металлорежущего оборудования и был вынужден его импортировать из-за рубежа, то уже в 4-й пятилетке произошёл подлинный прорыв в этой важной сфере промышленного производства. Так, по данным советских историков и экономистов (Л.А. Айзенштадт, С.А. Чихачёв [18]), по сравнению с довоенным уровнем общее производство металлорежущих станков по количественному показателю выросло на 60 %, а по суммарной мощности — на 136 %, что зримо говорило об огромном прогрессе всего советского станкостроения. Более того, за прошедшее десятилетие (1940–1950) производство наиболее сложных прецизионных станков выросло с 17 до 2744 штук, крупных тяжёлых станков — соответственно с 42 до 1537 штук, а агрегатных станков — с 25 до 400 штук. Наконец, впервые в массовом масштабе начали выпускаться автоматические линии и был введён в строй первый в стране Ульяновский моторный завод-автомат по производству автомобильных и тракторных поршней. Одним словом, в этой важнейшей отрасли произошла подлинная техническая революция, в результате которой она вышла на технический уровень самых передовых капиталистических держав спустя всего лишь пять лет после окончания тяжелейшей войны.
О том, что восстановление советской экономики происходило на более высокой технической базе, зримо говорит и заметный рост фондовооружённости большинства промышленных отраслей. Например, в лесной и деревообрабатывающей промышленности на 62 %, в машиностроении — на 41 %, в лёгкой промышленности — на 21 % и т. д. Впечатляющие технические достижения были достигнуты также в электроэнергетике, чёрной и цветной металлургии, в военном и гражданском машиностроении и в химической промышленности. Более того, как верно подметили ряд историков и экономистов (Г.И. Ханин, Н.С. Симонов [19]), не будет преувеличением сказать, что именно в годы 4-й пятилетки, по сути дела, в самостоятельную и довольно развитую отрасль советской индустрии превратилась радиоэлектронная промышленность. Именно тогда в структуре нескольких союзных ведомств, в том числе в Министерстве промышленности средств связи (Г.В. Алексеенко) и Министерстве электропромышленности (И.Г. Кабанов), были созданы десятки научно-исследовательских институтов и построены десятки промышленных предприятий. И если до войны в радиотехнической промышленности (основном ядре всей отрасли) имелось всего лишь 13 заводов, на которых работали чуть больше 21 тыс. человек, то уже в 1950 г. функционировало 98 заводов, где трудились 250 тыс. человек. Более того, именно тогда в рамках этой отрасли началась и разработка первых советских электронно-вычислительных машин.
Кстати, как считают ряд известных российских экономистов (Г.И. Ханин, В.Ю. Катасонов [20]), именно благодаря техническому прогрессу и повышению уровня организации на многих предприятиях страны производительность труда в ряде важнейших отраслей превзошла довоенный уровень: в электроэнергетике — на 42 %, в чёрной металлургии — на 20 %, в машиностроении и химической промышленности — на 17–15 %, на железнодорожном транспорте — на 10 % и т. д. Хотя в лесной, угольной, лёгкой, пищевой и строительной промышленности рост производительности труда существенно отставал от намеченных пятилеткой планов. Вместе с тем следует признать и тот факт, что основные производственные фонды за указанный период увеличились на 58 %, а общая производительность труда в промышленности — лишь на 37 %. Эти показатели красноречиво подтверждали то, что целый ряд промышленных производств по-прежнему развивались в основном экстенсивным путём, хотя, как мы уже писали, существенные успехи были достигнуты и в области внедрения новой техники, и в сфере создания новейших технологий. В частности, в годы 4-й пятилетки было освоено серийное производство более чем 300 видов новых конструкций металлорежущих и шлифовальных станков и кузнечно-прессового оборудования.
