Ознакомительная версия.
Арвид Зейбот — тоже латыш, но родился в 1894 году. Окончил физико-математический факультет Петербургского университета по профессии математик-статистик. В царской армии не служил — учился. В партии с 1913 года. По сравнению со своими предшественниками — партийный стаж небольшой и опыта подпольной работы нет. В Красной Армии с марта 1919-го по мобилизации ЦК Компартии Латвии. И сразу же высокая должность — помощник начальника политотдела 15-й армии. Затем несколько месяцев — начальник политотдела этой же армии и секретарь Загранбюро компартии Латвии. В августе 20-го перевод в Москву и опять высокое назначение помощником Ленцмана. Чем руководствовались при этом назначении? Военного образования не было — даже ускоренного курса военного училища не имел. Боевого опыта тоже не было. На вопрос анкеты об участии в военных действиях — красноречивый ответ: «В сражениях не участвовал. Так, при отступлении из Риги немного приходилось». И такого молодого человека в 27 лет, без военного образования и боевого опыта, с сугубо мирной профессией — в заместители, а потом и в начальники военной разведки огромного государства! В любой другой стране это было бы немыслимо.
Дзержинский как председатель ВЧК хорошо знал анкетные данные руководителей военной разведки. Знал, что во главе этой специфической организации стояли люди случайные и некомпетентные. Но также понимал, что предлагать Политбюро в руководители военной разведки кандидата со стороны нерационально — не приживется в уже сформировавшемся коллективе разведчиков, да и подходящей кандидатуры тогда не было. И он решил подобрать на должность начальника основного, то есть агентурного, отдела человека со стороны. Такой кандидат должен был иметь солидный партийный стаж и авторитет, опыт подпольной работы, боевой опыт на фронтах Гражданской войны. И, самое главное, хоть какой-то опыт работы с агентурой. В 20-м такой опыт агентурной работы среди сотрудников ВЧК имели только начальники Особых отделов фронтов и армий, которые до образования ИНО ВЧК вели агентурную разведку во фронтовой и армейской зонах и имели какой-то опыт руководства агентурной разведкой. Этими соображениями и определялся его поиск человека на одну из ключевых должностей в Региструпре.
Кандидатура Берзина была, конечно, не случайной. Дзержинский отлично знал всех начальников Особых отделов фронтов и армий, их сильные и слабые стороны, их достоинства и недостатки. И, очевидно, после размышлений и сопоставлений кандидатура начальника Особого отдела 15-й армии Яна Берзина была признана наиболее подходящей. Возможно, он рассчитывал, что этот латыш не будет проходящей фигурой, как его предшественники, что работа в военной разведке станет для него любимой профессией и смыслом жизни и что он навсегда свяжет себя с этой изнурительной и тяжелейшей работой. Хотел ли председатель ВЧК, предлагая чекиста на высокий пост в военную разведку, продвинуть туда своего человека? На этот вопрос ни один исследователь сейчас не даст положительного ответа. Никаких документальных доказательств, подкрепляющих эту версию, пока нет.
* * *
Вызов в Москву к председателю ВЧК был для Яна Берзина неожиданным. Он привык к своей работе в 15-й армии Западного фронта, сдружился с товарищами по отделу и уже разрабатывал планы перестройки Особого отдела в связи с переходом на мирное положение. Конечно, он понимал, что демобилизация неизбежна, что крупные армейские соединения вряд ли останутся в армии мирного времени и Особый отдел, возможно, расформируют, но все это мыслилось и представлялось в тяжелую пору конца 20-го в далеком будущем. Телеграмма, под которой стояла подпись Дзержинского, была лаконичной: «Сдать дела и немедленно прибыть в Москву». Если сдать дела — значит, новое назначение и новое место службы.
* * *
И началась для него новая работа в Москве. Получил кабинет на Лубянке. Встретился со своими старыми друзьями по 15-й армии Ленцманом и Зейботом. Трем латышам было о чем поговорить при встрече. Вспомнили о боях на Западном фронте и августовское отступление. Говорили и о работе разведки в польской кампании. О просчетах, ошибках, о том, что Польша сейчас враг номер один и надо сделать все, чтобы будущая война закончилась победой и взятием Варшавы. Нового начальника отдела вводили в курс дела, знакомили и с сотрудниками отдела, и с сотрудниками Управления. Работы было много, а людей мало. Помощника у Берзина не было, и приходилось работать за двоих, не считаясь со временем. Долго, после того как все уходили, горел свет в окнах его кабинета. И в таком режиме, с утра и до поздней ночи, работа на долгие годы. С руководителями Управления сработался и нашел общий язык быстро, а вот с подчиненными и другими сотрудниками было труднее. Сказывалось то, что пришел из ВЧК с рекомендацией всесильного Председателя. Да еще и из Особого отдела. Не любили в военной разведке чекистов, а особистов тем более. Чувствовался антагонизм между двумя службами, да и попытки ЧК во время Гражданской подмять под себя военную разведку еще не забылись. И много времени и сил пришлось потратить будущему начальнику Разведупра, чтобы побороть отчуждение и неприязнь некоторых сотрудников, найти общий язык и завоевать авторитет и влияние среди них.
