Марка Чесни пугающе проста. Забудьте про корпоративный налог, подоходный налог и даже НДС. Будет только один микроналог на финансовые операции в размере 0,2 %. Только представьте, что это будет налогообложение не движения капитала на рынках, как происходит сегодня во Франции, а налогообложение платежей, осуществляемых экономическими субъектами (домохозяйствами, компаниями и т. д.) в целом.
Действующая сейчас система плохо продумана. Вместо того чтобы облагать налогом труд, который становится дефицитным, надо облагать налогом финансовые операции, которые становятся все более многочисленными. Только представьте времена, когда мы сэкономим на этом, зная, что Налоговый кодекс США – это не меньше 71 тысячи страниц. Микроналог должен будет применяться и к снятию наличных. Со снятых 100 швейцарских франков банк будет взимать налог в размере двадцати сантимов в пользу государства.
При ставке 0,2 % этот микроналог принесет 200 миллиардов швейцарских франков, что больше общей суммы годового фискального дохода Конфедерации – 170 миллиардов. Для одной только Франции ставка 0,2 % принесет 436 миллиардов евро, что намного больше, чем сумма ее налоговых поступлений (292 миллиарда евро, согласно финансовому законопроекту на 2017 год).
Налог не является прогрессивным в зависимости от дохода, но вместе с тем он уравнен в том, что очень богатые владеют портфелями ценных бумаг, регулярно покупают и продают акции или обязательства, и поэтому должны будут платить больше. По тому же принципу, что действует на платных дорогах: чем больше ездишь, тем больше платишь. А богатые больше ездят, физически и финансово, и на большие суммы.
Что касается компаний, которые осуществляют огромные переводы, покупают и продают ценные бумаги на рынках, будь то банки или компании, привлекающие средства, то им не придется платить никаких других налогов на финансовые операции или прирост капитала. Потеряют только крупные банки, осуществляющие высокочастотный трейдинг. Но это неплохо, это подтолкнет финансовую отрасль к тому, чтобы снова соединиться с реальной экономикой и инвестициями, производящими благосостояние».
В конечном счете эта система окажется эгалитарной для некоторых государств-участников, так как малые государства не будут подвергаться санкциям по отношению к большим, потому что каждое будет облагаться налогом в зависимости от объема транзакций, совершенных на его территории.
Все что останется сделать, это определить ставку финансирования реалистичного европейского бюджета, учитывая, например, то, что федеральный бюджет Швейцарии соответствует примерно 30 % государственных расходов (73 млрд франков в 2017 г.), 40 % кантонального бюджета (89 млрд) и 21 % общинного бюджета (48 млрд) [142]. Следует отметить, что эти цифры должны успокоить национальных «суверенитистов» относительно эффективности принципа субсидиарности: они четко показывают, что совокупный бюджет двух нижних уровней, национального и субнационального, вдвое больше наднационального. Эту формулу косвенного налогообложения несложно осуществить, поскольку все финансовые транзакции уже отслежены и задокументированы. Это позволит не только финансировать обычные расходы, но и облегчит осуществление трансфертов в неблагополучные регионы согласно кодам распределения, которые предстоит определить. При этом нижние эшелоны не должны ограничиваться в определении проводимой на местах политики в области образования, безопасности, общественной жизни, здравоохранения и даже охраны окружающей среды; каждый будет иметь право делать больше, чем предусмотрено федеральными законами, не подвергая опасности всю структуру.
Преимущество этой системы еще и в том, что не будет оказываться предпочтения одной стране за счет других, при этом она предоставит достаточную критическую массу, позволяющую избежать массового перемещения капитала, поскольку охватывает все транзакции, включая те, что проводятся в Google, Amazon, Facebook, Apple, Microsoft и интеллектуальными роботами будущего. Таким образом, речь идет о создании новой налоговой системы, адаптированной к нашей современной экономике и ее развитию, в первую очередь рассматривая потребление и расходы, а не наказание для рабочей силы и средств производства.
Для Европы, зависимой от США, как в свое время Швейцария зависела от Франции или Австрии, это предполагает точное понимание стоящих задач и оптимального способа их решения. Как и федерализм, независимость и суверенитет не могут быть введены, их нужно постепенно завоевывать, и ни одна страна не может быть свободна от давления, которое могут оказывать другие страны.
О внезапном разрыве с США не может быть и речи ввиду геополитических и внутренних отношений властей США с Европой и в непосредственных интересах безопасности самой Европы. Однако постепенное освобождение в среднесрочной перспективе вполне возможно. Есть способ, и он эффективен – это неприсоединение или третий путь. Конечно, даже упоминание такой перспективы возмутит фанатичных атлантистов и интеллектуалов, которые поддерживают предполагаемое гуманитарное вмешательство Европы, ее цивилизационную миссию, призванную нести свет демократии и права человека в мир, погруженный во тьму варварства. Этим жаждущим крестовых походов умам хотелось бы напомнить о том, что нейтралитет никоим образом не препятствует выходу на международную арену и что вторжение даже с самыми благими намерениями имеет свои пределы и нередко ведет к преступлению и страданиям (свидетельства тому – Ливия и Сирия).
Что касается внешней политики, то динамичный нейтралитет, дипломатия и обоюдовыгодные решения всегда будут более эффективными, действенными и рентабельными, чем бомбардировка гражданского населения, разрушения, безусловное сближение с третьей силой или полная беспомощность из-за отсутствия внутреннего консенсуса – особенно, возможно, в будущем, учитывая глобальный тренд, который поддерживают Китай, Россия и большая часть остального мира, способствуя принципу многосторонних отношений, что отражает недавнее присоединение Германии к китайскому Всестороннему региональному экономическому партнерству (RCEP), крупнейшей в мире зоне свободной торговли, наряду с 15 другими странами Азиатско-Тихоокеанского региона.
Поэтому вечный нейтралитет Швейцарии является важной составляющей ее внешней политики и в горе и радости находит поддержку у 80–90 % своих жителей. Если швейцарский нейтралитет и получил статус национального мифа, он, тем не менее, не является абсолютным этическим принципом. Это просто способ, который считается лучшим для страны в достижении целей независимости и суверенитета. На самом деле политика нейтралитета Швейцарии не вылита в бронзе, она эволюционировала с течением времени с учетом ограничений международной политики.
Нейтралитет (или неприсоединение) как принцип действия
Нейтралитет отличают три фактора: он вечный, поскольку не начинается и не заканчивается в военное время; он установлен свободным выбором, поскольку закреплен Федеральной конституцией; он вооруженный: у Швейцарии надежная армия обороны. Швейцария не родилась с нейтралитетом. Она стала нейтральной, потому что так захотела. Как мы говорили ранее, территория современной Центральной Швейцарии принадлежала Габсбургам, и первоначальная конфедерация была вынуждена сражаться за свою независимость, как, например, в битве при Моргартене. Более того, весь период Средневековья, вплоть до конца XVI века, Швейцария была вынуждена бороться за то, чтобы вырваться из-под опеки Священной Римской империи германской нации. Все это время различные кантоны вовлекались в многочисленные конфликты, такие как Бургундская война, в результате которой победа
