Но я сохраняю надежду: на основе реакции, которую я уже наблюдал, я полагаю, что мы переживали еще один эпизод из серии, которые Альберт Хиршман (Albert Hirschman) из Института высших исследований Принстонского университета (Princeton's Institute for Adoched Studies) назвал Сдвигами увлечений (Shifting Involvements){140}. Он утверждал, что каждый эпизод, где царил дух служения обществу, сменялся сдвигом в сторону частных интересов, а потом вновь наступал период господства духа служения обществу. Каждый из эпизодов приносил свои разочарования, и, только пережив такой эпизод, мы понимаем ограниченность его возможностей. События последних нескольких лет повлияли на умонастроения молодежи: они стали чаще думать о своем участии в Войне против бедности, в Войне против терроризма, увеличилось число заявлений на вступление в Американский корпус[137] и Корпус мира[138], и, возможно, это объясняется чем-то большим, чем экономический спад.
Глобализация означает, что проблемы и их решение, которые мы обсуждали выше, — адекватная роль государства, ограниченность рыночного механизма, формирующее воздействие экономики на индивидуумов и общество — нужно обсуждать в глобальном масштабе. Мы снова пишем правила игры, но на сей раз эти правила должны быть написаны международными экономическими институтами, в которых некоторые страны и особые узкогрупповые интересы и конкретные идеологии пользуются огромным влиянием. И в то время, как Америка рассуждает о «правовом государстве», проводимая ею политика учета только односторонних интересов отражает отказ от правопорядка на международном уровне. Америка за установление глобальных правил игры, но обеспокоена тем, что Всемирная торговая организация или Международный уголовный суд будут наделены некоторым суверенитетом. Короче, Америка за правопорядок, но лишь постольку, поскольку исходы его применения будут соответствовать ее потребностям. Немного рефлексии позволит себе представить, что если Америка обеспокоена тем, что может быть ущемлен ее суверенитет, то каковы чувства других стран, особенно развивающихся, когда они видят, как в международных институтах верховодят Соединенные Штаты и другие передовые промышленные страны?
Проблема состоит в том, что экономическая глобализация обогнала глобализацию политическую. Соединенные Штаты преуспели в распространении идеи демократии по всему миру. Демократия означает, что ни один индивидуум не может навязывать всем свою волю. При демократических режимах каждая партия стремится убедить других в своих достоинствах; лидерство, как правило, связано с процессом формирования консенсуса, с помощью которого достигается приемлемый компромисс конкурирующих точек зрения и интересов. Но на мировой арене Соединенные Штаты неоднократно давали понять, что осуществляться должна их воля. Они могут навязывать ее, используя все виды мощи, которыми они располагают, высокую экономическую мощь, если это им удается. Если же навязать свою волю не удается, то Соединенные Штаты прибегают к односторонним действиям, игнорируя мнение других. Например, при Джордже У. Буше Соединенные Штаты, крупнейший загрязнитель в мире по состоянию на 2001 г., односторонним порядком вышли из международного соглашения о сокращении выброса парниковых газов, оказывающих ощутимый эффект на климат, содействуя глобальному потеплению.
Глобализация означает, что все страны мира все более охватывает интеграция, а интеграция неизбежно влечет за собой возрастающую потребность в коллективных действиях для решения общих проблем. В мире существует одна атмосфера на всех, и выброс загрязнителей в одной стране — Соединенных Штатах — может иметь серьезные последствия для других стран; например, может приводить к наводнению в Бангладеш или даже привести к полному затоплению некоторых островных государств Тихого океана. Но Америка отказывается признать, что это ее решение, затрагивающее весь мир, должно приниматься в согласии с демократическими принципами.
Мы также еще не пришли к пониманию, какого рода решения должны приниматься на глобальном, а какого — на национальном уровне. Существует множество уровней, на которых коллективные действия могут осуществляться и осуществляются. Экономическая наука разработала набор принципов, указывающих на то, какие действия должны осуществляться на каком уровне. Глобальные блага общественного потребления и экстерналии, затрагивающие весь остальной мир, требуют действий на глобальном уровне; локальные блага общественного потребления, относящиеся только к локальному сообществу, — действий на локальном уровне.
