Члены общины Дети Солнца, название которой связано с египетским культом Солнца, предполагающим поклонение смерти, и легендой об Исиде и Осирисе, в межвоенный период употребляли наркотики, щеголяли богемным образом жизни и гомосексуальными связями.
Еще обращает на себя внимание «Блумсберийский кружок», среди членов которого были экономист Джон Кейнс, его гомосексуальный любовник философ Людвиг Витгенштейн, писатели Леонард и Вирджиния Вулф, Д. Г. Лоуренс и Роджер Фрай.
В атмосфере краха традиционной культуры, порожденной на рубеже веков усилиями всех этих деятелей, возникла антинаучная доктрина «нового средневековья», находившая выражение в трудах Рассела и Уэллса и наиболее подробно описанная в популярном романе Уэллса «Облик грядущего».
Именно из этих кругов вышло движение примитивизма, ставшее отличительным клеймом живописи, музыки и литературы первых двух десятилетий нового века. Примитивизм, восхвалявший якобы первобытные художественные формы, присущие культурам туземцев отсталых колоний, на самом деле был не чем иным, как проявлением арийской расовой доктрины Бульвер-Литтона, — с тем лишь отличием, что героями примитивистов были неарийцы. Характерными для этого течения были кубические портреты Пикассо, балет-оргия Стравинского «Весна священная» (написанный якобы как имитация музыки джунглей) и автоматическое письмо в новелле Гертруды Стайн «Меланкта», где использовалась повторяющаяся техника фиксации слов в стремлении изобразить негров тупыми и примитивными существами с необузданными эмоциями.
Кстати, именно проживавшая в Париже Гертруда Стайн, как никто другой, содействовала координации течения примитивистов в области живописи, литературы и музыки в первые десятилетия XX века, и ее влияние впоследствии распространилось также на чернокожих джазовых музыкантов, расплодившихся в 30-е, 40-е и 50-е годы. В 1905 году Стайн открыла культурный салон; подобные салоны еще с XVIII века служили местом встреч художников, интеллектуалов и авангардистов Европы. Аналогичный салон несколько позже открыла в Гринвич-Виллидже (районе Нью-Йорка) Мейбл Додж — лесбиянка, всю жизнь дружившая с Д. Г. Лоуренсом. В Лондоне неформальным местом встреч для членов «Блумсберийского кружка» стал салон, содержавшийся Оттолайн Моррелл — любовницей Бертрана Рассела.
За редким исключением (самым ярким примером был Игорь Стравинский — главный музыкальный жрец «нового средневековья», тесно связанный с «Круглым столом») композиторы и прочие деятели культуры — завсегдатаи салонов Нью-Йорка, Лондона и Парижа — никакой самостоятельной роли в осуществлении политических целей империи не играли. В своей работе и в своем мировоззрении они целиком и полностью зависели от интеллектуального и морального руководства Стайн и иже с ней.
В своем парижском салоне Стайн каждый вечер вела кружок, который часто посещали художники Пикассо, Матисс, Диего Ривера, писатели Эрнест Хемингуэй и Скотт Фицджеральд, композиторы Морис Равель, Стравинский, Эрик Сати и многие-многие другие представители «потерянного поколения» и «искусства разрушения».
Например, Морис Равель, один из ведущих членов этого кружка в 1920—1930-е годы, пришел к убеждению, что цивилизация подходит к концу. Эта идея нашла отражение в его работах. Вспомните любое крупное творение Равеля («Вальс», «Болеро»). Все они заканчиваются трагедией. Так, изображенное в «Вальсе» общество весело танцует на самом краю пропасти, но затем наступает катастрофа!
Стайн также щедро оказывала психологическую помощь любимым членам своего кружка и поощряла употребление наркотиков. В Вене аналогичную роль играл Т. Адорно из Франкфуртской школы, направляя додекафониста Арнольда Шёнберга и его соратников в части придания их музыкальным творениям нигилистического социального содержания. В Нью-Йорке эту роль выполняла в своем салоне в Гринвич-Виллидже Мейбл Додж. Додж и ее друг Карл ван Вехтен поддерживали тесные отношения со Стайн по меньшей мере с 1908 года.
