Далее, на стр. 23 он говорит: «Нимфомания и сатириазис появляются иногда при очень значительных анатомических изменениях в половых органах или в центральной нервной системе». Но откуда происходят эти изменения, на это он дает очень неудовлетворительный ответ. Что неудовлетворение половой потребности может способствовать появлению страдания, с этим он согласен. «Однако первой и главной причиной является все же искусственно и насильственно вызванное возбуждение»(!). Но это возбуждение лежит в половой природе человека, иначе оно было бы невозможно. Хегар соглашается также, что происхождение истерии еще в древности приписывалось подавленной половой потребности, но сам он этого не хочет признать, и все же на стр. 55 он говорит: «В прежнее время, да и в наши дни, хотя и реже, наблюдались заболевания истерией, истерическим сумасшествием и пляской святого Витта в таких закрытых учреждениях, как женские монастыри, женские институты, что опять-таки часто приписывалось подавленной половой потребности». Хегар не спорит с этим, он пытается лишь выяснить причины, против которых мне опять-таки нет надобности возражать, тем более что я их сам отчасти уже привел.
«Картина болезни легко приобретает у женщины половой оттенок», — говорит далее Хегар, и это я опять-таки принимаю, как согласное с моими взглядами. Он заявляет далее: «Насколько при происхождении таких нервных и душевных страданий, имеющих половую окраску, играет роль насильственное подавление половой потребности, соответствующей силе и возрасту данного лица, это трудно решить». И эта уступка удовлетворяет меня.
В гл. VI своей брошюры Хегар рассматривает вред, вытекающий для женщины из участия ее в процессе размножения. Как уже выше было указано, по Хегару, замужние женщины подвергаются гораздо большим опасностям в смысле вреда для здоровья, чем незамужние, хотя он не хочет совершенно отвергать отрицательной стороны неудовлетворения половой потребности. Но, как бы то ни было, самый вид пожилых девушек, так называемых старых дев, показывает даже неспециалистам вред безбрачия. Этого не может вполне замолчать и Хегар, и поэтому он замечает на стр. 30: «Существует и другой класс девушек, которые совершенно здоровы или у которых во всяком случае не замечается никаких сколько-нибудь значительных отклонений в развитии их организма, но которые постепенно стареют, не вступая в брак. По своему внешнему облику они во многом напоминают малокровных: чувство слабости и дряхлости, отвращение к работе, плохое настроение, сильная раздражительность, бледное лицо, худоба, ненормальность половых функций и др.» В этих словах содержится, таким образом, очень ценное для меня согласие с моими взглядами. И тем не менее на меня же обрушиваются с самыми страшными обвинениями только потому, что я более» откровенно называю вещи их настоящими именами.
Я совершенно не касаюсь того, что Хегар говорит в гл. VII своей брошюры о неумеренности в половых отношениях и о последствиях так называемой «свободной любви»; во-первых, потому, что он, полемизируя со мною, не понял меня, намеренно или ненамеренно, этого я не буду касаться; во-вторых, потому, что он ставит здесь вопросы, которые вообще не имеют отношения к излагаемой мною теме.
В дальнейшем с Хегаром произошло то, что происходит вообще со всеми буржуазными идеологами: следствие он ставит на место причины; так, например, пьянство он выводит не из социальных причин, а из «этического дефекта». Я так подробно в этой книге говорю о влиянии социальных условий на жизненные отношения людей, что мне в данном месте незачем об этом более распространяться.