Спор вокруг децентрализации, регионализации и глобализации охватывает не только проблемы, решаемые экономической наукой. Есть политические силы, призывающие к большей децентрализации — чтобы приблизить власть к народу, и другие силы, призывающие к большей глобализации — чтобы установить глобальные нормы, содействующие развитию глобальной торговли со всеми ее экономическими выгодами, которые могут возникнуть (по крайней мере, для некоторых) в случае создания глобального рынка. Эти силы противостоят друг другу, но тем не менее действуют одновременно, подрывая традиционную концентрацию власти в национальном государстве. По моим наблюдениям, баталии между ними чаще ведутся за интересы, чем за принципы: возникает вопрос, что я думаю о том, какие взгляды на распределение власти по уровням имеют больше шансов на успех? В Соединенных Штатах консерваторы требуют делегирования основной ответственности за социальное обеспечение штатам. Я же полагаю, что на уровне штата политические группировки, выступающие в защиту бедных, не так сильны, как на федеральном уровне, по крайней мере, в большинстве штатов. Делегирование штатам полномочий приведет к сокращению расходов на социальное обеспечение. Аналогично некоторые из положений в защиту инвестиций и интеллектуальной собственности, включенные в международные соглашения, сформулированы сильнее, чем это удалось пробить группам, лоббирующим бизнес, даже в благосклонном бизнесу политическом климате Соединенных Штатов. Однако нет легитимных экономических оснований для того, чтобы эти правила и нормы устанавливались на международном уровне; каждой стране должна быть предоставлена область компетенции, где она может принимать решения сама. Могут быть компромиссы, и разные страны могут иметь разные точки зрения на характер этих компромиссов. Недавние торговые соглашения вышли далеко за пределы собственно торговых проблем.
Соединенные Штаты фактически не приняли и принципы взаимности (золотого правила[139]). Например, мы настаивали (и, как я полагаю, вполне законно) на том, чтобы Таиланд не использовал сетей для лова креветок, создающих угрозу черепахам. Но, следуя той же самой логике, остальной мир мог бы потребовать, чтобы мы не загрязняли атмосферу нашими парниковыми газами.
Глобализация также требует, чтобы мы перешли к решению проблем социальной справедливости на глобальном уровне. Принципы честности и справедливости руководят нами в наших отношениях с членами нашей семьи, нашего сообщества и нашими соотечественниками. Разумеется, на каждом уровне мы не забываем и о своих собственных интересах. Но при коллективном принятии решений индивидуумы, по всей видимости, пытаются выйти за пределы своих интересов, по крайней мере в своей риторике. Каждый защищает свою позицию, утверждая, что она исходит из общих интересов. Но с развитием глобализации будет возрастать потребность в том, чтобы мы руководствовались принципами честности и справедливости в наших отношениях с членами нашего глобального сообщества.
Многие в Соединенных Штатах, переходя на глобальный уровень, продолжают объяснять свою позицию, просто исходя из узкоэгоистических интересов Америки, хотя в последние годы участились попытки придавать политике, отвечающей интересам Америки, вид, якобы отвечающий интересам других стран, в том числе развивающихся. Мы говорим: «Если они только примут принципы глобализации, которые мы предлагаем, примут рыночный фундаментализм, они могут тоже обеспечить себе такое же процветание, как Америка!» Проблема, однако, заключается в том, что за рубежом мы проталкивали политику, которую мы не соглашались бы проводить у себя дома, и так как мы действовали лицемерно, наша аргументация оказывалась выхолощенной, а результаты политики крайне неудовлетворительными.
Когда я говорю, что с нравственной точки зрения нам пора начинать думать о «честности» с позиций глобальной перспективы — а не только с позиций наших эгоистических интересов, — я считаю, что это обеспечивает и долговременные интересы Соединенных Штатов. Глобализация означает, что мы больше не можем изолировать себя от того, что происходит в остальном мире, как нам с такой страшной силой показали события 11 сентября. Терроризм также легко преодолевает границы, как и деньги, которые его финансируют.
