Снабжение ушедших вперед танков должно было, согласно возобладавшей на время идее, осуществляться по захваченным железным дорогам — следовало как можно быстрее «сузить» колею до стандартной немецкой. Но для перевода широкой колеи на узкую требовалось время, а его не было. Ничего не дало и обращение к возможностям воздушного транспорта, транспортных самолетов оказалось недостаточно. И где найти готовые аэродромы для их посадки? Все размышления сводились к тому, что у германской военной машины нет выбора: следует сконцентрироваться на автомобильном транспорте, используя подходящие трофейные средства передвижения.
Мы видим авантюрное в своей сути планирование. У немцев не было достаточного числа автомобилей, и они уверенно полагались на автопарк противника. На короткое время возник вопрос о зимнем обмундировании войск, но и этот вопрос был решен с удивительной легкостью. Кампания будет завершена к осени, и особой нужды в теплой одежде нет. В результате была предусмотрена подготовка зимней одежды лишь для трети германских войск.
Важнейший просчет германских военачальников состоял в том, что они не представляли себе промышленные и военные возможности Центральной России, Урала, Сибири и Средней Азии. Дело обстояло именно так даже с топографической точки зрения, с точки зрения знакомства с ландшафтом. О немцах немало сказано как о прекрасных картографах. Многие мелкомасштабные карты европейской России хотели бы иметь в своих планшетах советские командиры. Но при обидней высокой картографической культуре немцы на удивление мало знали о мощных демографических процессах, имевших место в России в 20-30-е годы. Для германского руководства — от Гитлера и ниже — неожиданностью было встретить огромные индустриальные центры там, где на немецких картах значились провинциальные захолустья. Скажем, небольшой кружок на германских картах оказался мощным индустриальным Херсоном. В местности, обозначенной как глухая степь, германские войска встретили многочисленные поселки и деревни. Два обстоятельства — недостаточная работа разведки и ставшая второй натурой самоуверенность — подготовили для вермахта неприятные сюрпризы.
Итак, «Барбаросса» стал величайшим поражением Германии уже на стадии того, что немцы так любят — планирования. Силы противостоящей стороны были оценены в два раза ниже реального уровня. Военное командование никоим образом не было готово к боевым действиям зимой. Немцы не ожидали встретить превосходные советские танки. Германская армия имела зимнего обмундирования лишь на одну треть от потребностей. Военная промышленность Германии была не готова к долгосрочному конфликту континентальных масштабов. Наступающие армии были снабжены лишь трехмесячным запасом горючего. Высокомерие, слепая самоуверенность, пренебрежение фактами, как всегда в истории, дали свои плоды. Чувство национального превосходства ослепило Германию, устремившуюся навстречу своей судьбе. Немцы были убеждены, что Красная Армия быстро сложит оружие, что советское правительство рухнет незамедлительно.
При хладнокровном анализе Гитлер и его окружение должны были понять, что страну таких масштабов, такого населения, такой жесткой политической системы, неистребимого патриотизма и мученического стоицизма Германия, при всей ее колоссальной мощи, завоевать не могла. Даже если бы германские танки вошли в Москву и Ленинград, даже если бы они пересекли Волгу у Сталинграда.
Германское руководство не придало должного значения общенациональным усилиям СССР. За два года до начала войны был осуществлен переход с семичасового на восьмичасовой рабочий день. Был запрещен переход с одного предприятия на другое. Полностью прекратилось жилищное строительство, в то время как заводы строились колоссальные. Молодые конструкторы испытывали новое оружие. Страна напряглась до предела.
В конечном счете, немцы вышли на дорогу войны с Россией, слабо подготовившись к встрече с противником. Они даже не задавались вопросом, смогут ли они победить. Когда этот вопрос встал перед ними, было уже поздно.
Завершив основное планирование, Гитлер обратился к потенциальным союзникам в восточном походе. На Италию он в этом плане не рассчитывал — та была «занята» борьбой с англичанами за контроль над Средиземноморьем. Наиболее ценными союзниками виделись Япония и Финляндия.
Возникает вопрос: каким же должно было быть самомнение Гитлера, если он фактически пренебрег возможной помощью Японии и усердно подталкивал ее в южном, а не северном направлении? Придет время, и нацисты будут кусать локти. Пока же (1940–1941 годы) оба агрессора еще не скоординировали свои планы. У японцев наблюдалась характерная сдержанность в отношении выработки совместной с немцами стратегии. Напомним, что они лишь в 1940 году подписали трехсторонний пакт. В связи с надвигающейся «Барбароссой» представляет интерес следующий эпизод. В феврале 1941 года Риббентроп пригласил японского посла Осима в свое поместье Фушль. Здесь состоялись долгие беседы на тему будущего германо-японского сотрудничества. Изучив представленные ему Риббентропом записи, Гитлер издал 5 марта 1941 года директиву № 24 «О сотрудничестве с Японией».
