут эдельвейсы цветут. Здорово!
Как тут было не согласиться начальнику заставы: действительно здорово!
— Только вот без вашего разрешения не можем, — замялись пограничники.
— Да уж, — сказал Мереуца, — сами знаете, на границу имеет право выходить только пограничный наряд.
Бойцы с надеждой смотрели на начальника заставы. Они верили, он должен найти выход.
— И потому, — отдал команду капитан, — старшим наряда назначаю старшину заставы. Всем соответственно экипироваться, надеть бронежилеты, получить оружие, боеприпасы, а цинки для эдельвейсов, надеюсь, вы и сами не забудете.
…Через полчаса наряд «охотников за эдельвейсами» направился в горы. Вернувшись на заставу, бойцы высадили цветы вокруг «НТВшной» мачты. Только вот досада — эдельвейсов для оформления клумбы не хватило. Пришлось совершить еще один поход в горы.
Солнце уже стояло в зените, когда вторую партию эдельвейсов доставили на заставу. Вскоре работы по оформлению клумбы были закончены. И как раз вовремя. Из офицерского блиндажа вышел виновник торжества — капитан Михаил Мясников. Он поздно ночью вернулся из наряда, отоспался и решил взглянуть на белый свет.
