Если верить забавным выкладкам Пшеворского, а также и Кольеру, импортированные постсоветские демократии в большинстве своем обречены, вопрос только в сроке их жизни. Для нас же сейчас важно, что импорт демократии, то есть по существу простейшая пересадка массово-демократических электоральных процедур на почву стран, обладающих, в отличие от массовых демократий, иной культурной, экономической и социальной организацией, не есть тем не менее их «завоевание» или «покорение». Даже если правящий до того режим сметен военной силой, как, например, в Ираке и Афганистане. Сами американцы утверждают, что они пришли с освободительными целями и освободили Ирак от жестокого диктатора, а Афганистан — от террористического режима талибов. Есть основания полагать, что они не кривят душой и оккупационные войска в обозримый промежуток времени будут выведены, а власть перейдет к местной администрации (дальше события будут развиваться по второму и третьему из описанных выше вариантов). Точно так же, как мы помним, Советская армия была выведена из освобожденных в 1945 г. стран Восточной Европы. Дело в том, что приход США и НАТО в эти страны — не «банальное» завоевание, а элемент реализации глобального проекта. О том, чем отличается глобальный проект от «банальной» имперской экспансии, много говорилось в разделах, посвященных геополитике. Практическая идеология глобального проекта — политическая корректность. Согласно принципам политической корректности, не США с участием НАТО оккупировали Афганистан, а международное сообщество пришло на помощь стремящемуся к свету демократии народу. Афганистану не повезло в течение менее чем полувека стать жертвой двух ориентированных на мировое господство глобальных проектов. Согласно не менее политкорректной, чем нынешняя западная, советской идеологии равенства, афганский народ стремился к свету социализма. Было бы неполиткорректно говорить, что страна не созрела для социализма. Точно так же не политкорректно сейчас сказать, что Афганистан не созрел для демократии. Это было бы похоже на рецидив колониального мышления, согласно которому есть народы, которые стоят на такой ступени развития, что не способны к самоуправлению, а потому должны управляться извне. Для политкорректного мышления это невыносимо. Поэтому необходимо считать, что афганцы, так же, как иракцы, котдивуарцы, гаитянцы (где страшное землетрясение обнаружило все убожество гаитянской демократии), могут быть такими же хорошими демократами, как англичане, французы, немцы. На практике импортированная демократия выливается в нестабильность, экономические катастрофы, падение жизненного уровня, а иногда в кровавые войны. Тем не менее идеология политкорректности остается непоколебимой, ибо при всей ее толерантной благостности она уверена в наличии многочисленных врагов — террористов, сексистов, фашистов, коммунистов, ксенофобов, гомофобов и прочих мракобесов, справится с которыми помогают гуманитарный экспедиционный корпус и гуманитарные бомбардировки.
В одном из первых разделов книги мы определили политкорректность как идеологию современной массовой демократии, служащую, с одной стороны, легитимации внутренней и внешней политики западных государств и союзов, а с другой — подавлению инакомыслия и обеспечению идейного и ценностного консенсуса. Именно второй функции политкорректности — подавлению инакомыслия и обеспечению идейного и ценностного консенсуса — посвящена, в основном, настоящая работа. Содержательно этот консенсус формируется как идеология тотального равенства, ведущая к стиранию всякого рода различий и полному абстрагированию человеческих индивидов, обладающих равными универсальными правами, обеспечение которых является первой и главной функцией государства и политической системы в целом. В то же время политкорректность порождает новый тип социальной структуры, где ключевыми групповыми идентификациями являются категории разного рода меньшинств, рассматриваемых как депривированные и когда-то подвергавшиеся/сейчас подвергаемые эксклюзии со стороны некоего неопределенного господствующего большинства. Это господствующее большинство определяется по-разному каждым из угнетаемых меньшинств. По отношению к женщинам это мужчины, по отношению к черным — белые, по отношению к инвалидам — здоровые, к бедным — богатые, к жирным — стройные, к уродливым — красивые, к глупым — умные, по отношению к гомосексуалам — люди традиционной сексуальной ориентации и т. д. В результате общество начинает рассматриваться как общество меньшинств, в котором только меньшинства выглядят реально существующими и претендующими на универсальные права, тогда как это самое якобы господствующее большинство ведет как бы теневое существование и является лишь фоном, служащим демонстрации специфики любого рода меньшинств и обоснованию их претензий на высокий социальный статус и привилегированное место в системе распределения благ.
