Что же касается других отраслей, то если даже государство и заходит в какой-нибудь бизнес, это ведь не навечно. Мы ничем не отличаемся от других стран, где правительства сначала принимают решения что-нибудь национализировать, а потом, спустя некоторое время, – продать.
– И это можно делать с помощью государственных корпораций. Удобно.
– Я бы сказал, что необходимо. Экономика должна существовать не ради самой себя, а, как это ни пафосно звучит, для людей. В какой-то момент государству приходится поддержать бизнес, чтобы он не развалился, а спустя 15–20 лет у правительства уже не хватает ни предприимчивости, ни денег, чтобы этот проект развивать. Тогда этот бизнес продается, и это совершенно нормально. Но ряд ключевых отраслей – энергетика, военно-промышленный сектор – должны оставаться под контролем государства на длительное время.
– То есть вы поддерживаете стремление «Газпрома» приобретать все подряд: нефтяные, угольные и энергетические активы?
– «Газпром» приобретает не все подряд, а только то, что соответствует его профилю. Его профиль – энергетика (газовая, нефтяная, электрическая).
– А как насчет медийных активов?
– «Газпром-Медиа» – совсем другая история. Мы не покупали медийные активы, их купили до нас, «Газпром» получил их в качестве компенсации за ранее выданные кредиты. Пять лет назад реальная рыночная стоимость «Газпром-Медиа» была 50 млн. долларов. Сейчас, согласно международной оценке, – семь с половиной миллиардов. Зачем было продавать этот бизнес тогда, когда он так разросся? Разве не выгоднее это сделать сейчас или позже? «Газпром» – это бизнес, а не богадельня для удовлетворения государственных запросов или частных интересов. Так что если «Газпром» что-то и покупает, то только то, что соответствует его основным трем направлениям бизнеса. Все остальное – непрофильные активы, которые в конечном счете подлежат продаже.
– Когда «Газпрому» разумнее продать НТВ?
– У «Газпром-Медиа» хорошие финансовые результаты. Продавать надо на пике, а не тогда, когда хочется. На мой взгляд, с учетом сегодняшней недооцененности медийного рынка пик стоимости еще не наступил. Так что на эту тему еще предстоит подумать.
– В прошлом году «Газпром» утратил контроль над Газпромбанком, размыв долю в пользу НПФ «Газфонд». А фондом – вместе с принадлежащими ему акциями «Газпрома» почти на 8 млрд. долларов – теперь управляет компания, подконтрольная банку «Россия». На ваш взгляд, это нормальная ситуация?
– Я уже отмечал, что «Газпром» должен присутствовать только в профильных активах, а банк – непрофильный бизнес. Во всем мире карманные банки ничего, кроме проблем, материнской компании не доставляют. В начале 1990-х годов каждая структура создавала свой банк, а потом все поняли, что если говорить о больших перспективах, то банки должны быть сами по себе, а корпорации – сами по себе. Компания только обязана хорошо думать, как структурировать портфель своих активов и в какие руки передавать управление этими активами.
– Два года назадDeutsche Bankсоветовал «Газпрому» приобрести еще одну нефтяную компанию, «Сургутнефтегаз». Это было бы удачной сделкой? Или монополии больше подошла бы покупка доли в ТНК-ВР?
– Любая сделка возможна, если она экономически обоснована и эффективна. «Газпром» и без того приобрел сейчас ряд крупных активов, которыми он должен еще научиться управлять. Применительно к тем компаниям, о которых вы говорите, планов и разговоров нет, их «Газпрому» и не предлагали. Но бизнес есть бизнес, и если есть оферта, на нее всегда может быть дан акцепт.
Последние десять лет мы только и делали, что теряли деньги
– Остаются ли после всех этих крупных покупок у «Газпрома» финансовые ресурсы для развития газовых месторождений и инфраструктуры?
– Действительно, сегодня главная проблема «Газпрома» – это транспортная инфраструктура, она требует серьезных инвестиций. Но в целом ситуация не столь печальна, как ее рисуют отдельные аналитики. Задача ведь не в том, чтобы добыть как можно больше, а в том, чтобы газа было ровно столько, сколько законтрактовано. Собственно, это главный принцип газового рынка, который в отличие от нефтяного строится в основном на долгосрочных контрактах. Газ сначала нужно продать, а потом добыть. Как бы там ни было, добываемого сейчас в России газа вполне хватит и для того, чтобы исполнять все экспортные обязательства перед европейцами, и для развития рынка в дальневосточном направлении.
