– Мотив Андропова? – по-деловому продолжал допрос Судья. Казалось, он забыл, какое дело расследует, и полностью переключился на загадочную смерть тридцатилетней давности.
Островский пояснил:
– Есть указания, что Брежнев готовил себе в преемники В. В. Щербицкого, первого секретаря ЦК Украины. Помните, накануне смерти генсек принимал Андропова в Кремле? Он мог ему доверчиво проболтаться, а в бронированном портфеле могли лежать документы на этот счет. Вот и мотив: скрыть волю Брежнева и занять трон самому. Конечно, все это требует дополнительного исследования.
– Так, стоп, – сказал Судья. – Это все очень интересно, но биографию Андропова нужно систематизировать, а то я не вижу контекста. При всем почтении к уважаемым свидетелям, в режиме диалога получится слишком долго – так что, истец, я вас попрошу…
– Понял.
Мы разошлись на перерыв, за время которого я подготовил следующую справку.
Биография Андропова крайне запутана, сам он излагал ее в разных вариантах. Значит, было что скрывать…
Тайны начинаются с рождения. Официальная версия звучала так: «Андропов Юрий Владимирович (р. 2(15).6.1914, ст. Нагутская Ставропольского края), советский государственный и партийный деятель. Член КПСС с 1939. Родился в семье служащего…»[273]
К дате рождения вопросов нет[274]. Вопрос есть к имени: в детстве его звали Григорием. Точнее – Григорий Владимирович Андропов-Федоров[275]. Имена Юрий и Георгий взаимозаменимы: это разные написания одного и того же слова. Но вот Григорий тут ни при чем… Когда и почему главный чекист сменил имя? Когда отбросил фамилию отчима Федорова?
С местом рождения и с семьей еще сложнее.
Его отцом считается телеграфист железнодорожной станции Нагутская Владимир Константинович Андропов. Допустим. Кто мать?
Лишь в 2004-м выяснилось: Евгения Карловна Флекенштейн, учительница музыки. Умирала она трижды: в разных автобиографиях сын указывал годом смерти 1929, 1930 и 1931-й[276]. И природная фамилия ее неизвестна: сын уверял, что в семью московского купца Флекенштейна ее подкинули младенцем. То есть какого она роду-племени, неизвестно. Полная загадочность.
Я понимаю, что он чекист – но не до такой же степени, чтобы даже его мать родилась по заданию НКВД…
По крайней мере, Флекенштейны существовали реально. Уже легче. Выпуски адресной книги «Вся Москва» подтверждают, что ювелир Карл Францевич Флекенштейн действительно жил на… Лубянке! (Хорошо хоть не в самом доме управления КГБ, а по соседству.) Правда, иногда его отчество меняется на Александрович… Но нас это уже не удивляет.
Также нас не удивляет, что он ювелир – хотя Андропов называл его купцом. Есть информация и что он часовщик. Вдобавок Флекенштейны были вроде евреями, однако пострадали во время антинемецкого погрома 1915 года. Часовой ювелирный купец, еврейский немец, чьего отца звали одновременно Франц и Александр. Обычное дело.
Кстати, подобные чудеса творились и в родословной Адольфа Гитлера. Ни на что не намекаю, просто факт.
Есть и изрядные сомнения в красивой, прямо-таки библейской легенде о подкинутом младенце. Скорее всего, Андропов врал, и его мать была нормальной, стопроцентной Флекенштейн.
Дальше еще интереснее. Те же адресные книги сообщают, что мать Андропова преподавала в московской женской гимназии Минсбаха – в 1913, 1914, 1915-м годах. Так что в четырнадцатом году она жила в Москве, документы подтверждают[277]. А ее сын ухитрился тогда же родиться на станции Нагутская Ставропольского края.
Хм. Может, я отстал от медицины – но, по-моему, в начале двадцатого века не очень была развита технология дистанционных родов. Чтоб младенец появлялся в полутора тысячах километров от матери. Поправьте, если что…
Вывод возможен лишь один: Юра, он же Гриша, он же Гоша родился в Москве, и лишь затем мать увезла его на юг (видимо, после того самого погрома 1915 года). А кто был его настоящим отцом, мы не узнаем никогда. Телеграфист Владимир Андропов был, судя по всему, первым отчимом, а машинист Федоров – вторым.
Ну ладно. Как бы то ни было, чекист родился. После школы он по официальной биографии работал матросом Волжского пароходства. Однако источники[278] сообщают, что в действительности он был киномехаником, а затем студентом Рыбинского техникума водного транспорта. Зачем понадобилось это скрывать, непонятно.
