Ознакомительная версия.
Заметим сразу, что китайские источники получали информацию из кругов гоминьдановского правительства, которое на протяжении всей войны не скрывало своей заинтересованности во втягивании СССР в войну с Японией. Например, 16 июля 1941 г. резидент НКВД в Китае посол А. Панюшкин доложил в Москву о реакции Чан Кайши, китайского правительства на германскую агрессию против СССР. Указывалось на то, что в Китае рады этому нападению, считая, что вслед наступит черед выступления Японии против СССР, и она вынуждена будет прекратить активные боевые действия в Китае.[3]
Одновременно нагнетали обстановку и США. Госсекретарь США С. Уэллес вызвал советского посла Уманского и официально уведомил его, что в ближайшее время не исключено выступление Японии против СССР. При этом скорее всего это не было игрой — Госдепартамент действительно пришел к выводу, что «с началом германо-советской войны у Японии открываются два направления агрессии: южное и северное. Однако южное направление сопряжено с опасностью войны с США. А войны с Америкой Япония страшится. Поэтому для Японии предпочтительнее порвать пакт о нейтралитете и двинуться на север».[4] Это мнение разделяло и высшее руководство США. «Я думаю, — писал 15 октября Рузвельт Черчиллю, — что они направятся на север». Английский премьер соглашался с ним. И это несмотря на тот факт, что американская разведка, взломавшая перед войной японские дипломатические шифры, была отлично осведомлена о замыслах и действиях японского правительства. По всей видимости, у западных лидеров срабатывал тот же стереотип мышления, что и у Сталина перед 22 июня — «этого не может быть, потому что не может быть никогда».
Получение противоречивой информации из Токио, Шанхая, Чунцина, Вашингтона и других столиц мира не могло не настораживать Сталина и советское военное командование, а разобраться в драматических событиях того времени было непросто.
По данным спецсообщения РУ от 3 ноября, за период с 10 сентября по 30 октября состав и группировка японских войск против СССР существенно не изменилась. В Маньчжурии и Корее на 30 октября было сосредоточено 35 пехотных дивизий, 12 танковых полков, три кавалерийские бригады, два механизированных соединения, 20 артиллерийских полков и 35 авиаотрядов. Общая численность всех войск достигла 1150 тысяч человек. Для Квантунской армии последние месяцы 1941 года были вершиной могущества. И для военных руководителей в Токио было большим соблазном использовать эту грозную силу, чтобы попытаться решить «северную» проблему. Поэтому основной вывод, который был сделан в спецсообщении: «С приходом к власти кабинета Тодзио угроза военного нападения на СССР значительно возросла. В связи с провалом японского наступления на Чанша значительное увеличение группировки японских войск против СССР за счет снятия дивизий с фронтов Китая в ближайшее время маловероятно. Тем не менее японцы могут начать военные действия против Советского Союза при наличии уже сосредоточенных войск в Маньчжурии и Корее».
Члены ГКО продолжали получать информацию и от политической разведки.
«Сообщение Политической разведки
Токио 3 ноября 1941 г.
По данным, полученным от надежного источника, Япония пока не намерена наступать на север. Твердо решено в ближайшее же время выступить на юг. Япония сейчас не получает нефть и проживает свои запасы. Такое положение не может долго продолжаться. Остается единственный путь к югу.
Источник приводит прогнозы авторитетных японских политиков по поводу японо-советских отношений. Так, виднейший знаток России барон Оокура Кинмоги, член верхней палаты, высказал свое мнение о будущности отношений Японии и СССР. По его мнению, Германия захватит всю европейскую часть России, и граница пройдет по Уралу. Дальше Германия не пойдет. Советская власть будет продолжать свое существование, базируясь в Сибири. Чтобы продолжать борьбу, СССР будет нуждаться в англо-американской помощи или будет вынужден заключить мир с Германией. Укрепление СССР в Сибири и на Дальнем Востоке с помощью Америки создаст реальную угрозу для Японии, которая будет вынуждена воевать с СССР. Таким образом, рано или поздно Японии придется воевать против СССР. Так лучше сделать это сейчас, когда СССР ослаблен войной с Германией. Сдерживающим фактором, правда, является то, что Красная Армия на Дальнем Востоке все же сильна и воевать с ней будет не так-то легко».[5]
Сообщения разведчиков регулярно через Берию передавались в ГКО. Был ли в комитете какой-то орган, который сводил воедино подчас противоречивую информацию обеих разведок? Если в конце 1941-го такой структуры еще не было, то членам комитета, очевидно, приходилось самим заниматься оценкой и анализом разведывательной информации. А противоречий в оценке событий в дальневосточном регионе хватало.