В конце марта 1941 года министр иностранных дел Японии Мацуока прибыл в Берлин, и представилась хорошая возможность для координации действий двух союзников по трехстороннему пакту 1940 года. Германское руководство могло раскрыть карты перед своим азиатским союзником, но предпочло не делать этого. Ведший переговоры германский министр иностранных дел Риббентроп позволил себе лишь слегка намекнуть, что война между Германией и СССР возможна, и пообещал германскую помощь Японии в случае войны последней с Советским Союзом. Гитлер увел вопрос из конкретной плоскости еще дальше, когда во время встречи с Мацуокой 4 апреля 1941 года заявил, что им сделаны приготовления, благодаря которым ни один американский солдат не сможет высадиться в Европе. Гитлер также обещал Японии поддержку в случае ее войны с Америкой. Самоуверенность немцев была столь велика, что от Японии в этот роковой час попросили лишь обязательство в случае начала ее войны с англосаксами атаковать Сингапур.
Как это ни странно, Гитлер желал участия Японии в войне, но не в войне с Россией, а в войне с Британией. По счастью, на фюрера нашло ослепление. Он твердо заявил, что война в Европе окончена. У него по этому поводу не было никаких сомнений, это лишь вопрос времени. Япония могла бы помочь Германии, если бы нанесла удар по крупнейшей британской военной базе в Азии — Сингапуру. Это помогло бы и реализации японских целей в Азии — возник бы уникальный по своим возможностям шанс. Гитлер говорил Мацуоке: «Человеческое воображение не может представить себе более благоприятных условий для совместных действий участников трехстороннего пакта… Такой момент может не представиться вновь. Это уникальный случай в истории». Руки Британии заняты, у нее нет средств защитить себя в Азии. Америка еще не готова к борьбе, и захват Сингапура ослабит желание США участвовать в войне. Если Америка все же выступит, значит, это предопределено, неотвратимо и ничто уже ее не остановит. В подобном, маловероятном, случае Япония сможет полностью положиться на Германию.
А что же Советский Союз? Гитлер ни словом не намекнул на план «Барбаросса», крайнее, что было им позволено Риббентропу, — указать на приготовления, которые Германия осуществляет на своих восточных границах. Риббентроп заверил Мацуоку, что Германия тотчас же выступит против России, если последняя двинется против Японии. «Фюрер убежден, что в случае начала действий против Советского Союза потребуется всего лишь несколько месяцев, чтобы Великая Держава Россия перестала существовать».
Итак, немцы берут на себя русский вопрос, а японцам предстоит приятная миссия захватить британское наследие в Азии. «Япония лучше всего поможет общему делу, если не позволит обстоятельствам отвратить ее от дороги на Сингапур». Далее Риббентроп посоветовал Мацуоке подготовить к встрече с Гитлером карту Сингапура, чтобы величайший военный гений своего времени мог дать надлежащий совет относительно способа захвата города-крепости. Обусловленная поведением немцев неспособность Мацуоки объяснить токийскому кабинету истинные намерения рейха приведет через три месяца к его падению.
История покажет, что дьявольская гордыня Гитлера будет наказана, и довольно скоро. Он сам отказался сообщить Мацуоке о «Барбароссе» и сам сделал все возможное, чтобы ориентировать Японию в южном направлении.
Своими маневрами немцы настолько смутили своих японских союзников, что у них появились опасения в отношении того, что Германия, буквально толкающая Токио на конфликт с США и Великобританией, может не прийти на помощь Японии в случае ее столкновения с СССР на Дальнем Востоке. В таком случае японцы останутся один на один с Красной Армией, как это уже было в 1935–1939 годах. Результатом этой фатальной оплошности нацистской дипломатии было обращение Японии к поискам достижения временного взаимопонимания с Москвой. Мацуока 13 апреля 1941 года поспешил подписать договор о ненападении со Сталиным. Отчуждение японцев от германских военных планов стоило немцам дорого. Но они твердо держались своего курса. Японский посол в Берлине Осима в роковые недели апреля-мая 1941 года напрасно обращался к заместителю Риббентропа Вайцзеккеру за разъяснениями в отношении германских планов (которые уже явственно начинали обозначаться и о которых свободно говорили дипломаты в Берлине). Германское руководство хранило высокомерное молчание. Плохую службу Берлину оказали и неверные оценки германских наблюдателей в Токио. Так, военный атташе Германии здесь, руководствуясь фантастической логикой, утверждал в своих донесениях, что Япония в случае начала войны с Америкой оккупирует Владивосток. Отсюда следует вывод, что в германо-японских отношениях воцарилось взаимное непонимание, сказавшееся на результатах 1941 года. Причиной этого непонимания было, прежде всего, стремление Гитлера ориентировать Японию на связывание рук Америке, исходящее из сверхуверенности в победе вермахта в России в ходе краткосрочной кампании.
