Ознакомительная версия.
Им было предложено сократить состав Управления и ликвидировать деление на добывающий и обрабатывающий аппараты, то есть расформировать сложившиеся и имевшие многолетний опыт работы 2-й и 3-й отделы. Сейчас трудно сказать, чем он руководствовался, предлагая полностью сломать сложившуюся структуру организации центрального аппарата военной разведки. Может быть, он решил предложить хорошо знакомую ему схему структуры ИНО ОГПУ? А может быть, рукаводствовался какими-то другими соображениями, но предложенную им ликвидацию мощного аналитического центра в Разведупре нельзя признать удачной.
Значение аналитической службы и необходимость создания ее мощного аппарата хорошо понимали еще в начале 20-х годов и в руководстве Наркомата по военным и морским делам, и в руководстве военной разведки. По штатам Разведупра, утвержденным 20 декабря 1924 года заместителем председателя Реввоенсовета М.В. Фрунзе, агентурный отдел имел 15 человек, а информационно-статистический — 59 человек при общей численности сотрудников 90 человек. Какое-то количество людей было во вспомогательных структурах (архив, библиотека, типография), но все равно сотрудников обрабатывающего аппарата было значительно больше, чем агентурного. Это соотношение сохранялось и к 1934 году.
Артузов, предлагая раздробить этот сложившийся аналитический центр, очевидно, руководствовался знакомой и привычной ему за несколько лет работы структурой ИНО, который не имел сильной аналитической службы. Структура ИНО без такой службы сохранялась и в последующие годы, вплоть до начала войны. Конечно, Артузов не мог предвидеть тех промахов и ошибок, которые допустила внешняя разведка в предвоенные месяцы 1941 года из-за отсутствия аналитической службы. Но тщательно проанализировать работу аналитического аппарата Разведупра, прежде чем предлагать его ликвидировать, он был обязан. Этого сделано не было, и в этом был крупный просчет Артузова.
Было предложено создать два отдела стратегической разведки для ведения агентурной разведки в европейских странах (первый отдел) и странах Востока (второй отдел). Агентура этих отделов действовала в европейских странах, а также в Турции, Персии, Афганистане, Китае, Маньчжурии, Японии и США. Отдел технической разведки должен был вербовать агентуру на военных заводах, в секретных конструкторских бюро и лабораториях и добывать данные о новой военной технике. На отдел активных действий за рубежом возлагалась подготовка кадров партизан для действий в тылу противника в случае войны. На отдел по руководству разведкой военных округов — руководство разведотделами пограничных округов, через которые насаждалась периферийная агентура на территории соседних стран для непосредственного наблюдения за действиями в пограничной полосе. Укрепления, концентрация войск, железнодорожные перевозки, маневры в погранзоне. Таковы были функции пяти ведущих отделов по новой схеме организации, предложенной Артузовым.
Доклад был отправлен Сталину. Генсек внимательно ознакомился с документом. Очевидно, он полностью доверял своему протеже в военной разведке. Замечаний с его стороны не было, и с резолюцией на первой странице «Мой архив. И.Ст.» он был упрятан в святая святых — личный архив Сталина. Уже через месяц было разработано и введено в действие «Положение о прохождении службы в РККА оперативными работниками разведорганов». В этом документе были учтены все предложения, изложенные в докладе Артузова. 27 ноября 1935 года нарком утвердил новые штаты разведывательного управления РККА. В Управлении было создано 12 отделов. В первом (западном) отделе было пять отделений и 36 человек. Второй (восточный) отдел тоже имел пять отделений и 43 человека. Общая численность сотрудников не только не была сокращена, как предлагал вначале Артузов, но была увеличена на 100 человек. По новому штату в Управлении было 403 сотрудника. Реорганизация закончилась. На ключевые посты во главе ведущих отделов были поставлены сотрудники ИНО, пришедшие с Артузовым в военную разведку. И началась повседневная работа.
Через девять месяцев события, приведшие к назначению нового зама в Разведупр, повторились. На этот раз скандал разразился в Дании. В первых числах марта 1935 года датская полиция арестовала несколько датчан и иностранцев, обвинив их в шпионаже в пользу СССР. Появились статьи в датских газетах, зашумела и европейская пресса. Сразу же после того, как в Управлении разобрались в обстановке, Артузову пришлось писать подробный доклад наркому обороны. Почему именно Артузов писал этот доклад? Здесь можно высказать два предположения. Или Берзина не было в Москве, а время не ждало и надо было срочно оправдываться. Или Ворошилов сам поручил Артузову написать доклад о копенгагенском провале, наделавшем столько шума в мировой и европейской печати. Точного ответа уже дать нельзя. Датская полиция арестовала девять человек: четырех работников Центра и пятерых иностранцев, привлеченных на месте для работы по связи. Главной фигурой среди арестованных был Александр Улановский — старый работник Разведупра и резидент связи в Дании. Его основной задачей было получение нелегальным путем материалов от резидентур в Германии и пересылка их в Советский Союз. Для перевозки почты он завербовал трех датчан и одного американца. На этой вербовке старый разведупровский волк и погорел во второй раз.