В техникуме он стал комсоргом, а затем лишь за два года (в 1938-м) поднялся до первого секретаря Ярославского обкома ВЛКСМ! Карьера бодрая по-горбачевски. Но тут странностей нет. В 1937–1938 годах троцкистская «элита» сама себя чистила, донося друг на дружку, – и освобождались вакансии.
В 1940 году Андропова перевели в Карело-Финскую ССР, тоже первым секретарем ЦК ЛКСМ. Карелии тогда, после финской войны, придали статус союзной республики, так что для нашего героя произошло серьезное повышение. Кстати, уезжая туда, он бросил первую жену с двумя детьми. Так, штришок к портрету.
В войну, по официальной версии, партизанил в Карелии. Но, видимо, это тоже вранье. Неизвестно, чем он тогда реально занимался.
В 1944-м перешел с комсомольской работы на партийную, а в 1951-м оказался в Москве. После смерти Сталина переведен в дипломаты, в 1954-м стал послом в Венгрии.
И – удивительно! – именно тогда там произошел известный бунт 1956-го года, подавленный советскими войсками. Андропов несомненно сыграл в этих событиях важную роль, но подробности до сих пор секретны. Вроде бы подавлял бунт – но не он ли его и готовил?…
Вскоре после бунта вернулся в Москву, получил отдел ЦК по связям с соцстранами. Стал секретарем ЦК. Хрущев сразу отметил его, начал продвигать – а почему? Значит, увидел в нем родственную душу: разрушителя, предателя… Однако при антихрущевском перевороте 1964 года Андропов уцелел, посты не утратил. Есть информация[279], что он в этом перевороте сам и участвовал. Не ошибся Хрущев, действительно иуду пригрел.
И наконец, в мае 1967-го Андропов стал Большим Чекистом – возглавил КГБ.
Работать пришлось в жестких условиях. Сообщает генерал-майор А. Г. Сидоренко, бывший первый зам начальника Секретариата КГБ:
«Операция „Лиотей“ является изобретением английской разведки 1950-х годов. Она была рассчитана на продолжительное расшатывание устоев социализма, на постепенное взращивание в нашей стране своих сторонников. Эту особенность разработчики операции подчеркнули самим ее кодовым наименованием. Лиотей – фамилия командующего французским экспедиционным корпусом в Алжире в середине девятнадцатого века. Проезжая по опаленной солнцем дороге, Лиотей приказал посадить вдоль дороги деревья. Когда один из адъютантов осмелился сказать генералу, что в этом нет смысла, поскольку деревья вырастут только через 50–60 лет, Лиотей ответил: „Тем более надо немедленно приступить к посадке“. Вот так постепенно, методично, в продолжение многих лет английские спецслужбы и взращивали в Советском Союзе и других социалистических странах предпосылки для расцвета „бархатных“ контрреволюций.
Аналогичную направленность имела и операция „Гарвардский проект“, разработанная в Мюнхене сотрудниками ряда эмигрантских организаций тоже в начале пятидесятых годов. Она периодически дополнялась новыми проектами. Последняя известная нам корректировка была проведена в 1982 году с включением в нее трех разделов: „перестройка“, „реформы“, „завершение“. Операция нацеливала спецслужбы США на ликвидацию в СССР социалистического строя под прикрытием „перестройки“ и проведения „демократических реформ“. Идея перестройки появилась не в голове Горбачева, а в проектах американских спецслужб»[280].
Последнее утверждение нас с вами не удивляет: мы уже это знаем. Но приятно получить лишнее подтверждение…
Как видите, враг не дремал. Нужно было активно и мощно противодействовать – и это задача КГБ.
Но как при Андропове обучали разведчиков? Рассказывает Н. С. Леонов – генерал-лейтенант КГБ в отставке, доктор исторических наук: «Овладение специальными дисциплинами, то есть техническим инструментарием разведчика, шло успешно. Гораздо сложнее обстояло дело с изучением иностранных языков. Еще хуже – с общеполитической, страноведческой подготовкой. Никому в голову не пришло включить в программу курсы „Современная внешняя политика“, или „Внешняя политика Советского Союза“, или „Основные региональные проблемы современности“. Мы не изучали внешней политики тех стран, куда готовились ехать на работу. В школе не было профессоров-политологов, международников, социологов, юристов. Не было и соответствующей литературы, пособий. Эта зияющая прореха в учебных программах давала о себе знать на протяжении всей жизни выпускника школы. Такая „черная дыра“ превращала разведывательную школу в ремесленное училище, выпускавшее специалистов в лучшем случае средней квалификации»[281].
