В отличие от инвестиционно привлекательных генерирующих мощностей, федеральные сети предполагается сделать полностью государственными — и то слава Богу. Но только при таком подходе откуда возьмутся средства на инвестиции в федеральные сети (на их поддержание и развитие), если все прибыли от производства электроэнергии и поставки ее потребителям осядут в частных карманах? Развал же федеральных сетей приведет в последующем к уже и принципиальной невозможности перетекания электроэнергии между регионами, расположенными в различных часовых поясах. Следовательно, стоимость пропадающей ночной электроэнергии будет заложена в тарифы на электроэнергию уже навсегда.
БУДУЩИМ ПРЕМЬЕРАМ НЕ ПРИДЕТСЯ ЛУКАВИТЬПусть даже мы сумеем создать конкуренцию между независимыми производителями электроэнергии (что, как указывалось выше, в нашем случае практически невероятно), но смогут ли соответствующие гипотетические плюсы скомпенсировать фактически осуществляемый отказ от оптимальной модели производства и перераспределения электроэнергии? А ведь повышенный тариф, соответствующий себестоимости производства электроэнергии на самых неэффективных местных станциях, плюс напрасный расход лишней электроэнергии ночью — все это оплатит потребитель. Причем, повторюсь, — оплатит снижением эффективности и конкурентоспособности всей экономики.
Демонополизация, проводимая формально, то есть не приводящая к возникновению реальной конкуренции производителей (что применительно к электроэнергетике понятно уже сейчас), но ограничивающая право государства регулировать их деятельность — это благо или зло? А демонополизация, производимая как разрушение единой системы оптимального производства и постоянного перераспределения по всей стране специфического товара, потребность в котором циклична, а производство которого — инерционно и который, в то же время, нельзя хранить ни секунды?
Для кого как. Для монополистов, получающих право на произвольное установление тарифов на электроэнергию, такая «реформа» — благо. Для потребителей же электроэнергии и в конечном счете всей экономики в целом — безусловное зло. И вынужденный перерасход топлива, и «выравнивающие условия конкуренции» акцизы на электроэнергию, и сверхприбыли будущих игроков на якобы свободном рынке электроэнергии — все будет заложено в цены на все без исключения товары и услуги, производимые в России.
Таким образом, у будущих премьеров будет объективно больше оснований говорить нам: а что же вы хотите, страна-то — бедная...
Глава 7. В ЧЕМ «ВЕРХИ» И «НИЗЫ» СМЫКАЮТСЯ
Бездействие власти, влекущее разрушение конкурентного пространства и, соответственно, ослабление мотивов для повышения эффективности деятельности, можно проиллюстрировать на многих примерах. В частности — на примере рекламы на телевидении, которая оказывается фактически монополизирована одной структурой. Формальный механизм при этом чрезвычайно прост: основные телеканалы предлагают компаниям, специализирующимся на размещении рекламы, заранее оплатить право на размещение рекламы на продолжительный период времени. Если учесть, что, например, в период избирательной кампании в Государственную Думу осенью 1999 года одна минута рекламы на ОРТ стоила около сорока тысяч долларов, можно себе представить, какие нужны свободные оборотные средства, чтобы принять участие в «рыночном» соревновании, в котором побеждает не тот, кто гибче и внимательнее к клиенту-рекламодателю и готов находить все новые взаимоприемлемые варианты взаимодействия, а попросту тот, кто может сразу, не моргнув глазом, выложить сотни миллионов долларов, чтобы закупить колоссальные объемы рекламного времени впрок.
И что же все мелкие рекламные агентства — полностью исключены из бизнеса? Нет, не полностью, но единственная остающаяся для них ниша — это посредничество между монополистом и мелкими клиентами, с которыми самому монополисту возиться уже просто неинтересно. Результат классический: завышенные цены на размещение рекламы для клиентов, сверхприбыли монополиста, недопоступление средств от размещения рекламы телеканалам (по сравнению с ситуацией прямого выхода на крупных клиентов и массу конкурирующих агентств — не через монополиста), а также, в силу отсутствия реального поля для конкуренции, — невозможность интенсивного развития других рекламных компаний.