Всего за годы 4-й пятилетки было восстановлено из руин и введено в строй более 6 200 промышленных предприятий на всей территории страны, в том числе знаменитый Днепрогэс, десятки угольных шахт и предприятий Донбасса, Запорожский и Азовский сталелитейные заводы, Макеевский труболитейный завод, Днепродзержинский азотно-туковый комбинат, Минский, Ульяновский и Рязанский станкостроительные заводы, Рижский электромашиностроительный завод, Закавказский металлургический завод, Калужский турбинный комбинат, Усть-Каменогорский свинцово-цинковый комбинат, Коломенский завод тяжёлого станкостроения, Кутаисский автомобильный завод, Бакинский, Куйбышевский и Омский нефтеперерабатывающие заводы, Иркутский и Башкирский нефтехимические комбинаты, газопровод Саратов — Москва и многие другие промышленные гиганты страны.
Первоочередное внимание в соответствии с планом 4-й пятилетки уделялось и существенному росту объёмов производства электроэнергетики на всей территории страны. Уже в 1945 г. была восстановлена Волховская ГЭС и начаты работы по восстановлению Дубровской, Свирской и других электростанций в Ленинградской области. К 1947 г. была восстановлена крупнейшая Днепровская ГЭС, введены в строй Рыбинская и Сухумская гидроэлектростанции, построены Нижнетуринская и Щёкинская электростанции и началось строительство первой в мире Обнинской атомной электростанции. В результате предпринятых мер уже к концу 4-й пятилетки общая электрификация труда в промышленном производстве страны превзошла довоенный уровень почти на 60 %. Кроме того, в конце 1940-х гг. началось строительство Куйбышевской, Сталинградской и Каховской ГЭС, Цимлянского гидроузла, Волго-Донского судоходного канала, Амударьинского, Южно-Украинского и Северо-Крымского оросительных каналов.
Грандиозные успехи индустриального развития и существенный рост капитального строительства были достигнуты за счёт целого ряда внутренних и внешних факторов, которые не раз отмечались в научной литературе. Традиционно к внутренним источникам бурного промышленного роста многие историки и экономисты (В.П. Попов, Г.И. Ханин, А.И. Вдовин, А.Б. Безбородов, Е.Ю. Зубкова В.Л. Пянкевич [21]) относят:
1) Мобилизационный характер советской экономики, который зримо выразился: а) в налаживании и ужесточении действенного политико-административного надзора и контроля над руководством всех промышленных министерств, ведомств и предприятий, в том числе через отраслевые бюро Совета Министров СССР, о которых мы писали выше; б) в огромной концентрации финансовых и трудовых ресурсов, достигнутой за счёт сельского хозяйства, лёгкой промышленности и социальной сферы, которые вновь были принесены в жертву дальнейшему индустриальному развитию страны; в) в принудительных государственных займах и в сохранении довоенной политики неэквивалентного товарообмена между городом и деревней, которая продолжала «платить дань», как и в годы коллективизации; г) в неоднократном повышении норм выработки и продолжительности рабочего дня.
Вместе с тем следует признать, что данные оценки характера советской экономики во многом носят откровенно политизированный характер, особенно со стороны штатных антисталинистов, которые, прямо передёргивая факты, сознательно умалчивают об одних и, напротив, акцентируют другие. Хотя совершенно очевидно, что в основе всей сталинской модели советской экономики лежали совсем иные принципы, которые в концентрированном виде сформулировал профессор В.Ю. Катасонов в своей известной работе «Экономика Сталина», вышедшей в 2014 г.: [22] общенародная собственность на средства производства, централизованное управление, директивное планирование, ориентация не на стоимостной, а натуральный показатель роста производства, отказ от прибыли как главного стоимостного показателя и курс на постоянное снижение себестоимости готовой продукции, ограниченный характер товарно-денежных отношений, государственная монополия на банковскую деятельность и одноуровневая (предельно упрощённая) банковская система, двухконтурная (налично-безналичная) система внутреннего денежного обращения, государственная монополия внешней торговли, государственная валютная монополия, замена буржуазной конкуренции социалистическим
