Если «Раскол» был дебютом в игре американских и английских спецслужб в Восточной Европе, то миттельшпиль начался венгерскими событиями 1956 г., а закончился Чехословакией-68. Это двенадцатилетие сыграло огромную долгосрочную роль в подрыве позиций СССР в Восточной Европе, в расколе мирового коммунистического движения (МКД), в занятии многими левыми на Западе антисоветских и/ или антикоммунистических позиций. Ни в 1956 г. в Венгрии, ни в 1968 г. в Чехословакии Запад не достиг тех непосредственных политических задач, которые ставил: Венгрия и ЧССР остались внутри соцлагеря, Организации Варшавского договора (ОВД), контрреволюция была разгромлена, вслед за событиями наступила политическая стабилизация. Однако с точки зрения психоисторической – а Холодная война была прежде всего войной психоисторической, «психоментальной» и именно как таковая была выиграна Западом, связка событий «Будапешт-56 – Прага-68» сыграла значительную роль в успехе Запада.
Разумеется, это выявилось в среднесрочной и особенно долгосрочной перспективе, но психоисторическая война и есть долгосрочная война, и успехи в ней, как правило, могут быть только долгосрочными, поскольку цели и мишени в этой войне – не живые люди, а социальные группы (прежде всего интеллектуалы), кластеры массового сознания. В этом плане Холодная (глобальная психоисторическая) война больше похожа даже не на шахматы, а на японскую стратегическую игру «го». Этот долгосрочный системный характер Холодной войны как самой настоящей войны так и не был понят советским руководством – не случайно у нас Холодная война писалась в кавычках и с маленькой буквы, а на Западе – с прописной и без кавычек. Боролись с угрозой «горячей» войны и собственным пацифизмом помогали противнику разгромить себя в Холодной войне.
Для Запада Холодная война вообще и в Восточной Европе в частности не имела сроков – она должна была вестись до уничтожения СССР (а по сути – России, т. е. Холодная война продолжается и сегодня). Суть Холодной войны очень хорошо видна по операции (и стратегии) «Лиотэ», запущенной в 1950-е годы без определения срока окончания. Лиотэ – французский маршал, служивший в колониальном Алжире. Когда его достала жара, он приказал насадить деревья, чтобы обеспечить тень. Когда ему сказали, что деревья вырастут эдак лет через пятьдесят, Лиотэ ответил, что именно поэтому начинать следует тотчас.
Целью комплекса операции «Лиотэ» были поиск и использование уязвимых мест и противоречий в руководстве СССР и других соцстран, целенаправленное воздействие на выбранные объекты (руководство, интеллигенция, крестьянство и т. д.) путём психологической отработки и дезинформации. Например, в 1954 г., как отмечает С. Порохов, в рамках «Лиотэ» началось проведение сразу трёх акций: «Акнэ» – работа над усилением разногласий в советском руководстве после смерти Сталина; «Риббанд» – противодействие модернизации подводного флота СССР; «Сплинтер» – работа на обострение противоречий между партией, с одной стороны, и армией и МВД, с другой. В конце 1950-х годов была запущена операция по усилению и обострению противоречий между руководством СССР и КНР. Многое из задуманного британскими спецслужбами («Лиотэ» был прежде всего их проектом) осуществилось.
Операция «Лиотэ» планировалась как постоянная и непрерывная: «Совершенно бесполезно ожидать немедленных или осязаемых результатов ранее, чем через несколько лет… Процесс воздействия на объект в большинстве случаев будет занимать годы и даже десятилетия». Одним из таких объектов долгосрочного воздействия была Восточная Европа. В дебюте – «Сплит» – удар был нанесён по региону в целом, а для миттельшпиля выбирались отдельные страны – Венгрия, а затем ЧССР.
Разумеется, в Венгрии в середине 1950-х годов существовало серьёзное недовольство режимом. Однако не всякое недовольство приводит к восстанию – к нему в качестве необходимого условия потребны условия достаточные: организация, деньги и информация. Венгерские события продемонстрировали исключительно высокий уровень обеспечения этих достаточных условий, причём обеспечения с Запада, о чём впоследствии откровенно писали и вспоминали бывшие сотрудники ЦРУ. Денежные потоки шли с Запада через Вену. Тем же путём шло оружие.
Было подготовлено хорошо организованное ядро движения и, что не менее важно, хорошо информированное: так, у членов этого ядра были списки сотрудников госбезопасности, адреса проживания многих из них. Оставалось лишь разжечь и направить толпу, которая убивала и вешала этих сотрудников и вообще коммунистов.
