Во многих частях ЕС политические реформаторы, стремящиеся сохранить сплоченность общества, вполне способны завоевать большинство на выборах. Но если они относятся к целям, содержащимся в их программах, серьезно, то им действительно придется принять вызов международной экономики и создать в европейских рамках такие инструменты и учреждения, которые дадут политике власть сформировать все заново. Европа Гельмута Коля безвозмездно предоставит им валютный союз, являющийся ключом к европейскому строительству. Тем самым откроется возможность ввести согласованные социальные правила в центре управления глобализацией на международном финансовом рынке. В то же время, однако, страны Союза свяжут себя друг с другом до такой степени, что они либо изобретут демократические формы общего законодательства, либо потерпят в своих начинаниях полное фиаско. Удастся ли Европе реализовать свой шанс, зависит главным образом от того, очнется ли национальная политика от европейской дремы и начнет ли она стремиться к реформам, выходящим за пределы национальных границ.
Один из критически настроенных американских экономистов, Этан Капстайн, являющийся также директором Совета по внешним сношениям со штаб-квартирой в Вашингтоне, сформулировал, сколь многое действительно поставлено на карту: «Возможно, мир неумолимо движется к одному из тех трагических моментов, что заставят будущих историков спросить: почему ничего не было сделано вовремя? Разве экономическая и политическая элиты не знали о том глубочайшем расколе в обществе, к которому привели экономико-технологические изменения? Что же не позволило им предпринять шаги, необходимые для предотвращения глобального социального кризиса?»[415].
Для граждан старого континента это означает, что они должны решить, какое из двух грандиозных течений европейского наследия будет формировать будущее: демократическое, берущее начало в Париже 1789 года, или тоталитарное, победившее в Берлине в 1933 году. Ответ дадим мы, избиратели, в большинстве своем все еще придерживающиеся демократических убеждений. Если мы перестанем отдавать инициативу в руки рыночных утопистов, которые прокладывают путь «новым правым», то покажем, что Европа способна и на лучшее.
Глава 10
Десять путей предотвращения общества 20/80
1. Демократизированный и дееспособный Европейский Союз.
Отдельные европейские страны внутри в высокой степени интегрированного единого рынка уже не способны к реформированию. Как не способна и конфедерация ЕС в ее нынешнем виде утверждать и осуществлять такие глубокие изменения, как, например, экологический налог, потому что министерским комиссиям — действующему законодательному органу ЕС — недостает для подлинно демократической законности решений, принимаемых большинством. Если бы деятельность министерских комиссий была гласной, если бы сама Комиссия ЕС избиралась Европейским парламентом и если бы иностранцам разрешалось высказываться на всех национальных парламентских дебатах по каждому закону ЕС, то тогда европейская демократия могла бы стать жизнеспособной и стали бы возможными межнациональные объединения ради политических реформ.
2. Усиление и европеизация гражданского общества.
Чем сильнее рост материального неравенства угрожает социальной сплоченности, тем важнее становится требование, чтобы граждане сами защищали основные демократические права и укрепляли общественную солидарность. Противодействовать ущемлению экономически слабых категорий населения и способствовать осуществлению альтернатив радикализму свободного рынка и демонтажу государства всеобщего благоденствия можно везде: на рабочем месте, в органах местного самоуправления, в сфере содействия организации досуга детей и интеграции иммигрантов. Межнациональное сотрудничество и создание соответствующих сетей придало бы движениям, в которые вовлечены миллионы людей, гораздо больший размах. Каждый имеет право участвовать в формировании будущего, в том числе и в Брюсселе. Мыслить глобально, а действовать локально — это, конечно, хорошо, но еще лучше действовать сообща поверх границ.
3. Европейский валютный союз.
