В стародавние теперь времена дети рассматривались в качестве главного достояния государства и семьи. Лес без подлеска обречен на гибель. Мне много лет приходилось работать в качестве журналиста и дипломата за рубежом и на постоянные вопросы о том, есть ли в Советском Союзе привилегированные классы, легко было отвечать: «Да, есть — это дети!». И эти слова имели под собой солидную материальную базу. Разве не для детей создавалась сеть яслей, детских садов, пионерских лагерей, Дворцов пионеров и т. д. У нас была лучшая в мире детская литературы, специальные киностудии, где рождались фильмы для детей и юношества. Вспоминаю слова иностранных шахматных гроссмейстеров, которые предупреждали своих коллег не соглашаться легкомысленно на сеансы одновременной игры во Дворцах пионеров, ибо они подвергались риску потерпеть крупное поражение. Вся эта огромная инфраструктура детской цивилизации была в мгновение ока растащена приватизаторами, отнявшими у детей право на развитие своих природных способностей. Ссылки на то, что, дескать, в советское время все это делалось из-за необходимости выращивать идеологически зашоренных молодых людей, не выдерживают серьезной критики. В хороший кувшин можно налить любое по качеству вино. Совсем нетрудно изменить содержание воспитательного процесса, исключить из него элементы нелепой идеологической ангажированности, усилить православно-патриотическую составляющую, но сохранить саму индустрию воспитания физически здорового, развитого и духовно крепкого гражданина.
В первые годы администрации В. Путина мне как-то довелось участвовать в беседе, на которой присутствовала супруга российского президента Людмила Александровна Путина. Зашел разговор о российских детях, о том, как решить судьбу миллионов брошенных малолеток. Кто-то предлагал возвратиться к уже апробированной системе А. Макаренко, получившей признание во всем мире, кто-то высказывался в пользу создания общенационального бойскаутского движения.
Но все сходились на мысли, что без государственного вмешательства в решение этой сложной проблемы страна обойтись не может. С надеждой было вброшено предложение, чтобы она, Л.А. Путина, взяла на себя роль инициатора и покровительницы такой программы. Все участники беседы помнили слова Екатерины Великой, которая на вопрос, в чем она видит свое предназначение как российской государыни, ответила: «Сбережение и приумножение российской нации!», и надеялись увлечь Л.А. Путину этим примером. Велико было разочарование участников, когда они услышали в ответ туманные рассуждения о том, что, мол, целесообразно взять за образец европейские примеры создания семей с несколькими приемными детьми. Все поняли, что сеяли в непаханную, не удобренную землю. Жаль вообще, что наши первые дамы шествуют по экранам телевизоров только как протокольные приложения к своим высокопоставленным мужьям и не играют никакой существенной роли в жизни страны, а если играют, то как Раиса Максимовна Горбачева-в роли «злых гениев» своих мужей. В то же время в странах с такой суперконцентрацией публичной власти в руках одного лица — главы государства — роль его супруги, если бы она взялась за патронаж жизненно важного гуманитарного проекта, могла бы оказаться исключительно важной.
В практической жизни мы видим полное отчуждение власти от народа, высшим выражением которой является безразличие этой власти к совершающемуся на ее глазах и с ее помощью геноциду нации. Но стоит затронуть эту тему публично, как сразу же на голову критиков обрушатся обвинения в «огульном охаивании», в «политиканстве» и прочих грехах. Не преминут сказать, что правительство, мол, приняло еще в 2001 году «Концепцию демографического развития», рассчитанную до 2015 года, что постоянно ведется ее уточнение и разрабатывается план по ее реализации. Не считаю нужным загромождать память читателей изложением пустопорожних пожеланий улучшения демографической ситуации. Благими намерениями, как известно, вымощен путь в ад. В народе давно говорят: «На словах и так и сяк, а на деле — никак». Во времена «демократии» в России бумажные урожаи стали еще более тучными, чем даже при советском строе. Только тогда они назывались «постановлениями партии и правительства», а теперь «концепциями». И те и другие оказались и оказываются ненужными для дела. Давно известно, что самая лучшая форма сказать что-либо — это сделать что-то. О каком «демографическом развитии» может идти речь, если все факты говорят о демографической катастрофе? Создается впечатление, что в нынешней России слово «развитие» вообще употребляется как синоним слова «упадок». Разве Министерство экономического развития соответствует своему названию, а Министерство здравоохранения и социального развития хоть в чем-нибудь содействует именно развитию? Нет, конечно!
