Много раз я пытался переломить эту ситуацию и говорил Чайке: «Вникай в финансы, в строительство».
Чайка же панически боялся подписывать хозяйственные документы, особенно контракты по строительству. Помню, я спросил его как-то:
– А почему этот документ подписал Хапсироков, ведь речь идет о серьезных проплатах?
– Я ничего в этих делах не понимаю.
– Найди человека, который тебе бы все это разъяснил, – посоветовал я.
– Ты что, хочешь, чтобы я сел? – вполне серьезно спросил Чайка.
Мне ничего не оставалось, как отшутиться:
– А ты хочешь, чтобы я сел?
Вот на таком полуанекдотическом уровне обычно и шла у меня беседа с Юрием Чайкой, моим первым заместителем.
Второй причиной было то, что Хапсироков – это бесспорно талантливый человек и сильный организатор. У него гибкий ум, он прекрасный финансист и неплохой психолог, откровенно говоря, во многом сильнее даже некоторых моих заместителей. Он знал это и страстно хотел стать одним из заместителей Генерального прокурора. Собственно, его интрига против меня и началась с того, что я не позволил ему подняться до этого уровня, получить еще большую власть.
А ведь он уговорил всех: в Генпрокуратуре – моих заместителей, в Совете Федерации – Егора Строева, кое-кого – в Администрации Президента, всех, кроме меня и Катышева. Мы же твердо решили: Хапсирокову замом не быть. Я чувствовал, что Хапсироков занимается темными делишками, но схватить его за руку никак не получалось. А что же будет, если он станет заместителем Генерального, получит власть? А ведь он имел большую поддержку в ФСБ, судя по всему, был их «доверенным лицом». Не случайно сейчас он получил назначение в Администрацию Президента. Не удивлюсь, если он и дальше пойдет в гору.
Конечно, его надо было увольнять сразу. Я этого не сделал. Почему? Была еще одна причина.
Наверное, я проявил известную слабость, однако я всегда помнил, что в свое время Хапсироков поддерживал меня в трудные минуты. Уже чисто по-человечески я не мог после этого относиться к нему объективно. Постараюсь объяснить. Я был директором НИИ Генпрокуратуры, он – начальником Управления делами Генпрокуратуры. То есть все денежные вопросы шли через него. Мы финансировались в те дни по остаточному принципу – институт получал лишь те крохи, которые оставались после центрального аппарата прокуратуры. Проблем в связи с этим возникало много, и я часто ходил к Хапсирокову «на поклон». К моему огромному удивлению, он всегда решал проблемы института без каких-либо расспросов и разговоров. Здесь надо объяснить один нюанс. Хотя я тоже был членом коллегии, для Хапсирокова это мало что значило, поскольку он и с замами Генерального не слишком-то считался – так он себя поставил в Генпрокуратуре. К институтским же ученым и ко мне в том числе он относился почему-то весьма благосклонно и уважительно. Здание нашего института ветшало – он сделал прекрасный ремонт. Все это было удивительно. Я как-то спросил его, почему он так поступает. Хапсироков ответил: «Мой отец профессор. Я все это делаю в знак уважения к своему отцу и всем ученым».
Когда я стал Генеральным прокурором, естественно, не мог все это забыть. Каюсь, мне не хватило тогда и жесткости, и опыта, чтобы раз и навсегда пресечь его деятельность, уволить. Но все мы сильны «задним» числом, анализируя уже произошедшее.
* * *
Как выяснилось позднее и подтвердилось совсем недавно, Хапсироков был замешан во многих криминальных делах. Он фигурировал в деле Ильюшенко. На него жаловался Щербаков из Союза предпринимателей: фирма Хапсирокова взяла кредит, сразу же обанкротилась, деньги не вернула. Поэтому факту прокуратура пыталась возбудить уголовное дело, проводилась проверка, уже были подготовлены все материалы… Но Устинов в дело их не пустил. Еще в 1997 году Хапсироков был взят в плотную разработку оперативниками ФСБ. Судя по собранным материалам, контрразведчиков ожидала масса любопытных открытий. Цитирую справку: «В среде высокопоставленных чиновников органов власти и бизнесменов Хапсироков известен под кличкой Хапс, под этой же кличкой его знают и в криминальной среде».
Особое место в досье занимала информация о деловых связях прокурорского завхоза. Одна из фирм, с которой, по информации «разработчиков», генерал тесно сотрудничал, была некаг компания под названием «Гринтек». Как оказалось, именно эта фирма принимала участие в капитальном ремонте помещений Генеральной прокуратуры, после чего в кабинете заместителя Генпрокурора Катышева (курировавшего на тот момент самые громкие в России уголовные дела) сотрудниками ФСБ было обнаружено подслушивающее устройство.