Единственным важным фактором власти в глобальной экономике является размер. Преодоление валютной раздробленности путем ввода единой валюты, евро, могло бы нормализовать соотношение сил между финансовыми рынками и государствами Европы. Можно было бы стабилизировать обменные курсы и согласовывать стоимость европейской продукции в других валютах на рынках Азии и Америки с зарубежными партнерами, вместо того чтобы и дальше подчиняться произволу центрального банка США и финансовых дилеров Лондона, Нью-Йорка или Сингапура. Если удастся сделать евро ведущей валютой, ЕС приобретет достаточную экономическую мощь, чтобы добиваться ликвидации налоговых убежищ и восстановить налогообложение частных доходов от процента и дивидендов.
4. Расширение налогового законодательства Евросоюза.
Фискальная политика — это ключ к демократическому управлению экономическим развитием без дирижистского бюрократического вмешательства в рынок. Однако европейская экономика сейчас настолько интегрирована, что налогообложение может служить этой цели только на общеевропейском уровне. Это единственный способ покончить с конкуренцией внутри ЕС, когда страна с минимальным налогообложением корпораций способна переманивать максимальное число богатых налогоплательщиков.
5. Налог на сделки с валютой (налог Тобина) и на еврокредиты неевропейским банкам.
Экономический ущерб, причиняемый спекулятивными колебаниями обменных курсов, можно существенно уменьшить посредством налога на сделки с валютой и займы, подобного тому, что предложил американский экономист Джеймс Тобин. Тогда переводы из одной валюты в другую на основе разницы процентных ставок стали бы менее выгодными и Европейский центральный банк получил бы свободу приспосабливать процентные ставки к экономической ситуации в Европе и не был бы вынужден следовать американским установкам. Валютный налог, помимо того, обеспечил бы остро необходимые поступления для поддержки стран Юга, неспособных удержаться на глобальных рынках.
6. Минимальные социальные и экологические стандарты в мировой торговле.
Правительства развивающихся стран, обеспечивающие мизерную верхнюю прослойку доходами от торговли на мировом рынке за счет детского труда, безжалостного уничтожения окружающей среды и нищенских зарплат, обусловленных подавлением профсоюзных деятелей, расхищают вверенные им людские и природные ресурсы. Если бы Всемирная торговая организация налагала санкции на страны, правители которых уличены (с подтверждением со стороны ООН) в нарушении основных демократических и экономических прав, большей части недемократических элит Юга пришлось бы проводить политику развития, которая действительно помогала бы их странам двигаться вперед.
7. Всеевропейская реформа экологического налогообложения.
Налогообложение потребления ресурсов могло бы способствовать трудоемкой экономической деятельности и ограничить экологически губительный рост объема грузоперевозок на все бóльшие расстояния. Человеческий труд ценился бы выше, а энергоемкая автоматизация стала бы менее доходной. Кроме того, реструктуризация налогового бремени дала бы шанс на обособление финансирования расходов на социальные нужды от доходов трудящихся.
8. Европейский налог на предметы роскоши.
Доходы компаний нельзя обложить налогом на уровне, превышающем среднемировой, без негативного влияния на их международную конкурентоспособность. Это только поднимет цены на европейские товары и услуги и вытеснит инвесторов из страны. Для того чтобы выигравшие от глобализации все же вносили справедливую долю в финансирование государственных расходов, было бы уместно повысить ставку налога на добавленную стоимость, которым облагаются предметы роскоши. Он был бы применим на уровне в 30% ко всему, чем наслаждаются богатые люди: приобретение собственности сверх основного жилища, роскошные лимузины, океанские яхты, частные реактивные самолеты, дорогие ювелирные изделия, косметическая хирургия и т.д.
9. Европейские профсоюзы.
Крупнейшим упущением европейских профсоюзных деятелей является их отказ от создания мощной организации на уровне ЕС. Это единственная причина, по которой до сих пор нет действующих общеевропейских советов представителей рабочих и служащих предприятий, и только поэтому рабочую силу компаний в разных странах можно стравливать друг с другом. Если бы представители трудящихся захотели покончить со своим мелкопоместным поведением, то эффективно организованные корпоративные лобби в Брюсселе утратили бы свое превосходство в законодательном процессе, а социальная политика ЕС получила бы возможность обрести реальную форму.
