Обоим этим центрам удалось разоблачить и предотвратить покушение на жизнь самого Петра. Документы свидетельствуют о высоком патриотизме тогдашней российской разведки. Наши послы в Турции не жалели денег и подарков на подкуп местных должностных лиц, зачастую отдавая для этого и свои личные средства. Поэтому Петр был хорошо осведомлен о замыслах своего могущественного противника. Однажды в Стамбуле была получена информация, со всей срочностью переданная в Россию: «По велению султана турского велено господарю мультянскому(молдавскому) послать нарочно двух человек из греческих купцов в Российское государство под именами купеческими будто для торгового промыслу, а в самом деле для того, чтобы они всякими мерами промысл чинили: высокую персону его царского величества через отраву умертвить. За что ему, мультянскому господарю, от Порта обещано вочно иметь господарство и его наследникам». Государственный канцлер граф Головин дал указание о сыске «купцов», которые были арестованы в Москве. Помимо тщательно замаскированной склянки с ядом, у них были обнаружены несколько десятков тысяч червонцев и алмазы на большую сумму.
Разведка донесла и о готовившемся в 1712 г. секретными агентами Карла ХП вооруженном выступлении пленных шведов, множество которых находились в Москве.
Иностранные державы продолжали подрывную работу и при преемниках Петра. Лейб-медик императрицы Елизаветы Лестокбыл завербован трижды: пруссаками за 10 тысяч рублей единовременно и ежегодную пенсию в 4 тысячи, французами — за ежегодный пенсион в 5 тысяч ливров и шведами (суммы не известны). Агент был разоблачен канцлером Бестужевым и заточен вкрепость, а прусский посол был вынужден уехать. Послы пытались завербовать и самого Бестужева, но безрезультатно. Зато пруссакам все-таки удалось подкупить ставшего вицеканцлером графа Воронцова, польстившегося на 50 тысяч рублей и ежегодный пенсион. Этот аристократ охотно и небескорыстно оказывал услуги и другим иностранцам. С его подачи-рекомендации при царском дворе произошла одна из наиболее загадочных «шпионских историй»: императорской ночной чтицей в течение 10 месяцев состоял французский авантюрист д'Эон перевоплотившийся в очаровательную «девицу де Бомон». Подозрения Бестужева относительно этой «особы» перешли в уверенность, когда д'Эон вновь объявился в Петербуре уже в качестве секретаря французского посольства и, естественно, уже в мужском обличье. Свое поразительное сходство с де Бомон он объяснил тем, что является ее родным братом.
Однако похвалиться разведывательными успехами могли не только иностранные дипломаты: отечественные также вносили свой значительный вклад в обеспечение безопасности государства. В 1762 г. под руководством русского посланника в Гамбурге Ф.Гросса был завербован офицер французской разведки, желавший получить хорошую должность в России. При вербовке были получены сведения о французах Шарманто (офицер русской армии) и Казье (житель Петербурга), работавших против России под руководством графа де Конфлана. После того, как данные поступили в Коллегию иностранных дел, группа прекратила свое существование.
Накануне присоединения Крыма русская разведка располагала многими «конфидентами» из числа постоянно проживавшихтам православных купцов (русских, украинцев, греков). На русскую разведку работали также приближенные к ханскому двору агенты и агенты влияния. Один из них- Якуб-ага, состоявший переводчиком при хане Керим-Гирее и получавший ежегоднопо 900 рублей от русского консула в Бахчисарае. Когда в 1767 г. престол занял другой хан и Якуб-ага потерял возможностивести разведку, он написал письмо, в котором, перечислив свои заслуги и указав на смертельный риск разоблачения, потребовал от русских заплатить ему «жалованье» за два года вперед — «для поправления обстоятельств» («обрушившихся» в виде новой жены и нового дома). Осторожный генерал-губернатор Елизаветграда, руководивший разведкой в Крыму, предпочел с выплатой повременить, чтобы испытать возможности «конфидента». Но нетерпеливый переводчик возмутился и ограбил одного из прибывших в Крым русских купцов — ровно на требуемую сумму, на что и указал тому в расписке, посоветовав обратиться за возмещением к генералу-губернатору.