Не подготовленные всем ходом исторического развития России к осознанию конечности нашего демографического бытия, мы справедливо возмущаемся прогнозами М. Тэтчер о том, что русских останется скоро 15–20 млн, которые будут сосредоточены вокруг Москвы в переделах средневекового княжества, и этого достаточно для сохранения этноса. Мы по инерции полагаем, что это только политизированная угроза в наш адрес. Но, оказывается, западные эксперты ближе к грустной оценке, чем нам бы хотелось. Государственный секретарь США Кондолиза Райс публично говорит о том, что, дескать, несправедливо, что Россия владеет слабонаселенной обширной Сибирью. Ей вторят «специалисты» на Западе, полагающие, что для России хватит 30–40 млн человек, которые будут обслуживать нефте— и газопромыслы и пути транспортировки добываемых ресурсов на Запад. И вовсе не обязательно, чтобы эти 30–40 млн человек были русскими.
В последнее время и наши специалисты приходят к таким же неутешительным для нас оценкам. Российская Академия наук, а точнее, ее Институт социально-экономических проблем народонаселения делают вывод о том, что «столько, сколько нас было, больше уже не будет». «Мы прошли точку невозврата», — резюмирует эту оценку член-корреспондент РАН, эксперт ООН по вопросам старения населения Н.М. Римашевская. Я разделяю их точку зрения. Добавим только, что научное понимание этой трагедии, начавшейся в 1991 г., пришлось как раз на время администрации В. Путина. Власть пока не признает этого приговора, но он уже вынесен и апелляции не подлежит. Вопрос может стоять только в сроках приведения этого приговора в жизнь.
Российское общество и в особенности русский народ не могут смириться с этой обреченностью, они лихорадочно ищут пути спасения своей цивилизации. На многочисленных слушаниях по демографическому вопросу высказываются различные предложения, направленные хотя бы на существенное торможение процесса вымирания. Наиболее часто слышно требование ввести временный или окончательный запрет на аборты. Эта мера действует во многих странах мира, в Советском Союзе она была введена в 1955 году. Против абортов выступает Православная Церковь, как и другие конфессии России. Нынешняя бесконтрольность искусственного прерывания беременности ежегодно уносит жизни примерно 2,5 млн потенциальных граждан. Точной статистики опять-таки нет. Здоровью женщин наносится непоправимый ущерб, а часто они теряют вообще способность иметь детей в будущем. При теперешнем разнообразии противозачаточных средств аборт вообще выглядит варварским, почти средневековым способом избавиться от нежелательного ребенка. Запрет абортов был бы в любом случае благом для общества, за исключением отдельных конкретных ситуаций, когда продолжение беременности представляет собой опасность для жизни матери или когда анализы показывают, что плод в материнской утробе несет в себе такие генетические или органические дефекты, которые не позволяют рассчитывать на рождение здорового ребенка. В этом последнем случае решение принимают будущие родители и, в первую очередь, мать. Общественность права, когда утверждает, что если законен мораторий на смертную казнь для преступников, то тем более подлежит запрету аборт, являющийся убийством невинного существа.
Предлагается ввести ранее существовавший налог на бездетность на здоровых российских граждан репродуктивного возраста. Эта мера, безусловно, вызовет острую полемику в обществе, которому уже много лет непрерывно внушают мысль о приоритетности интересов личности по сравнению с обществом и тем более государством. Но если мы платим единый социальный налог, из которого складываются основные средства Пенсионного фонда для поддержания старшего поколения, то еще более необходимо обеспечить подрастающее поколение. Налог на бездетность целесообразен, особенно в части, касающейся мужчин, которые все чаще и чаще стали просто уклоняться от вступления в брак, от заведения детей, движимые чувствами личного эгоизма, стремления легко пропорхать по жизни.