В результате происходят поистине эпохальные цивилизационные изменения. Мы показали, что господство политкорректности медленно, но весьма эффективно ведет к изменению некоторых основополагающих «констант» европейской цивилизации. Так, политкорректность ведет к замене истины как высшей ценности и главного критерия не только научной, но и — не побоюсь этого слова! — моральной правоты терпимостью как высшей максимой морали. Разумеется, виной тому не только политкорректность, но и общее релятивистское устремление философии XX и XXI вв., выразившееся, в частности, в идеях постмодерна, но политкорректность в этой связи можно рассматривать как дедуцированный из релятивистской философии набор моральных поучений и поведенческих образцов, подходящих к умственному уровню широких масс.
Деградация истины неизбежно сопровождается деградацией науки. Классическая наука эпохи модерна явилась некогда идеалом коммуникативной структуры, по образцу которой строилась буржуазная общественность. По мере дифференциации функциональных сфер жизни общества общественное мнение все более и более отделялось от науки, утрачивало свой рациональный пафос и дискуссионную природу и все более обнаруживало в себе черты сложного механизма господства, понимание принципов работы которого сложилось лишь к концу XX столетия.
Маргинализация, вытеснение на задний план общественной жизни понятия истины и института науки, которые в свое время легли в основу триумфальных побед и многовековой экспансии западной цивилизации, неизбежно должны были привести к деградации культуры Запада. Политкорректность стала, как мы старались показать, главным орудием такой деградации. Общество меньшинств, складывающееся благодаря господству идеологии политкорректности, претендует на звание безгранично терпимого общества, но единственно нетерпимое в нем — это традиционные ценности Запада, ведущие свое происхождение от деяний героев Гомера: это величие и доблесть, красота и сила, истина и разум, благородство и свобода, мужественность и женственность. Парадоксальным образом эти ценности соотносятся с тем самым смутно определяемым большинством, которое служит негативным ценностным полюсом в обществе меньшинств.
Нужно, однако, отметить, что политкорректность не свалилась с неба в древний и прекрасный европейский мир — она плоть от плоти самих европейских ценностей, но представляет их, так сказать, не солнечную, не аполлоническую сторону: это доброта и милосердие, любовь и жалость, равенство и снисхождение, страдание, мученичество, самопожертвование и т. д. В рамках общества меньшинств именно эти ценности стали обретать статус абсолютной идеологической нормы, оказываясь при этом противопоставленными очерченным выше ценностям «большинства». Весь фокус, однако, в том, что это лишь часть ценностного богатства европейской культуры, которая может существовать лишь в органическом единстве составляющих ее частей, а будучи разделенной, теряет свою идентичность. Европейская культура не может быть культурой угнетенных, культурой меньшинств, что означает также, что она не может быть политкорректной культурой, не утрачивая самое себя.
Из предыдущих разделов было видно, насколько подогнаны друг к другу и обуславливают друг друга политическая система, система массмедиа и идеология политической корректности в современной массовой демократии. По аналогии с представлением о медиа как о производстве новостей симбиоз политики и медиа, о котором далее пойдет речь, можно было бы назвать медиаполитическим производством. Продуктом этого производства являются мнения. Массмедиа формируют повестку дня, состоящую из актуальных тем. Они не изобретают темы — темы складываются в ходе взаимодействия лоббистских стратегий разных социальных групп, с преобладанием роли государства. Поскольку государство, точнее политики и государственные чиновники разного уровня, — это главный ньюсмейкер, оно имеет приоритет в определении тем, входящих в повестку дня. Медиа продвигают эти темы, от того, как они это делают, зависит карьера самой темы, а заодно и карьеры связанных с этой темой политиков. Медийное продвижение представляет собой одновременно политическое препарирование этих тем. В разного рода политических ток-шоу, рассчитанных на массовую публику, и в газетных и журнальных статьях, рассчитанных на умеющих читать, политики и политические эксперты расчленяют тему на мнения, сводящиеся в конечном счете к двум итоговым мнениям — «за»/«против». Можно сказать, что «за» и «против» — это и есть конечный продукт медиаполитического производства. Конечной целью всего этого процесса для политиков является победа на выборах, для медиа — коммерческий успех.