Нельзя привлекать для агентурной разведывательной работы в какой-то стране членов компартии этих стран. У них и партийная дисциплина на порядок ниже, чем в разведке, и навыков разведывательной работы почти нет. Но самое главное — члены партии под «колпаком» у полиции. В случае малейших подозрений в шпионаже за коммунистами устанавливается наружное наблюдение, и разведчик, выходящий с ним на связь, рискует нарваться на крупные неприятности или быть арестованным с поличным. Все эти истины были хорошо известны и работникам Разведупра, и работникам ИНО ОГПУ. Известны были и громкие, со статьями в европейских газетах, провалы резидентов военной разведки в 20-х годах. После ноябрьского 1926 года провала Разведупра в Праге ЦК принял 8 декабря 1926 года специальное постановление, запрещавшее вербовать агентов из числа членов компартий зарубежных стран. Но людей с подлинными иностранными паспортами, свободно владеющих языками, великолепно знавших условия жизни и работы в зарубежных странах, категорически не хватало ни Разведупру, ни Иностранному отделу. И декабрьское постановление нарушали и там, и там. Если при этом провалов не было, то для нарушителей все кончалось благополучно — разведывательное начальство закрывало на это глаза. А если все-таки кто-то опять проваливался, то начиналась очередная разборка на высшем уровне.
Один из завербованных датчан оказался агентом полиции. За конспиративной квартирой, которой пользовался Улановский и на адрес которой поступала почта из Германии, было установлено наблюдение. Улановский не перестраховался и всех завербованных иностранцев принимал на этой квартире. Там они и были все арестованы датской полицией. На этой же квартире были арестованы и трое других работников Центра. Угер, окончивший Военно-воздушную академию, старый работник Разведупра, был назначен одним из резидентов в Германии, побывал там и возвращался с докладом в СССР. В Германию ехал через Данию и прошел через явку Улановского. На обратном пути, не имея никакой нужды связываться с кем-либо в Дании, но, зная адрес явки, решил по собственной инициативе навестить Улановского. На конспиративной квартире попал в засаду и погорел. Максимов, тоже старый работник Разведупра, благополучно сдал свою громоздкую резидентуру в Германии, где он работал более двух лет, трем отдельным резидентам и возвращался через Данию в СССР. Так же, как и Угер, он не должен был ни с кем видеться в Дании, а имел явку в Швеции. Но тоже по собственной инициативе решил встретиться с Улановским. В результате опытный резидент, который в течение двух лет сумел не провалиться в Германии, провалился в транзитной стране. По этому поводу Артузов отмечал в своем докладе: «Очевидно, обычай навещать всех своих друзей, как у себя на родине, поддается искоренению с большим трудом». Помощник начальника первого отдела Разведупра Львович в ноябре 1933 года вернулся из Германии, куда был командирован для реорганизации разведки, и был послан в Данию для налаживания связи с Германией через малые страны. Считая себя в Дании в полной безопасности, без проверки явился на конспиративную квартиру Улановского, где и «сгорел».
Разведупр потерял четырех опытных нелегалов, которых уже нельзя было использовать на заграничной нелегальной работе. Была разгромлена резидентура связи в Дании, и всю нелегальную почту по Германии пришлось направлять в Москву по другим каналам и через другие страны. А причины провалов были отмечены в докладе Артузова: «Наиболее характерным моментом во всем деле является то, что наши работники, неплохо работавшие в фашистской Германии, по прибытии в «нейтральную» страну пренебрегли элементарными правилами конспирации». Единственным утешением в этой истории было то, что «никаких дел, направленных против интересов Дании, арестованные разоблачить не могут (таких дел не было), надо полагать, что датчане не найдут оснований для каких-либо претензий к советскому государству». Под этим докладом врид начальника Разведупра (Берзина, очевидно, не было в Москве) Артузову 16 марта 1935 года пришлось поставить свою подпись. На следующий день нарком обороны ознакомился с докладом и «выдал» подробную резолюцию для генсека, которую стоит привести полностью: «Из этого сообщения (не совсем внятного и наивного) видно, что наша зарубежная разведка все еще хромает на все четыре ноги. Мало что дал нам и т. Артузов в смысле улучшения этого серьезного дела. На днях доложу меры, принимаемые для избежания повторения случаев, подобных копенгагенскому». Доклад с сопроводительным письмом и резолюцией, в которой был скрытый упрек за силовое назначение Артузова в Разведупр, был направлен Сталину.
Ознакомительная версия.