Через два дня, 5 ноября, было распространено новое спецсообщение Разведупра. Оценки обстановки на Дальнем Востоке, данные в предыдущем спецсообщении, не изменились. Было отмечено, что японская военщина считает создавшуюся ситуацию наиболее благоприятной для захвата Таи, Голландской Индии и Советского Приморья. Однако к этому времени наметилась и другая тенденция — поворот Японии на юг. От агентуры Разведупра, связанной с английскими и японскими источниками, начали поступать сведения о том, что «наряду с продолжающимися мероприятиями против СССР со второй половины октября значительно усилились мероприятия военного характера против Таи». Основной вывод в этом спецсообщении заключался в том, что «главным объектом военного нападения Японии по-прежнему остается Советский Союз, поэтому не исключена возможность повторения провокационных выступлений Квантунской армии на наших дальневосточных границах».
Однако при анализе обстановки отмечалась и другая возможность: «Японцы, поддерживая напряженную обстановку на границах СССР и продолжая сковывать наши силы на Дальнем Востоке, могут в ближайшее время предпринять внезапное выступление против Таи». Оценка обстановки была очень разноречивой — и на север пойдут, и одновременно на юг могут двинуться. Четкого ответа на основной вопрос — север или юг, разведка не давала.
Очередное спецсообщение было выпущено 9 ноября и также разослано членам ГКО. И так же, как и в предыдущем спецсообщении, основное внимание было уделено угрозе возможного нападения Японии на Советский Союз. В документе отмечалось, что, по агентурным данным, японское правительство намерено использовать тяжелое положение СССР и предъявить ему требования территориального характера. А те военные приготовления, которые проводились в это время в Маньчжурии, должны были подкрепить эти требования. Советский военный атташе в Токио также подлил масла в огонь, сообщив, что большинство офицеров русского отдела японского генштаба убыли в Маньчжурию. По поступившей агентурной информации, но уже из немецких источников, захват Владивостока японцами будет приурочен к моменту замерзания владивостокского порта. Эта информация больше походила на солидную «дезу». Весьма сомнительно, чтобы японские войска начали штурм такой крепости, как Владивосток, в преддверии зимы. У японской армии еще слишком свежи были воспоминания о многомесячном штурме Порт-Артура в начале века. А ведь Владивосток был более мощной крепостью, и у его фортов можно было застрять на всю зиму.
Была в этом документе и абсолютно точная информация. По тем же данным из немецких источников, правительство и генштаб Японии разработали план по захвату Таи и стран южных морей. Военные действия на юге должны были начаться в середине декабря, и для этого была проведена мобилизация военно-морского флота. Этим же планом предусматривалось начало военных действий и против Филиппин. В этом же документе отмечалось: в правящих кругах Японии «полагают, что если немцы потерпят поражение под Москвой, то Япония не выступит против СССР до весны 1942 года, а ограничится действиями в районе южных морей». Однако в выводах этого документа было отмечено, что «нет никаких признаков ослабления опасности военного нападения на Советский Союз при благоприятной для Японии обстановке».
Сообщения военной разведки подтверждались данными политической разведки. 15 ноября из Лондона пришло сообщение, в котором, ссылаясь на телеграмму японского посла в Синьцзине, утверждалось, что «русские отозвали с Дальнего Востока 100 000 войск, однако до сих пор имеют здесь около одного миллиона солдат, 2700 самолетов, 2500 танков и 3000 бронеавтомобилей. Маньчжурская армия может выставить только 800 000 бойцов. Совершенно очевидно, что блицкриг на этом фронте против русских невозможен. Нападение на русских до окончания китайского инцидента исключено»[6]
Ознакомительная версия.