Стайн, которая начала свою карьеру под непосредственным руководством эксперта по психологической войне Уильяма Джеймса из Гарвардского университета, являлась близкой подругой Альфреда Норта Уайтхеда, а через него была знакома с Бертраном Расселом. В то время как хорошо подготовленные мастера Рассел и Витгенштейн разрабатывали псевдонауку «лингвистику» как основу различных методов промывания мозгов, Стайн, Моррелл, Додж и другие знакомили поддающихся внушению художников и композиторов с практическими плодами этих трудов.
Благодаря деятельности этой международной сети салонов «новое средневековье» утвердилось как главенствующий принцип всего современного искусства в среде проституток и педерастов, которые оказались весьма плодовитыми художниками, несмотря на тот факт, что больше всего их волновали карьера и финансовый интерес.
Именно в этой среде под флагом так называемого Гарлемского ренессанса (о котором сами жители Гарлема узнали спустя многие десятилетия после того, как он якобы имел место) стали широко распространяться порнографические блюзы Бесси Смит, записывавшиеся на крупнейших студиях и продававшиеся под лейблом RACE. (Прослушивание Бесси Смит оказалось настолько успешным, что в 1929 году на студии «Warner Brothers» ван Вехтен снял о ней фильм «Сент-Луисский блюз».) И именно из этой среды Додж направляла чернокожих музыкантов, драматургов и художников, таких как Ричард Райт, в салон Стайн, где они получали необходимую идеологическую подготовку как представители негритянского авангарда.
В то время как в богемных салонах Парижа и Нью-Йорка развивалось движение примитивизма, была создана более наукообразная версия этих расистских доктрин, усиленная культурной антропологией, с целью более изощренной и детальной реализации потенциала контроля над обществом с использованием психологически регрессивных форм современного искусства. В Америке это течение возглавлял Франц Боас из Колумбийского университета, и наибольшего расцвета данное направление достигло в деятельности антропологов Маргарет Мид и ее менее известного коллеги Мелвилла Херсковица, который на основании своих исследований в области джаза и африканской племенной музыки составлял обобщенный социально-психологический портрет американского негритянского населения. Но об этом позже.
С самого начала расовая наука под названием «культурная антропология» работала плечом к плечу с примитивизмом, о чем свидетельствует активное сотрудничество Франца Боаса с предшественниками Диего Риверы. Еще одним важным членом группы примитивистов был Карл Юнг — культовый психолог и поклонник Гитлера, который включил в свою расистскую теорию «коллективного бессознательного» идею о том, что антропологический подход к американской культуре требует использовать архетипы мексиканских индейцев и негров в качестве американских культурных «архетипов», тем самым пытаясь навязать шарлатанский и совершенно искусственный примитивизм всему обществу в целом.
Лондон усыновляет Гершвина
При всей важности роли, сыгранной этими салонными кругами, политику диктовала все-таки лондонская знать и недавно созданная Тавистокская клиника. Представители правящей аристократии зачастую персонально прослушивали и выбирали артистов, которые затем приобретали большую славу как примеры для подражания в новую эпоху. Это относилось ко всем разновидностям музыки, о чем наглядно свидетельствует история с Джеромом Керном. Первым хитом Керна стала песня «Mr. Chamberlain», написанная в Лондоне и посвященная участнику «Круглого стола», который впоследствии стал премьер-министром Великобритании.
К началу 1920-х годов, после успешного запуска «искусства разрушения», Лондон начал присматривать человека, который, будучи популярным и серьезным композитором, послужил бы делу слияния плодов разрушения культуры, достигнутых за два десятилетия в Европе, с американской музыкой, рассчитывая таким образом создать надежный плацдарм для своей дальнейшей экспансии в Америку. Им нужен был человек, полностью лишенный собственных художественных амбиций и всяких моральных ограничений, но при этом обладающий достаточным музыкальным мастерством. Они приступили к поискам и вскоре нашли нужного человека в лице Гершвина.
Еще в 1921 году Гершвин полностью влился в нью-йоркское высшее общество и вращался в тех социальных кругах, которые концентрировались вокруг воскресных вечеринок, устраиваемых директором ювелирного магазина «Cartier» Жюлем Глензером в его доме на Парк-авеню. На этих вечеринках среди других светил мира развлечений, таких как Чарли Чаплин, Дуглас Фербенкс, Яша Хейфец, и прочих членов нью-йоркского еврейского сообщества Гершвин регулярно встречал британских аристократов лорда и леди Луис Маунтбеттен.