Императрица Екатерина II, блестяще владевшая навыками разведывательной и контрразведывательной работы, в 80-е годы ХVIII века пришла в крайнее беспокойство вследствие исключительной осведомленности французского правительства относительно содержании совершенно секретных документов, касавшихся внешней политики. Подозрения не без оснований пали на французского посла графа Сегюра, но, несмотря на все усилия, обнаружить источник, через который происходила утечка информации, не удалось. Разоблачить чужого «конфидента» было поручено разведчику И.Симолину- русскому послу в Париже, блестяще справившемся с заданием.
В апреле 1791 г. он доложил вице-канцлеру И.А.Остерману: «Нашему конфиденту удалось найти для меня источник получения самых достоверных сведений об осведомителе графа Сегюра, которого он имеет в нашей Коллегии иностранных дел. Отчет об этом я дал ее императорскому величеству также в приложении к сему письму». В докладе Екатерине посол писал: «Я постарался получить эти сведения из источника, который не может возбудить ни малейшего сомнения или подозрения в его достоверности. Осмелюсь приложить к сему экстракт (выписку), полученный из Бюро фондов иностранных дел, в котором обозначено имя получателя и время вознаграждения, выданного лицу, которое в последние три года записано под именем Скрибса». К донесению была приложена расписка конфидента: «Я клятвенно удостоверяю, что эти сведения получены из Бюро фондов иностранных дел (бухгалтерия МИДа) и что я видел оригинал, на котором значатся имена».
Этих данных оказалось достаточно, чтобы выявить и арестовать надворного советника Ивана Вальца, завербованного тремя годами раньше за ежегодные 3 тысячи рублей.
В начале ХIХ века в Европе бушевали многочисленные войны, к которым так или иначе была причастна и Россия. В 1809 г. она объявила войну Швеции, в результате которой присоединила к себе на правах автономии Финляндию. Во время подготовки кампании эффективно поработала русская разведка, которая опиралась на патриотически настроенных шведских офицеров финского происхождения — некоторые из них раскрывали перед русскими ворота осажденных крепостей. Современные финские историки убеждены, что начавшая войну Россия подняла на своем щите самосознание финской нации. Шведский король был низложен собственными офицерами, а на его место был приглашен Бернадотт, один из безродных наполеоновских маршалов.
Через три года, после нападения Наполеона на Россию, тщеславный Бернадотт, мечтавший о французском троне, будучи завербованным русской разведкой, принялся снабжать царя Александра ценной информацией о французском императоре.
Вообще, во время войны 1812 года, разведка сыграла далеко не последнюю роль — во многом благодаря тому, что большинство русских дворян французским языком зачастую владело лучше, чем родным. Особенным дерзновением отличался Александр Фигнер (друг Дениса Давыдова), которому удавалось добывать ценнейшие сведения, выдавая себя то за итальянского негоцианта, то за французского офицера и попадая в самые невероятные по степени риска ситуации. Сравнить эту легендарную личность, истинного героя Отечественной войны можно только с героем войны Великой Отечественной — с нашим партизанским разведчиком Николаем Кузнецовым.
До завоевательных войн на Кавказе и в Средней Азии Россия слабо представляла себе мусульманский мир и по сути первыми учеными, дотошно и последовательно занявшимися изучением новых регионов, стали кадровые русские разведчики из Военно-учебного комитета Главного штаба. Они разработали «Наставление и программу вопросов для туземных разведчиков, посылаемых в малоизвестные страны Средней Азии», которые были переведены на персидский язык русским консулом в Афганистане. Среди 70 пунктов Программы встречаются, например, и такие (60–65):
«— Есть ли у владетелей страны постоянное войско или нет? Если постоянное войско есть, то сколько, примерно, человек пеших и конных? Все ли это войско живет в одном городе или стоит по разным городам?
— Откуда это войско взялось: составлено ли оно из жителей самой страны или из людей другой какой-либо страны и какой именно?
— Если войско составлено из жителей своей страны, то как оно набрано: от селений или отдельных домов, силой, за плату или вместо подати?
— Есть ли пушки? Если есть, то сделаны ли они в самой стране или привезены и откуда, а именно?
— Чем солдаты вооружены? Имеют ли они ружья, пики, сабли? Если ружья имеют не все, то из скольких человек один вооружен ружьем? Какие ружья, сделаны ли они оружейниками самой страны или откуда-нибудь привезены и откуда именно? Как они заряжаются: сзади или спереди?»