– Но европейские потребители опасаются, что амбициозные планы «Газпрома» поставлять газ в Китай приведут к срыву его экспортных обязательств в Европе.
– Запасов «Газпрома» достаточно, чтобы покрыть все экспортные потребности. Разумеется, наши планы насчет экспорта газа на Восток вызывают интерес в Европе. Но ведь это и неплохо.
То, что является доступным, начинает терять свою привлекательность. А мы заинтересованы в том, чтобы наш газ был привлекательным и его высоко ценили.
Когда видишь, что компания – поставщик газа рассматривает различные направления сотрудничества, начинаешь ценить то, что имеешь. Но мы будем неукоснительно исполнять все договоренности перед европейцами. Более того, все наши новые проекты – и Nord Stream, и South Stream – должны заполняться газом, иначе зачем нам тратить на них миллиарды долларов? Это прямое свидетельство нашего желания укреплять отношения с европейскими партнерами.
– Руководство «Газпрома» подсчитало, что до 2030 года в отрасль нужно инвестировать до 420 млрд. долларов, иначе газа на экспорт и российский рынок не хватит.
– Это не такая уж большая сумма, если ее растянуть до 2030 года, в среднем по 18 миллиардов в год. Такие деньги есть, и они будут инвестированы. Здесь будут участвовать и собственные средства «Газпрома», и сторонние инвестиции. Поэтому мы так активно готовим совместные проекты с крупными иностранными партнерами, например об обмене активами. Что же касается опасений насчет дефицита газа на российском рынке, то они беспочвенны. Есть лишь один дефицит газа – дефицит для желающих приобретать его по дешевке. Отдельные покупатели к дешевому газу настолько привыкли, что рассчитывают свои потребности на столетия вперед, исходя из текущей жестко регулируемой внутренней цены на газ. Но как только планы правительства воплотятся в жизнь и цены на газ внутри России будут обеспечивать равную доходность с европейскими, количество желающих покупать дешевый газ резко сократится.
К тому моменту нам просто необходимо диверсифицировать энергетический баланс. «Газпром» хотел бы в этом поучаствовать, и именно с этим связан наш интерес к угольным активам. Тем более, скажу откровенно, без нас никто угольной генерацией и заниматься не хочет. Мы с трудом убедили наших партнеров из других компаний обратить на угольный рынок внимание. Мы понимаем мотивацию энергетиков, настаивающих на том, чтобы эта компания добывала как можно больше газа, да еще и цены на него держала, ведь вся генерация стоит на газе. Но без диверсификации энергетического баланса потребления это неправильный и негосударственный подход.
– Как вы относитесь к инициативе Минфина повысить НДПИ на газ?
– Вопрос об изменении НДПИ можно рассматривать только после того, как «Газпром» создаст систему долгосрочных контрактов внутри страны и станет более понятной налогооблагаемая база. Такое решение не будет принято в этом году. Этот процесс не должен идти в противовес инвестиционным планам монополии. Вы же видите, какие огромные затраты предстоят этой компании, намного большие, чем у нефтяников. В то же время НДПИ – это довольно серьезный инструмент бюджетной политики. Им надо научиться пользоваться.
– До конца месяца «Газпром» обещал определиться с иностранными партнерами по Штокмановскому месторождению. На каких условиях они могли бы там участвовать?
– Схема очень простая – это договор подряда. После оценки всех предложений и перспектив «Газпром» решил, что владельцем месторождения и основным производителем будет он сам. Но это вовсе не значит, что весь бизнес он собирается замкнуть на себя. Ему нужны партнеры.
– Ради сохранения низких цен для Украины и Белоруссии «Газпрому» приходится изобретать не совсем выгодные для себя механизмы. Например, продавать газ на Украину черезRosukrenergo,отдавая трейдеру часть экспортного газа. Как долго это может продлиться?
– Последние десять лет мы только и делали, что теряли деньги, и все это в дотационном дружеском порядке. Только вот наши партнеры почему-то этого совсем не ценят.
И когда «Газпром» сказал этим странам, что пора двигаться к рыночным ценам, на нас обиделись, стали дуться и грозились подать в суды. Слава богу, что в итоге здравомыслие восторжествовало. Но из-за этого появилось напряжение в Европе. Как только я туда ни приеду, меня постоянно спрашивают: а вы будете газ поставлять? Но мы же уже 50 лет его туда поставляем день в день.
