Я испытываю величайшее уважение к людям, потерпевшим неудачу, но нашедшим в себе силы снова вернуться в игру.
* * *
Браки заключаются на небесах, а расторгаются в суде.
* * *
Мир ничего вам не должен – все нужно зарабатывать самому.
* * *
Да, надо быть позитивным, но не следует бросить все и ловить ворон в ожидании того, что с неба упадет пирог – возможно, его никто там и не собирался печь.
* * *
Пожать человеку руку – то же что подписать контракт. Ты дал слово. Если после этого ты дашь задний ход, люди никогда не будут тебе доверять.
* * *
Если хочешь достичь чего-то грандиозного, ты должен заставить себя выйти за пределы. Нужно раскачать себя до состояния гиперактивности. И ты должен сделать это сам. Никто за тебя это не сделает.
* * *
Какой смысл в знаниях, если держишь их при себе?
* * *
Уолл-стрит – это единственное место, куда приезжают на «роллс-ройсе» выслушать советы тех, кто ездит на метро.
* * *
Решать проблемы становится значительно проще, если рассматривать их как вызов, брошенный вам жизнью.
* * *
Лидеры – это люди, которые борются со страхом посредством своей способности предвидеть неминуемые события.
* * *
Самое худшее для личности и для нации – это позиция стороннего наблюдателя, постепенно погрязающего в своей комфортной зоне.
* * *
Давайте попытаемся мыслить масштабно и нестандартно, не обращая внимания на то, где мы живем и чем занимаемся.
* * *
Одно из главных качеств лидера – это умение видеть общую картину.
* * *
Терроризм – это не война одних народов против других. Это война идей.
* * *
Старая притча гласит: если хочешь накормить человека, дай ему рыбу. Если хочешь, чтобы он никогда не голодал, научи его ловить рыбу.
* * *
Когда Соединенные Штаты чихают, весь мир начинает болеть гриппом.
* * *
Если ты думаешь, что ты уже король, то ты всего лишь шут.
* * *
Предел для нас – только небо.
* * *
О чем вы мечтаете, то и делайте. Если вы даже мечтать не можете о великих делах, то никогда не совершите в жизни ничего значительного. Мечтать – денег не стоит. Так что если уж мечтать, то о великом.
* * *
В США самый высокий уровень жизни в мире. Мы достигли этого уровня за счет того, что стали самым крупным мировым должником. Американский доллар служит резервной мировой валютой, и поэтому зарубежные страны позволяют нам печатать столько долларов, сколько мы захотим. Как по-вашему, это волшебная сказка или ночной кошмар?
* * *
Наша страна катится к чертям собачьим.
* * *
Разница между победителем и неудачником в том, как человек реагирует на каждый новый поворот судьбы.
* * *
Неудача или временная остановка – это не поражение. Поражение – всегда состояние ума и души.
* * *
Лучшее, что я когда-либо сделал? Ну я произвел на свет четверых красивых детей. Вы имеете в виду что-то помимо этого?
* * *
Уверенность – это магнит. Он будет притягивать к вам людей.
* * *
Я очень осторожный человек, но это не означает, что я пессимист. Называйте это позитивным мышлением с оглядкой на реальность.
* * *
Пусть позитивное отношение к жизни преобладает: будьте настойчивы в своем оптимизме.
* * *
Рисковый человек – это тот, кто играет в игровые автоматы. Я предпочитаю покупать игровые автоматы.
* * *
Самый большой успех приходит тогда, когда плывешь против течения.
* * *
Парадоксы Владимира Соловьева. Жизнь по московскому времени: спасибо Дональду Трампу!
When most I wink, then do mine eyes best see…
Шекспир
Жизнь моя все короче, короче,
Смерть моя все ближе и ближе.
Или стал я поэтому зорче,
Или свет нынче солнечный ярче…
Леонид Мартынов
Эх, Дональд, Дональд, это из-за тебя я потерял покой и погрузился в бессонницу! Сплю теперь, как ты, 3 часа, правда, потом добираю днем, когда меня смаривает. А как у тебя с послеполуденным сном фавна? Хотя нет, ты здесь ни при чем. Дональд Трамп – конец этой истории, да и видел я его только дважды – на митинге его сторонников и на проходах: на новоселье издательства, куда он явился с разодетой в пух и прах обнаженкой Меланьей: было на что посмотреть. А Дональда прям распирало от гордости за молодую жену. Меланья была у этого коплексанта в роли павлиньего хвоста – за неимением своего собственного. Тусовка была по-нью-йоркски демократичной, Трампы выглядели на ней слишком гламурно, инородно, ну, как Trump Tower на Пятой авеню, и быстро свалили. А началась эта моя история на пороге этого столетия, до которого я и дожить не чаял и не собирался, с того злополучного телефонного звонка. Он ворвался в мой сон и благодаря этому среди ночи звонку я этот сон запомнил. Он уже исчезал из моей памяти, когда я снял трубку и сквозь дремоту вслушивался в женский, скорее даже девичий голос:
– Вы Владимир Соловьев?