Именно к тому времени относится и опубликованная не так давно на одном интернет-сайте буквально шокировавшая меня расшифровка записи оперативного прослушивания. Сделана она была 13 октября 1997 года. Беседуют Альфред Кох и Назир Хапсироков.
«К. Спасибо тебе. Ты обещал показать какие-то документы…
Н. Хорошо, покажу.
К. А ты не знаешь, там пришло письмо?
Н. Что пришло, то обязательно. Просто мне надо взять. Подписал ли он его сейчас или тогда, точно не знаю. Почту он (Скуратов. – /О.С.) расписывал. Сегодня почту он закончил расписывать 20 минут назад. Завтра до 11 часов я тебе выдам о законных решениях.
К. Понял».
Иными словами, пользуясь своей служебной близостью к Генеральному прокурору, Хапсироков направо и налево сдавал все наши секреты, был оборотнем, предателем.
На контакты Хапсирокова с мафией случайно натолкнулись и работники милиции, занимавшиеся «делами» одной из крупных подмосковных банд. По оперативной информации МВД, служебные телефоны Хапса в Генпрокуратуре, а также номера его мобильных телефонов были обнаружены в записных книжках доброго десятка лиц, совершивших уголовные преступления, имеющих криминальные связи или проходящих по оперативным разработкам.
Несмотря на всю секретность, Хапсироков каким-то образом узнал о слежке. В 1998 году разработка Хапса была срочно прекращена, а ее инициаторам, как я слышал, не поздоровилось.
Когда Хапсироков увидел, что главным препятствием на его пути стали Катышев и Скуратов, он начал действовать. К тому времени он уже вовсю лоббировал в Генпрокуратуре прекращение уголовных дел и «решал» другие вопросы.
Не секрет, что для некоторых предприимчивых сотрудников Генпрокуратура была местом весьма прибыльного бизнеса. Берут деньги за прекращение уголовного дела, изменение обвиняемому меры пресечения, перевод арестованного в иное место содержания, предъявление иска в чьих-то интересах, кадровые перестановки… Слышал я и про расценки: чтобы убрать или назначить регионального прокурора, нужно заплатить 300 тысяч долларов. Визит к Генеральному прокурору стоит 50 тысяч долларов…
О том, что Хапсироков вмешивается в расследования, знал и Михаил Катышев, который в то время курировал следствие. Дошло до того, что Катышев специально требовал от охраны в Благовещенском переулке, на Мясницкой улице и на Кузнецком мосту – всюду, где «живет» следствие, – сообщать ему о каждом появлении завхоза и к кому он ходил.
Хапсироков действовал осторожно, но иногда «прокалывался» и он. Известен случай, когда Борис Березовский явился на Большую Дмитровку с охапкой роз для Хапсирокова в день его рождения. Борис Абрамович не забыл, кто помог ему снять обвинение по делу «Аэрофлота». Все это было в момент моего отстранения, на ситуацию я никак повлиять уже не мог.
Но самый громкий скандал разразился в связи с делом первого заместителя министра финансов России Владимира Петрова, арестованного за взятку. Тогда и Строев, и Кудрин, и Задорнов, и другие министры просили меня, чтобы я заменил ему меру пресечения. Я отказался. Опытный следователь Гребенщиков, который занимался расследованием, уже готов был предъявить обвинение и передать дело в суд.
Но… вмешался Хапсироков.
Именно тогда Сергей Гребенщиков в отчаянии собрал журналистов и сообщил им: Хапсироков пытается развалить дело в отношении бывшего заместителя Министра финансов России Петрова. По информации, которой располагал следователь, управделами за свои услуги получил взятку – 1 миллион долларов.
Гребенщиков вынужден был прибегнуть к общественному мнению как крайнему средству, поскольку в своей борьбе он не получил никакой поддержки у руководства Генпрокуратуры. Меня к этому времени, как я уже сказал, от работы отстранили. Не стали церемониться и с Гребенщиковым: после пресс-конференции у него сразу же забрали дело и передали другому следователю. Вскоре после этого Петрову заменили арест на подписку о невыезде, а через полгода дело под надуманным предлогом было прекращено.
Хапсироков – один из «достойных» кадров «семьи». У него широчайшие связи, хорошие отношения с Путиным и практически со всеми руководителями правоохранительных органов, особенно хорошие контакты с ФСБ. В свое время это сильно помогло ему: как я уже говорил, когда по линии органов он попал в оперативную разработку, их внезапно и без объяснений прекратили.