Впрочем, надо признать, что в описываемом случае корректнее говорить все же не только о бездействии власти, следствием чего являются подобные монополии, но и об определенном действии. Ведь никто же всерьез не поверит, что монополистом по размещению рекламы на телевидении может стать сама по себе какая-то случайная фирма, не имеющая отношения к людям во власти. Точно так же, как и в ранее описанных примерах, понятно, что далеко не случайные люди руководят и «Газпромом», и РАО «ЕЭС России». Тем не менее, проведенное разграничение ситуаций, когда конкуренцию разрушают действия власти, и когда конкуренция разрушается в силу бездействия власти, вполне правомерно, так как мы говорим именно о публичных действиях власти или о столь же публичном непринятии властью мер, которых от власти следовало бы ожидать и требовать. Тем не менее, и в последнем случае (с рекламой), и во многих других аналогичных случаях очевидно, что именно личный интерес тех или иных людей во власти, включая высших должностных лиц государства, — это то, что и ведет к невыполнению властью своих функций по защите конкурентного пространства.
В РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКЕ ЦЕНЫ НЕ СНИЖАЮТСЯ?Как работает демонополизированная, а точнее, постоянно вновь и вновь демонополизируемая экономика в отличие от монополизированной или, опять же точнее, недемонополизируемой, то есть той, в которой допускаются монополии и безнаказанное злоупотребление ими свои положением, можно проиллюстрировать на следующем житейском примере. В США есть общенациональный праздник — День Благодарения, в преддверие которого американцы покупают традиционную индейку, садятся в машины и семьями с детьми едут к своим родителям. Соответственно, в этот период резко возрастает спрос, во-первых, на мясо индейки; во-вторых — на бензин. А теперь ответьте: что происходит у нас, когда на что-то резко возрастает спрос, в том числе циклично? Правильно, у нас в этом случае неминуемо растут цены (вспомните цветы на День учителя или 8 марта и т.п.). Неминуемо растут цены и в США, но в другом случае — если спрос на что-то вырастает неожиданно. Но что же происходит в США в нашем случае, когда спрос возрастает циклично, прогнозируемо — вырастают ли цены, возникают ли очереди?
Как это ни покажется удивительным для нас, но цены ни на бензин, ни на индейку в период пика спроса не растут, а на бензоколонках и в магазинах при необходимости появляются дополнительные рабочие руки, чтобы быстрее обслужить возросшее количество клиентов. И это бы еще ничего, но ведь мало того: те, кто бывал в такие праздники в США, могут засвидетельствовать, что цены ... падают.
Как такое может быть? Очень просто. В условиях избытка товара и значительного превышения предложения товара над спросом (что есть обязательное условие для возникновения реальной конкуренции производителей и продавцов) в период сравнительно ограниченного спроса в течение всего года продавцы поддерживают некоторую наценку на свои услуги. В период же пика спроса они могут получить значительную прибыль за счет резкого увеличения торгового оборота, что позволяет им для привлечения еще большего количества клиентов существенно уменьшать торговую наценку.
В качестве примера, совершенно противоположного по своей сути, приведу следующий. Недавно мне пришлось в одном из садоводств под Петербургом наблюдать такую картину. Летним днем сотни мам и бабушек подтянулись на центральную площадку к магазину и выстроились в очередь к единственной цистерне с молоком из какого-то совхоза. Что называется, за что боролись, если в третьем тысячелетии нашей эры в России за молоком надо стоять в очереди более трех часов! Но почему одна большая цистерна, а не пять, например, бочек поменьше? Почему только из одного совхоза, а не из двух-трех конкурирующих — ведь в окрестностях их несколько? Ответ известен: потому, что так договорились руководители совхоза и садоводства — им так удобнее. И, наверное, потому, что люди готовы безропотно стоять в очереди и не видят в таком порядке вещей никакого ущемления своих прав.
Почему же у них — так, а у нас — противоположным образом? По двум причинам.
Первая причина: экономический механизм работает эффективно при отсутствии, а точнее, при недопущении всей силой и мощью государства и стоящего за ним общества монопольных сговоров.