Что за бред!
– Ну, я. Что случилось? Вы хоть знаете, который час?
А сам судорожно вписывал в клочок бумаги, как в папирус, драгоценные обрывки тающего в моей памяти сна, который казался мне чрезвычайно важным, потому что содержал ответ на мучивший меня всю жизнь вопрос о воображаемой измене любимой женщины, скорее даже предизмене, мы и женаты тогда не были, отвечала ты уклончиво, могла я распоряжаться своим телом? – а когда я ловил тебя на слове, оправдывалась, что это в теоретическом аспекте, так оскорбляют тебя мои собственнические претензии – сейчас-то что? а дальше и вовсе морок, дальнейшее – молчание, какой из меня допытчик – как и добытчик, а теперь пытай не пытай, но не найдет отзЫва тот глагол, что страстное земное перешел. А что если это ворвалась в мой сон возлюбленная тень, как ты была перед разлукой, чтобы сказать правду, только правду и ничего, кроме правды, каковую я от тебя допытывался, а ты ни в какую, и так и ушла из жизни, унеся в могилу свою тайну, которой, может статься, у тебя и не было? Какая там, к черту, тайна – нет загадочных женщин, а только недогадливые, вроде меня, мужи – и мужья, которые узнают последними, если узнают, а я в упор не видел, меня обманывать не надо, я сам обманываться рад. Возможна ли женщине мертвой хвала? Почему нет? Бо я сам теперь вслед за тобой спускаюсь в кромешную тьму, так ничего не прознав, а узнаем ли мы там друг друга, если даже встретимся – вот в чем вопрос.
– А что, у вас там часов нет? – вопрос на вопрос, а голос – или это со сна, с того сна? – неуловимо схож с голосом покойницы. – Без пяти двенадцать. Никак вы еще дрыхнете?
Нет, дрыхнете не из твоего словаря. Да и голос другой, это мне спросонья померещилось. Вот когда я окончательно проснулся, глядя на собственные каракули, которые еще вопрос, разберу ли: «У тебя не плохой почерк, – говорила ты. – У тебя нет почерка». Как отличить сон от яви? Как отделить друг от друга? На 90 процентов человек состоит из воды и на 97 процентов из бессознательного и подсознательного. Вот почему отгадчики снов в таком фаворе – от Иосифа до Зигмунда.
– Откуда вы звоните?
– Как откуда? Из редакции.
– Да, нет! Из какого города?
– С вами говорят из столицы нашей родины.
Без тени иронии. Скорее вызывающе, чем торжественно.
Хотел было возразить, что у меня теперь другая родина и другая столица, но этимологически она, пожалуй, права: родина у человека одна – там, где он родился. Человек без носа, человек без слуха, человек без тени, человек без почерка, а теперь вот и без родины.
– А куда вы звоните из столицы нашей родины? – путем наводящих вопросов, когда понял, что говорить с ней о часовых поясах – в деревянное ухо.
– В Нью-Йорк. А что, у вас там время другое, чем у нас!
Без никакой вопросительной интонации. Наоборот, с полной уверенностью, что весь мир живет по московскому времени. Живо представил эту московскую девицу, которая и о смерти знает, наверное, понаслышке, но не верит в свою собственную. Странно еще, что мы говорим на одном языке. На одном? Язык там круто и неотвратимо менялся, слова явились о третьем годе их гласности после долгой зимней спячки либо летаргического сна, mixed metaphor, и я осваивал новоречь как иностранный. Мой новый стиль – сочетание классики со сленгом – был признан повсеместно, за исключением одной нью-йоркской редакции – «Извините, Володя, но в стремлении поспеть за блогерами вы терпите неудачу. Это все равно как профессору, попавшему на вечеринку студентов, подражать их устной речи» – проехали, фиолетово, на каждый чих не наздравствуешься, тем более в той редакции решили, что «Соловьев забил на все», с чем я согласился и признал за высшую хвалу. Зато мой далекий друг с тихоокеанского побережья Зоя Межирова, с ее приверженностью к классическому – канону? уставу? – признала мою новоречь, но она еще та тонкачка с каким-то звериным чутьем на лад и склад русской речи: «В книге, – писала она о моей последней, – сразу бросилось в глаза, а точнее прильнуло к слуху естественное сочетание, и сосуществование жаргона и интеллигентной живой классичности, сочетание достаточно трудное для этих двух разных стихий».
