Зародившись в таких условиях, библейский проект порабощения человечества, если вывести из рассмотрения его нравственно-этическую порочность, соответствовал в целом и в частностях этим социальным условиям. И при соотношении эталонных частот биологического и социального времени, которое имело место до начала ХХ века, общество могло состоять большей частью из носителей нечеловечных типов строя психики, поскольку стрессовая нагрузка была незначительной в сопоставлении с нынешними временами, и дееспособность нечеловечных типов строя психики[525] в большинстве случаев была достаточной для обеспечения взаимодействия индивида с потоком событий. Потому библейский проект в общем-то успешно продвигался в жизнь до возникновения его первого кризиса в эпоху феодализма (о нём речь шла в разделе 3.3.1), когда национальные аристократии стали его внутренним тормозом, поскольку не признавали “элитарно”-властного космополитичного статуса внутренних мафий иудейской диаспоры, а ростовщичество — основное средство расширения зоны, подвластной проекту, порицалось католической церковью.
Перезагрузка библейского проекта, породившая капитализм на основе идей буржуазного либерализма, легитимизации ростовщичества и принципа всеобщей продажности, сняла эту проблему и обеспечила “элитарно”-властный космополитичный статус внутренним мафиям иудейской диаспоры.
При этом имела место нравственно-этическая конвергенция исторически реального христианства и иудаизма в Европе (за пределами России) и в США. К.Маркс, хотя и не употреблял термина «конвергенция», появившегося в политологии в середине ХХ века, писал об этом явлении так (пояснения в сносках, отмеченные обозначением «— Ред.», приводятся по цитируемой публикации, прочие пояснения и замечания — наши):
«Еврей эмансипировал себя еврейским способом, он эмансипировал себя не только тем, что присвоил себе денежную власть, но и тем, что через него и помимо него[526] деньги стали мировой властью, а практический дух еврейства стал практическим духом христианских народов. Евреи настолько эмансипировали себя, насколько христиане стали евреями.
“Благочестивый и политически свободный обитатель Новой Англии”, — говорит, например, полковник Гамильтон, — “есть своего рода Лаокоон,[527] не делающий ни малейших усилий, чтобы освободиться от обвивших его змей. Маммона[528] — их идол, они почитают её не только своими устами, но и всеми силами своего тела и души. В их глазах вся земля — не что иное, как биржа, и они убеждены, что у них нет иного назначения на земле, как стать богаче своих соседей. Торгашество овладело всеми их помыслами, смена одних предметов торгашества другими — единственное для них отдохновение. Путешествуя, они, так сказать, носят с собой на плечах свою лавочку или контору и не говорят ни о чём другом, как о процентах и прибыли. Если же они на минуту и упустят из виду свои дела, то только затем, чтобы пронюхать, как идут дела у других”.
Мало того, практическое господство еврейства над христианским миром достигло в Северной Америке своего недвусмысленного, законченного выражения в том, что сама проповедь евангелия, сан христианского вероучителя превращается в товар, что обанкротившийся купец начинает промышлять евангелием, а разбогатевший проповедник евангелия берётся за торговые махинации.
“Человек, которого вы видите во главе почтенной конгрегации, был вначале купцом; когда он в этом деле потерпел крах, он стал священнослужителем; другой начал со служения богу, но как только у него в руках оказалась некоторая сумма денег, он променял кафедру проповедника на торговлю. В глазах большинства духовный сан — это настоящий доходный промысел” (Бомон, указ. соч., стр. 185, 186).[529]
Бауэр считает “ложным такое положение вещей, при котором в теории за евреем не признаётся политических прав, между тем как на практике еврей пользуется огромной властью и проявляет своё политическое влияние en gros,[530] когда это влияние стеснено для него en detail[531]” (“Еврейский вопрос”, стр. 114).
