Первый путь более привлекателен для нашего менталитета, ибо предлагает простые, черно-белые ответы и решения. Он позволяет недвусмысленно осудить «виноватых» и амнистировать «жертв». Он предлагает демагогическую иллюзию: осуждение виноватых ликвидирует ключевой фактор, тормозивший и мешавший нашему развитию. Впрочем, в прошлом часто в качестве «виноватых» в тех или иных бедах осуждали сторонников Карагеоргиевичей или Обреновичей, контрреволюционеров, монархистов, четников, работников Информбюро, либералов, сербских националистов, сторонников Ранковича, Стамболича... И уж во все времена во многих бедах, а особенно в «плохих» чертах характера, несовершенстве коллективного менталитета, обвиняли турок и три с половиной века их правления на территории Сербии. Но у такого подхода к объяснению проблем и несчастий, с которыми мы сталкиваемся, есть один недостаток. А именно, опыт показывает, что устранение «виноватых» с политической сцены никогда не приводило к быстрому и окончательному решению всех накопившихся проблем. Поэтому кажется, что манера искать и находить «виноватых» скорее есть константа сербского понимания политики, связанная с восприятием политики как фатума (что входит в коллективный менталитет), нежели сегодняшняя реальная потребность общества, взбудораженного кризисом.
Принимая во внимание эту традицию, логично, что после драматического кризиса прошлого десятилетия проблема вины напрашивается как главный параметр дифференциации современной сербской политической и общественной сцены. На скорейшем «решении» этой проблемы настаивают все стороны, но предлагают различные модели «решения». Вопрос о вине выдвигается «внешним фактором», то есть международным сообществом, властями страны и оппозицией. Одним из важнейших считают этот вопрос также и некоторые отечественные и иностранные «независимые» круги, как, например, Международная кризисная группа. Но проблема в том, что у всех сторон различные подходы к решению этого вопроса и к способу, месту и основе, на которой нужно судить (или «судить») виновных (или «виновных») – в Гааге, в отечественном суде или же путем «принесения очистительных жертв». Кроме того, разнородны, а часто и противоречивы мнения о том, кого следует судить в Гааге, а кого в стране, или насколько радикально и с какой прошлой даты надо «приносить жертвы». Это порождает ряд принципиальных сомнений – начиная с дилеммы, кого считать «виноватыми» (и есть ли они вообще), незнания настоящих мотивов, намерений и целей тех, кто навязывает эти вопросы, и до вопроса о настоящем смысле этой акции. Возможно, он в идее, витающей в некоторых иностранных и отечественных головах, что нужно провести некое подобие «денацификации» сербской политической и общественной жизни. Но это – опасная идея, которая не только показывает ясную политическую подоплеку акции поиска «виноватых», но и в будущем может вызвать лишь новые непродуманные шаги и создать новые проблемы. Такие идеи никоим образом не помогут сейчас действительно разрешить накопившиеся проблемы. Принимая это во внимание, кажется, что смысл поиска «виноватых» на самом деле кроется в стремлении многих освободиться от реальной ответственности (за то, что они сделали или чего не сделали). Это в равной мере относится и к иностранным деятелям, и к сегодняшней политической элите, и к большому числу людей, принадлежавших к общественной элите времен Милошевича, которые (до или после 5 октября 2000 г.) дистанцировались (или думают, что дистанцировались) от него и его политики. Это относится и к политической элите, находившейся у власти до или во время Милошевича, потому что он был одним из ее выдающихся представителей и именно она способствовала его головокружительному подъему по партийной и государственной иерархической лестнице социалистической Сербии.
В отличие от первого пути, второй путь поиска ответа – попытаться понять и объяснить то, что с нами произошло, – намного сложнее и болезненнее. Во-первых, он требует искренне и открыто посмотреть на размеры и глубину кризиса, в котором мы оказались, на причины, его породившие. А тем самым признать поражение. Во-вторых, признать личную ответственность за случившееся. Чтобы исключить недоразумения, нужно отметить, что эта ответственность не может быть одинаковой для всех. В отдельных случаях речь идет, конечно, о недвусмысленной уголовной ответственности отдельных лиц, которая должна быть санкционирована законом. Но в большинстве случаев можно говорить об ответственности за то, что сделано или не сделано, что не дало Сербии пройти важные этапы интеллектуального и общественного развития в процессе общественной модернизации.
