Если можно, я хотел бы продолжить эту беседу с Зорей Леонидовной Серебряковой, доктором исторических наук, нашим замечательным историком.
Зоря Леонидовна, с Вашей точки зрения — я, может быть, был слишком эмоционален — в чем природа конфликта между Троцким и Сталиным?
Серебрякова: Вы знаете, мне кажется, что конфликт — это, во-первых, и человеческие качества. Я росла в доме, где к Троцкому относился мой отец — вот они вместе в машине, это случайно фотография сохранилась в одном из журналов наших — как секретарь ЦК, как член Реввоенсовета…
Млечин: Это Ваш отец, я просто напомню, Леонид Петрович Серебряков.
Серебрякова: Леонид Петрович Серебряков. Как член Реввоенсовета Южного фронта, относился с удивительной, не только уважением, почтением, но и какой-то теплотой и любовью, чисто человеческой. И вот тут очень характерно то, что письмо, которое написал моему отцу Лев Давидович ещё 1927 года, рассказывая о чудовищной клевете Сталина, который на заседании Политбюро и президиума ЦКК…
Млечин: Прошу прощения, мы можем посмотреть. Это доказательство присутствует, если я не ошибаюсь. Да?
Материалы по делу.
Из письма Льва Троцкого секретарю президиума ВЦИК и члену Реввоенсовета Южного фронта Леониду Серебрякову:
«Дорогой Леонид Петрович, на объединённом заседании Политбюро и Президиума ЦКК т. Сталин среди многих других фантастических утверждений — под стенограмму — рассказал, будто во время его работы вместе с Вами на Южном фронте я явился на Южный фронт всего один раз, крадучись, на полчаса, в автомобиле с женой. Я прервал Сталина возгласом в том смысле, что его рассказ представляет чистейший вздор…
1) Никогда я женой не бывал на фронте.
2) Никогда никто не запрещал мне ездить на Южный фронт.
3) Поездной журнал свидетельствует, что я провёл на Южном фронте не полчаса, а ряд недель и месяцев. Об этом же свидетельствует поездная газета „В пути“.
4) Но если принять на минуту нелепую сталинскую версию насчёт того, что я, ввиду чьего-то запрета, приехал на Южный фронт крадучись, на полчаса, ночью, то остаётся спросить: от кого же я скрывался. Маршрут моего поезда был известен в Москве с полной точностью. Только человек, насквозь отравленный злопыхательством, может договориться до таких бессмыслиц, которые в себе самих заключают своё опровержение.
С коммунистическим приветом, Л. Троцкий».
Млечин: Зоря Леонидовна, а зачем Сталин всё это придумывал?
Серебрякова: Это метод Сталина был — ложь, клевета чудовищная — это именно тот страшный метод, каким он орудовал совершенно беззастенчиво. Ведь в 1927 году еще многие помнили, кто был на фронте постоянно. Даже на съездах партии…
Сванидзе: Время.
Серебрякова: …Троцкого не было, потому что он был на фронте. И вдруг: крадучись, один раз, на полчаса…
Млечин: Зоря Леонидовна, а в чем-то Сталин преуспел?
Сванидзе: Время, Леонид Михайлович.
Серебрякова: Вот именно преуспел в беззастенчивой клевете. Они как люди были совершенно разные. Троцкий много писал и никогда, во всяком случае, я не знаю случая, когда его можно было бы обвинить в клевете.
Сванидзе: Спасибо.
Млечин: Спасибо.
Серебрякова: Это вот человеческое развитие.
Сванидзе: Спасибо. Прошу Вас, Сергей Ервандович, Ваш вопрос свидетелю защиты.
Кургинян: И все-таки, в чем природа конфликта?
Серебрякова: Они были совершенно разные в подходе к революции. Троцкий, безусловно, был революционер, убежденный в этом, и тут нет для меня никаких сомнений, а Сталин — это враг революции. Враг, и к тому же доказательство того, что он не просто по человеческим качествам, ему все было совершенно безразлично — будущее человечества и России в том числе, о чем не говорилось.
Кроме того, очень весомые данные есть, и я готова их здесь вам продемонстрировать, что он был агент охранки. Охранка, которая внедрила его, или он внедрился благодаря своим удивительным лицемерию, маскировке и прочему в центральное руководство партии. И в этом, конечно, было….