Противоречие между политической властью еврея на практике и его политическими правами есть противоречие между политикой и денежной властью вообще. В то время как по идее политическая власть возвышается над денежной властью, на деле она стала её рабыней.[532]
Еврейство удержалось рядом с христианством не только как религиозная критика христианства, не только как воплощённое сомнение в религиозном происхождении христианства, но также и потому, что практически — еврейский дух — еврейство — удержался в самом христианском обществе и даже достиг здесь своего высшего развития. Еврей, в качестве особой составной части гражданского общества, есть лишь особое проявление еврейского характера гражданского общества.[533]» (приведено по публикации: http://www.avtonom.org/lib/theory/marx-engels/juden.html; см. также типографски изданный текст: К. Маркс, Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 1, стр. 382–413).
Это было определённым достижением заправил библейского проекта, но ускорение научно-технического прогресса и темпов технико-технологического обновления жизни общества, хотя и обеспечило победу капитализма на основе идей буржуазного либерализма над прочими общественно-экономическими формациями, однако породило новый кризис библейского проекта. Характер этого кризиса обусловлен тем, что:
Интеграция человечества под власть библейского проекта и уничтожение противящихся ему не успели завершиться до изменения соотношения частот биологического и социального времени.
При новом соотношении частот биологического и социального времени проект утратил внутреннюю алгоритмическую устойчивость, что делает все его исторически известные версии неработоспособными.
После изменения соотношения эталонных частот социального и биологического времени (т. е. при нынешнем соотношении, когда на протяжении жизни одного поколения успевают сменить друг друга несколько поколений социально значимых знаний и навыков) толпо-“элитаризм” утратил внутреннюю устойчивость именно потому, что знания и навыки могут непредсказуемо обесцениться в течение весьма непродолжительного времени, а это делает несостоятельными притязания на прежний социальный статус личностей и социальных групп.
Кроме того, распространение систем всеобщего образования, деятельность общедоступных СМИ, интернет, входящий почти в каждый дом в «развитых» странах, — это факторы, которые расширяют кругозор множества людей, принадлежащих к различным социальным слоям. Т. е. лежащая в основе толпо-“элитаризма” монополия правящей “элиты” на информацию, и прежде всего, — на «царскую» информацию, под воздействием этих факторов разрушена. И это объективная предпосылка к тому, что “элитарии” утрачивают статус безальтернативных авторитетов в любой сфере деятельности, поскольку любой индивид, чья культура чувств и интеллектуальной деятельности достаточно развита, — в таких условиях способен превзойти по уровню компетентности и дееспособности в соответствующей профессиональной сфере любого “элитария”, получившего соответствующее профессиональное образование, но не научившегося думать — т. е. производить новые для него знания и навыки в темпе возникновения в них потребностей.
Последнее — то, что необходимо всем и каждому для жизни и общественного развития в условиях, сложившихся после изменения соотношения эталонных частот биологического и социального времени. Но это же — именно то, чему не учит школа,[536] сложившаяся под властью толпо-“элитарных” культур вообще и библейского проекта порабощения человечества, в частности, которая подавляет познавательно-творческий потенциал людей, но грузит в их психику множество готовых к употреблению знаний и навыков, далеко не все из которых адекватны жизни, а изрядная доля которых утратит свою актуальность прежде, нежели завершится процесс обучения.
Это уже само по себе говорит о глубочайшем кризисе всей современной системы образования. И этот кризис не разрешить ни введением тестовых вопросов в системе ЕГЭ, ни вхождением в «болонский процесс», ни развёртыванием системы «непрерывного обучения» взрослых на всём протяжении их жизни.
Наряду с этим носители нечеловечных типов строя психики в сложившихся условиях оказываются неспособными перерабатывать потоки информации и осваивать знания и навыки, необходимые для поддержания профессиональной состоятельности и социального статуса в течение всего срока их активной жизни, что является главной причиной их биологически ранних смертей под воздействием психосоматических заболеваний и самоубийств под воздействием депрессий и нервных срывов.