Это была попытка Запада использовать недовольство населения и просчёты венгерского руководства в своих системных и геополитических целях. Даже в случае провала программы-максимум – откол Венгрии от соцсодружества – Запад получал крупный морально-политический выигрыш. Вместе с докладом Хрущёва венгерские событий стали «двойным ударом» невиданной силы как по соцлагерю, так и по МКД – мощному мировому оружию СССР, положив начало его расколу. В то же время решительность действий СССР на десяток с лишним лет охладила пыл западных спецслужб и заставила их искать иные, чем Венгрия (в которой либерализация режима под руководством Яноша Кадара – на Западе это называли «гуляш-социализм» – продвинулась уже в 1960-е годы достаточно далеко по меркам соцлагеря) слабые звенья.
В середине 1960-х годов таким слабым звеном и стала Чехословакия – конец миттельшпиля, который нанёс мощнейший удар по МКД, поставив точку во многих процессах, начавшихся после подавления венгерского восстания, а на рубеже 1970-1980-х годов – Польша, событиями в которой начался восточноевропейский эндшпиль, завершившийся в 1989 г., после того как на Мальте Горбачёв сдал американцам всё (даже то, что не просили), включая Восточную Европу и таким образом де-факто похоронив «ялтинский мир», результаты, достигнутые Советским Союзом Великой Отечественной войне ценою миллионов жизней.
Ноу-хау «Пражской весны»: интеллектуалы против «культурной гегемонии» партии
Чехословацкие события существенно отличаются от венгерских. В ЧССР была избрана тактика не восстания, не лобового столкновения (Венгрия-56 показала, что это не проходит – у СССР броня крепка и танки быстры, к тому же чехи и словаки – не венгры), а «мирных реформ» с акцентом на то, что А. Грамши назвал бы «подрыв культурной гегемонии» власти. Такой подход предполагает активную роль в событиях определённым образом подготовленных и/или обработанных интеллектуалов.
Как отметил в работе «Другая Европа. Кризис и конец коммунизма» Ж. Рупник, «Пражская весна» знаменует апогей «ревизионизма» в соцлагере, кульминацию конфликта между критически настроенными интеллектуалами и властью, апофеоз политического влияния интеллектуалов, занявших пространство между партией (КПЧ) и народом.
Рупник заметил очень важную вещь. Ведь он говорит о том, что в ЧССР наряду с руководством КПЧ по сути сформировался ещё один, во многом альтернативный центр власти – критически (т. е. антикоммунистически) настроенные интеллектуалы. Их роль в чехословацком обществе он называет «триумфом», «апофеозом» влияния на общество, на события. Вопрос в том, кто влиял на самих интеллектуалов способствовал их оргкристаллизации, поддерживал финансово. Ведь мы помним, как в начале 1968 г. будто грибы после дождя сразу возникло большое количество общественно-политических клубов – готовая матрица антикоммунистического движения, давления на «центристов», а в перспективе – выдавливаниях их и замены другими; вспомним также фразу Клауса о том, что помогать надо другому, более приемлемому для Запада правительству, которое придёт на смену Дубчеку – Свободе.
В отличие от Венгрии, где не удалась тактика «революционного перелома», в ЧССР в рамках Холодной войны была применена тактика «эволюционного перелома». Тем более что ХХ съезд подарил всем антикоммунистам мощное оружие – антисталинизм, десталинизацию. Теперь и по компартиям, и по соцсистеме можно было наносить удары, прикрываясь целями и задачами десталинизации, отождествляя социализм/коммунизм со сталинизмом и навешивая этот ярлык на любого оппонента.
Политические и психологические технологии использования интеллектуалов в антисистемных целях, манипуляции ими были хорошо проработаны во время майских событий 1968 г. во Франции («студенческая революция»). Эти события показали, как легко интеллектуалов (студентов и преподавателей) можно превратить в послушную толпу.
События в Чехословакии имели иную природу, чем французский май – здесь ставки были выше и подготовка велась дольше. При том, что в целом работу западных спецслужб с интеллектуалами в ЧССР можно оценить довольно высоко, необходимо отметить ещё один фактор, способствовавший их успеху. Если западные, особенно англо-американские спецслужбы, активно используя (как прямо, так и в качестве «слепых агентов») левых, совершенствовали сферу интеллектуальной борьбы, работали с интеллектуалами, советское руководство по сути ничего не делало в этом направлении.