Хегара сильно возмущает то, что я показываю, как часто дочери народа соблазняются лицами, принадлежащими к «имущим и образованным» классам. Это, по его мнению, неверно, виновными оказываются будто бы почти без исключения солдаты, рабочие, подмастерья, слуги, иногда попадается и человек из лучшего сословия, который тогда должен очень тяжело платиться за свою ошибку, в которой он, быть может, несет только часть вины. Более наглое утверждение едва ли возможно. Конечно, отцы приблизительно 170 тысяч ежегодно рождающихся внебрачных детей только отчасти лица «имущих и образованных» классов, и в процентном отношении они представляют необычайно большой контингент. К сожалению, работники, в особенности слуги в благородных домах, слишком часто готовы брать на себя грехи своих господ. Если бы Хегар произвел соответствующее дознание в акушерской клинике Фрейбурга, он там кое-чему научился бы, если он способен вообще в этом пункте чему-нибудь научиться. Я рекомендую ему также прочесть сочинения его более молодого коллеги доктора Макса Таубе из Лейпцига «Охрана внебрачных детей»,[21] который при исследовании этого вопроса приходит к совершенно противоположному выводу. Слепой, предвзятый защитник буржуазного общества говорит в Хегаре, когда он обсуждает социальные моменты. Таковым он является и тогда, когда произносит настоящий панегирик господствующей во Франции двухдетной системе, которая, по его мнению, является своего рода идеальным состоянием. О причинах и влияниях этой системы я достаточно высказываюсь во втором отделе данной книги. Выступая защитником этой системы, Хегар опять-таки совершенно не замечает ее последствий для нравственного состояния французского населения. Он, как гинеколог, не может не знать, что она значительно усиливает массовые аборты, детоубийства, растление детей и противоестественный разврат.
На той же высоте понимания стоят и другие социальные и политические взгляды, выдвигаемые им против моих взглядов. Таково, например, все, что он говорит о праве на труд, которое немецкая социал-демократия, как известно, никогда не признавала программным требованием, о международных отношениях, о трудовом дне и о природе денег. Поистине феноменальной поверхностью отличаются также его экономические взгляды по аграрному вопросу. В падении английского земледелия виновной оказывается отмена хлебных пошлин, что, как известно, произошло в 1847 году. Тот факт, что я неоднократно указываю в своей книге на то, как в настоящее время плодородная почва часто отводится под лес, который затем заселяется оленями и козулями, чтобы аристократы и богатые господа могли удовлетворить свои охотничьи страсти, вызвал у него следующее возражение (стр. 94): «Из любви к охоте в Германии, конечно, под лес не отводится или отводится очень мало земель, которыми можно воспользоваться лучше для других целей или которые вообще могли бы найти более правильное назначение. Едва удается охранить от полного истребления некоторые виды животных, каковы олени, кабаны; конечно, для сторонника одностороннего утилитарного принципа это безразлично, и он считал бы совершенно правильным, если бы были перестреляны последний заяц и последняя дикая коза. Но что стало бы тогда с лесами и полями!»
Так может писать только человек, который не имеет никакого понятия о том, что происходит в действительности, иначе он знал бы, что наши крестьяне на севере и на юге, на востоке и на западе — все согласны с тем, что вред, причиняемый преднамеренной охраной диких животных во всех частях Германии, достиг постепенно такого размера, который должен быть назван бедствием. Едва ли в этом отношении условия феодального времени были хуже, чем то, что происходит теперь в некоторых местностях в Германии.
И собственно аграрный вопрос Хегар разрешает удивительно просто. Он пишет (стр. 106): «Торговая политика, податная система, законодательство и добрая воля владельцев латифундий более всего должны способствовать поддержанию мелких и средних крестьян…» Таким образом, от волка он ожидает спасения ягненка. Тут я теряю способность и склонность дальше полемизировать.
Если немецкая профессорская среда не выставит более искусных бойцов, чем Хегар и Циглер, против дракона социализма, тогда это современное «чудовище» овладеет буржуазным обществом. Бессонных ночей нам такие Зигфриды не причинят.
А. Бебель
Пасха. 1895.
Предисловие автора к тридцать четвертому изданию
Со времени двадцать пятого издания этого сочинения я его не дополнял и не перерабатывал, но ввиду продолжающегося спроса на эту книгу мне показалось желательным вновь подвергнуть пересмотру ее содержание. В основных воззрениях, нашедших выражение в этой книге, я не нашел ничего, что нужно было бы изменить, но я принял во внимание целый ряд новых фактов, сделавшихся известными со времени появления двадцать пятого издания; точно так же я включил в круг обсуждения ряд новых литературных явлений, содержавших в себе заслуживающие внимания взгляды. Был принят во внимание и ряд сообщений и указаний, которые вновь были присланы мне моими читателями и за которые я приношу здесь мою искреннюю благодарность.