Если говорить о проблеме ответственности в целом, на уровне элиты, то для примера достаточно вспомнить всего несколько фактов. Во-первых, учитывая, что за прошедшее десятилетие было сделано, а что нет и каковы последствия, напрашивается следующий вывод: общественная сербская элита не смогла найти своевременные и адекватные ответы на целый ряд ключевых вызовов эпохи. Это кризис в Косове (который развивался как минимум 20 лет, с начала 80-х гг.), крах социализма в Восточной Европе и СССР, крах коммунистической идеологии, а в связи с ними кризис и распад СФРЮ, многолетняя экономическая стагнация, хозяйственный кризис, демографические проблемы («белая чума», «утечка мозгов»)... В этом плане ответственность лежит прежде всего на политической элите, но от нее не могут быть свободны и представители интеллектуальной, хозяйственной, военной и духовной элиты, так как все они так или иначе повлияли на то, как Сербия выглядит на сегодняшний день и в каком состоянии она находится.
Другим важным показателем состояния общества и политики является следующий факт: все, кто в Сербии занимался и занимается политикой, были (или пребывают сейчас) у власти. Таким образом, в Сербии практически нет политиков, которые не принадлежат (или не принадлежали) партии, осуществляющей власть на союзном (т. е. на уровне Югославии, Союза Сербии и Черногории), республиканском (в Сербии) или местном уровне. Это означает, что в перспективе вряд ли можно ожидать каких-то радикальных улучшений. Ведь это сегодняшняя политическая элита, такая, какая есть. Процесс ее формирования длился как минимум два или три десятилетия (с 1968 или с начала 70-х гг.), но в значительной мере на нее повлияло появление у власти «сильной» личности в лице Слободана Милошевича, и уже неважно, сотрудничали или боролись с ним отдельные представители элиты.
Наконец, из-за менталитета ли или из-за дезориентации общественной элиты, в сербском обществе, кажется, практически невозможно прийти к согласию по какому бы то ни было важному общественному или политическому вопросу. Поэтому кажется, что у Сербии сегодня нет ясного представления (или осознания) того, каким должно было бы быть государство (например, экспортером сырья, рабочей силы, знаний и т. д.), что могло бы стать ее национальной стратегией в будущем, какими должны быть внешнеполитическая ориентация, экономические и демографические приоритеты, образование, здравоохранение, наука. Согласия нельзя достичь даже по вопросам национальных символов (герба, флага, гимна)... Это означает, что в ситуации, когда занижено значение всех важных политических институтов и Сербия находится в своеобразной блокаде политической системы, политическое направление может полностью зависеть от того, кто в данный момент находится (или будет находиться) у власти, то есть напрямую от результатов выборов. Это дает возможность каждому, кто окажется у власти, относительно легко радикально изменить политическую систему (что нередко происходило в современной сербской истории). Это еще опаснее в сегодняшней «патовой» ситуации, когда, по данным большинства опросов общественного мнения, избиратели реально поделены между тремя политическими группировками (Демократической партией – ДС, Демократической партией Сербии – ДСС и Г17 плюс). Ни одна из этих партий не сможет, кажется, получить решающее преимущество на выборах. Это неминуемо приведет к формированию послевыборных коалиций. Но они, судя по всему, будут недолговечны, отчасти из-за политического менталитета, но также из-за целого ряда нерешенных ключевых вопросов, по которым у этих политических партий существуют диаметрально противоположные взгляды. Это означает, что в Сербии опять наступит период нестабильности власти, отмеченный частыми выборами. Это может продлиться несколько лет, пока политическая сцена не оформится (или снова не появится сильный лидер?). В это время кризис будет углубляться, а начатые реформы и общественные преобразования остановятся. В такой ситуации существует опасность, что недовольство общественности вновь будет скрашено демагогическими обещаниями, самообманом и стереотипными идеями о значении, мощи...