В ноябре 20-го с освобождением Крыма закончилась Гражданская война. С территории России исчезли Деникин и Врангель. С поляками в октябре заключили перемирие, и в борьбу вступили дипломаты, разрабатывая в нейтральной Риге основы мирного договора. Каждая из сторон на переговорах отстаивала свои интересы, надеясь не только на искусство своих дипломатов, но и на информацию, которую поставляла разведка. Но всеобъемлющая и достоверная информация о том, что творилось за линией перемирия и в странах Европы, нужна была не только дипломатам, но и военному ведомству. Несмотря на перемирие и зимнее затишье, и в Реввоенсовете, и в Полевом штабе ожидали весной 21-го серьезных неприятностей во взаимоотношениях с Польшей. И готовились к возможному возобновлению военных действий против польской армии и против многочисленных отрядов Савинкова, Булак-Балаховича и Тютюнника, расположившихся на занятой поляками территории. Для подготовки к будущим боям, а такая возможность в Москве не исключалась, нужна была подробная и достоверная информация обо всем, что творилось в Польше. И не только в Польше, но и у ее союзницы Франции. В Москве хорошо знали о той большой помощи советниками, вооружением и материалами, которую Польша получала во время войны 1920 года. Французские самолеты, танки и орудия громили армии Тухачевского у стен Варшавы.
Но подробная информация нужна была не только дипломатам и военным. В Германии вновь, после 1918 года, складывалась революционная ситуация. И в высшем партийном руководстве Республики, а также в Исполкоме Коминтерна рассчитывали на новый всплеск мировой революции. Центром нового революционного пожара должна была стать Германия. И в эту страну нужно было послать людей не только для получения достоверной информации, но и для помощи местным организациям коммунистической партии Германии в подготовке нового вооруженного восстания. Таким образом, к началу 21-го определились три основных направления деятельности военной разведки: Польша, Германия, Франция. В этих странах в первую очередь нужно было создавать обширную и надежную действующую агентурную сеть. Но для ее создания нужны были надежные и опытные кадры, способные акклиматизироваться и закрепиться в этих странах, не вызывая подозрений местной полиции и особенно контрразведки, имевшей большой опыт борьбы со шпионажем, полученный во время мировой войны. С этими мощными структурами должна была вступить в борьбу молодая военная разведка. Именно военная, потому что в начале 21-го политическая разведка (ИНО ВЧК), созданная только в декабре 1920 года, еще не обладала ни опытом работы, ни нужными кадрами. В то время только военная разведка, имевшая опыт Гражданской войны, могла добиться солидных результатов. На нее и легла вся тяжесть получения информации для высшего политического, военного и дипломатического руководства страны.
Для успешной работы нужна была солидная агентура. И Берзин как начальник оперативного (агентурного) отдела должен был искать именно такую агентуру для зарубежной работы. Русских, годных для этой работы, было мало: партийцев с большим эмигрантским и партийным стажем, хорошо знавших языки и условия жизни в Европе. Но таких людей из старой партийной гвардии было немного, спрос на них был огромный, распределялись они Центральным Комитетом поштучно. И, конечно, нельзя было рассчитывать, что Региструпру при распределении кто-либо достанется.
Готовить разведчиков в военно-учебных заведениях, как это делают сейчас, не было возможности. Не было у Республики специальных разведывательных академий, институтов и школ. Созданное в 1920 году при Военной академии восточное отделение начало готовить специалистов для разведывательной и дипломатической работы в странах Востока (Турция, Персия, Китай, Япония). Для работы в европейских странах эти специалисты не годились. Да и учреждений, желавших получить выпускников этого отделения, хватало. Наркоминдел и Коминтерн стремились заполучить специалистов с фундаментальной военно-политической подготовкой. И опять Учраспродотделу ЦК партии приходилось распределять выпускников-«восточников», удовлетворяя понемногу все заинтересованные ведомства.
Ознакомительная версия.
