Впрочем, данные об общем числе жителей не так настораживают, как иные демографические показатели. На первом месте показатель среднего возраста жителя Сербии, который составляет 40,2 года, а в некоторых регионах даже более 50 лет. При этом в Сербии сегодня всего 495 000 детей младшего возраста (0–7 лет), а людей старше 70 лет – 780 000. В Белграде, где живет 20% всего населения Сербии (1 574 000), средний возраст составляет 40,4 года, дети дошкольного возраста составляют лишь 6,6% населения, а совершеннолетние граждане (от 18 лет) – 80,4%. На основании этих цифр некоторые аналитики сделали вывод о наступлении процесса прогрессивного старения населения. Дополнительно это подкрепляется фактом, что за последние 15 лет резко сократилось число браков и, следовательно, вырос количественный разрыв между новорожденными и умершими. Достаточно сравнить нынешнюю ситуацию с данными 1989 г., когда была зарегистрирована 51 000 браков, а число новорожденных (90 600) еще превышало число умерших (85 250). Но в конце 90-х гг. о таком соотношении уже не было речи. В 1998 г. было зарегистрировано 39 300 браков, родилось 76 330 детей, а умерло 99 380 человек. В следующем 1999 г., во время натовских бомбардировок, негативные тенденции только усугубились: было зарегистрировано только 37 260 браков, родилось 72 220 детей, а число умерших при этом составило 101 440 человек. Смена власти в 2000 г. существенно на улучшение ситуации не повлияла. Хотя в 2002 г. было зарегистрировано больше браков – 41 950, родилось больше детей – 78 100, но увеличилось также и число умерших – 102 780.
Негативные демографические тенденции являются следствием отрицательного естественного прироста населения, на который решающим образом повлиял кризис, сотрясавший страну в течение последних десяти лет. Но надо подчеркнуть, что этому способствовала и демографическая политика власти, политика в сфере трудоустройства и жилищного строительства, а в особенности – в сфере науки и образования. Как во время правления Милошевича, так и теперь, все это способствовало появлению «белой чумы», росту эмиграции и смертности от стресса.
С другой стороны, вследствие поражений в войнах сербы были вынуждены в массовом порядке покинуть территории, на которых их предки проживали веками (в Хорватии, Боснии, Косове), что привело к резким переменам в размещении сербского народа на территории Западных Балкан. «Вклад» сербской политики в этом случае заключался в том, что существенно сократилась территория деятельности, политического влияния и значения Сербии в региональной и европейской политике.
Принимая во внимание приведенные данные, надо иметь в виду, что, если негативные тенденции не прекратятся, всего через 40 или 50 лет Сербии угрожает демографический коллапс. Прежде всего сокращение количества граждан с высшим образованием, что повлечет за собой торможение экономического и культурного развития, увеличение числа эмигрантов, старение населения, отрицательный естественный прирост и т. д. В случае если демографическая политика власти в скором времени радикально не изменится (к сожалению, пока на это нет даже намека), в будущем станет намного сложнее выбраться из негативного демографического круговорота, и сербы станут маленьким, состарившимся, необразованным, маргинальным балканским народом.
Наконец, специфическое историческое развитие Сербии во многом повлияло на формирование сербской общественной элиты и общественного сознания. Даже поверхностный анализ показывает, что общественные и культурные взлеты и периоды экономического процветания, имевшие место на отдельных этапах модернизации в современной сербской истории, не были основаны на непрерывном общественном и экономическом развитии и развитии политических институтов. А тем самым был усложнен процесс развития общественной элиты. Сербия получила определенную степень автономности в рамках Оттоманской империи в начале XIX века, когда ее население было полностью сельским. Только после этого стали заметны первые признаки формирования политической и общественной элиты Сербии. Правда, к тому времени среди сербов, проживавших на территории Габсбургской монархии, уже сложилась интеллектуальная и хозяйственная элита, но она не имела решающего влияния на политическую, экономическую и культурную жизнь в самой Сербии. Взлет и эмансипация сербской элиты произошли только во второй половине XIX века, особенно в 70-е гг., с получением государственной независимости, когда во властных кругах созрело осознание необходимости образования интеллигенции в иностранных университетах. В то же время обозначились сдвиги в политической и общественной сферах. Последующие этапы ускоренного развития элиты можно отметить и в Королевстве Югославия, и после Второй мировой войны. Но этот процесс был нарушен из-за ряда переломных событий XX века. Прежде всего из-за демографического краха после Первой мировой войны, а потом в какой-то степени из-за создания Югославии. Вторая мировая война привела к разделению страны, жестким национальным столкновениям, гражданской войне между двумя антифашистскими движениями сопротивления, формированию фашистского Независимого государства Хорватия, новым демографическим потерям, коллаборационизму и, наконец, к введению сталинистской политической, общественной, экономической и идеологической модели социализма.