Кургинян: Зоря Леонидовна, это потрясающе интересная тема: Берия и мусаватисты, так сказать, Троцкий и английская разведка, немецкая. Но чтобы эти темы разбирать, это, наверное, нужны совершенно отдельные передачи. Я говорю о, так сказать, классовой базе, что они выражали?
Серебрякова: Так простите, если можно было, все-таки, убить не только всех ближайших соратников Ленина — вождя, действительно, основоположника нашей страны, нашего государства и вождя революции — но убить, я повторяю, всех, о ком Ленин писал в завещании, кроме самого Сталина, который убил их. Трех секретарей ЦК, которые были при Ленине — Серебряков, Крестинский, Преображенский. Но убивать их детей — это надо было ненависть. Т. е. они были совершенно разные — природа, так сказать, отношение к революции…
Кургинян: Вам знаком, ну, такой общепринятый термин — Революция пожирает своих вождей, детей, там, ссылаются на Крона…
Серебрякова: Простите, пожалуйста, революция могла пожирать своих детей, если бы Ленин устно — это широко было известно — не предупреждал об этом, что мы не должны повторять этот опыт французской революции. Поэтому обращаю Ваше внимание, что ни один меньшевик не был расстрелян. Что очень при Ленине каждый смертный приговор — и не только при Ленине, это продолжалось, между прочим, Сталин не сразу смог это нарушить — каждый смертный приговор очень тщательно проверялся, даже комиссия была специальная…
Кургинян: Но можем мы тогда сказать, я прошу, ради бога, простите…
Серебрякова: Но, простите, я все-таки кончу эту фразу, что пожрало своих детей — об этом писал один из наших историков, контрреволюция в лице Сталина…
Кургинян: О! О!
Серебрякова: Недаром Троцкий назвал… в глаза Сталину сказал, что он могильщик партии и революции.
Кургинян: Вот! Вот! Вот! Вот! Вот!
Сванидзе: Спасибо, время.
Кургинян: Вот это абсолютно аутентичная позиция! Т. е. Сталин выражает собой контрреволюционные тенденции, термидорианские и прочее, а Троцкий — тенденции эскалации революции.
Серебрякова: (Смеется).
Сванидзе: Спасибо. Сейчас короткий перерыв, после которого мы продолжим слушания.
Сванидзе: В эфире «Суд Времени». Мы продолжаем наши слушания. Прошу Вас, Сергей Ервандович, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Кургинян: Я все время не могу понять только одного, честно говоря: как с этим можно спорить, как и зачем с этим можно спорить, и, в этой связи, имея вот такое доказательство. Пожалуйста, доказательство № 7.
Материалы по делу.
Из книги Льва Троцкого «Моя жизнь. Опыт автобиографии» (1930 г.): «Победа Сталина есть победа умеренной тенденции, более консервативной, бюрократической, национальной тенденции приверженцев частной собственности…»
Кургинян: 1930 год. Но я не могу понять все время, почему я… потому что я никогда не хотел мазать Троцкого грязной одной краской какой-нибудь. Так сказать, есть уже очень многие любители. Но если Троцкий, сам Троцкий, в конце жизни, подводя ее итог, в своей автобиографии, говорит, что Сталин — это есть победа умеренной тенденции, более консервативной, бюрократической, национальной тенденции приверженцев частной собственности, то суть заключается именно в том, что борьба Сталина с Троцким — это борьба радикальной революционной тенденции на продолжение и тенденции Сталина, которую сам Троцкий характеризовал как термидорианская, бонапартистская, тенденция на остановку революции. Только что мы проговорили о том же.
Теперь, если уж говорить об отношении к Ленину, то доказательство № 8.
Материалы по делу.
В. И. Ленин, «Письмо к съезду», 23 декабря 1922 г.: «Тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС [Народном комиссариате путей сообщения], отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».
Кургинян: «Чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела». Теперь мы смотрим на главное — на природу классового, группового, идеологического конфликта. Суть этой природы заключается в следующем. Если есть союз крестьянства и пролетариата, т. е. большинства, то можно руководить мягче. Но если крестьянство — реакционная сила, которую надо подавлять, а пролетариат надо оформлять по принципу милитаризации, то рождается супербюрократия, ультрабюрократия!