Такое неравномерное и прерывистое развитие элиты общества, отмеченное периодами заметных подъемов и резких спадов, двояко отразилось на развитии общественного сознания.
С одной стороны, развитие его проходило стремительно, но крайне неровно. Общественное сознание во время Первого восстания (1804–1813) отличалось преобладанием косной сельской системы коллективных мифов, которую часто подводят под общий знаменатель «косовского мифа». Эта система в первой половине XIX века, благодаря деятельности Вука Караджича по собиранию устного народного творчества и кодификации литературного языка, стала одним из ключевых элементов культурных и общественных традиций, на основе которых сформировались система ценностей и самосознание сербского общества. Тем самым из корпуса культурных и общественных ценностей были вытеснены гражданские традиции, сложившиеся в XVIII и XIX веках в сербской среде в Габсбургской монархии. Только на рубеже XIX и XX веков поколение образованных интеллигентов и политиков попыталось (не без успеха) привнести в этот корпус некоторые важнейшие элементы европейских общественных ценностей того времени. Но потом, в течение XX века, сначала произошло объединение и формирование Югославии, потребовавшее наполнения новым содержанием (в соответствии с идеологией югославянства) социальной основы и общественной ориентации. Затем гражданская война между двумя антифашистскими движениями во время Второй мировой войны привела к идеологической инструментализации прошлого, привнесла пагубные и глубокие расколы на «наших» и «не наших», «партизан» и «четников», «победителей» и «предателей», «коммунистов» и «сербов», а позже – на «городских» и «деревенских». Эти расколы и по сей день отягощают общественное сознание. И, наконец, произошел радикальный поворот, когда коммунистическая власть навязала стране совершенно новую систему общественных ценностей, соответствовавшую большевистской (сталинистской) идеологической модели.
С другой стороны, такое развитие сербской элиты способствовало тому, что новые идеи, которые должны были бы преобразить общественное сознание, остались закрытыми в узких верхушечных кругах. Вследствие этого несколько раз (в начале XX века, с 1918 по 1941 и в 70–80-е гг.) элита достигала высокой степени эмансипации, но это не имело заметного влияния на общество. Тому благоприятствовали различные факторы, например, после 1945 г. ускоренная индустриализация и стремительная урбанизация привели к формированию специфического слоя населения, жившего в городах, но в плане мышления находившегося «на полпути» между деревней и городом, общественные и культурные потребности которого вполне удовлетворялись сельскими категориями и контактами. Незавершенность процесса урбанизации таила в себе много опасностей, проявившихся во время кризиса 90-х годов.
Общественный кризис 90-х годов привел к разрушению прежней системы общественных ценностей. Произошло частичное оживление тех ценностей, которые входили в сельскую систему мифов начала XIX века. Правда, эта система в течение XIX – первой половины XX века отчасти эволюционировала, а после 1945 г. дополнилась элементами коммунистической идеологии. Вследствие этого в современном общественном сознании переплетены и взаимосвязаны базовые элементы косной сельской системы коллективных мифов и сталинистской «надстройки», проявляющейся в ряде стереотипных представлений о себе и окружающем мире.
Абсолютно ошибочно понимая преобладающие элементы сербского общественного сознания, некоторые западные аналитики и политики часто заявляют, что сербский народ пребывает в плену у своего прошлого. Их ошибка в том, что на самом деле сербы находятся в плену не у событий прошлого. Об этом свидетельствует тот факт, что они склонны легко забывать важные фигуры, события и факты, собственная история для них полна «белых пятен», что было особенно заметно в начале 90-х гг. (за это в большой степени ответственно идеологическое давление коммунистической власти на историографию). Сербы скорее находятся в плену у мифов, легенд и стереотипов прошлого: мифа о том, что в средневековой Сербии при дворе ели золотыми вилками, когда в Европе еще ели руками; в плену косовского мифа и его составной части о том, что накануне Косовской битвы князю Лазарю было обещано «Царствие небесное»; о том, что народная, сельская культура намного ценнее культуры городской, о Вуке Караджиче как творце сербской культуры; о «золотом времени» сербской демократии (1903–1914), причем Сербию сравнивают с ведущими мировыми державами того времени; в плену ряда стереотипных представлений о Первой и Второй мировых войнах, а особенно о «партизанах и четниках», о самобытности и идейной оригинальности «нашей» социалистической революции; заблуждения насчет сказанного в 1948 г. «исторического НЕТ» России и Сталину; о собственной силе и значении, о могуществе движения неприсоединения; о силе Югославской народной армии... Такая ситуация представляла отличную основу для различных манипуляций, к чему вообще был склонен Милошевич и чем он злоупотреблял.
