С 1988 года зарубежные радиостанции стали ссылаться все чаще на информацию независимого агентства „Интерфакс“ в Москве. Агентство давало оперативную объективную информацию о жизни политических партий в СССР, демонстрациях, заявлениях. Работа велась оперативно, профессионально. Но мало кто знает, что агентство „Интерфакс“ расположено на 7-м этаже дома на Пятницкой, где готовятся новости и так называемые опорные материалы для всех редакций. Новости, составленные по принципу: минимум информации и максимум оценок и пропаганды. Как мог возникнуть „Интерфакс“ на Московском радио? Вот мнение хозяина соседнего с агентством кабинета — руководителя Всемирной службы вещания на русском языке Александра Нехорошева:
— „Интерфакс“ довольно странно был создан и странно существует до сих пор. Ведь передавать „жареные факты“ запрещается и ТАСС, не говоря о Московском радио, а этому агентству можно. Агентство контролирует руководитель Московского радио. Руководитель „Интерфакса“ — штатный сотрудник Московского радио — человек, недавно появившийся на Пятницкой, человек со странными провалами в биографии…
Пускать в авангард проверенных людей — практика древняя. Горечь Нехорошева тоже вполне понятна. Всемирная русская служба начала вещание в январе 1989 года, и с ней связывали свои надежды на профессиональную и интересную работу многие способные журналисты Московского радио. Постепенно Александр Нехорошев сколотил крепкую команду, и материалы его службы стали приближаться к приличному уровню — и по оперативности, и по объективности. Русская служба единственная сообщила об альтернативных демонстрациях 1 мая (за что Нехорошева тогда же едва не уволили).
На партийной конференции Гостелерадио руководитель программы „Время“ Эдуард Сагалаев сказал: „Мы будем выпускать программу „Время“ — это программа Политбюро. А еще мы будем выпускать „Телевизионную службу новостей“ — пусть люди знают, что происходит на самом деле“.
„Русская служба, — говорит Александр Нехорошев, — это первая попытка на Московском радио создать канал, информирующий людей, что происходит на самом деле. Попытки Плевако откорректировать курс нашей службы ни к чему не привели. Ведь нашей службе была предписана другая траектория. И 'откорректировали' меня: с ноября я уволен, на мое место прислан отмотавший свой срок секретарь парткома Московского радио“.
— На какую же идеологию ориентируется Московское радио? Ведь выходить из партии даже там не считается предосудительным. Не на газету же „Правду“, в самом деле?
— Иновещание ориентируется лично на президента, — поясняет Нехорошев. - Плевако всегда заявлял, что будет состоять в той партии, что и Горбачев. Но самое смешное, что мы и не знаем, что на самом деле говорит им Горбачев, а что есть интерпретация. Недавняя статья нового председателя Гостелерадио СССР Кравченко так и называется „Я пришел выполнить волю президента“. Одно из первых распоряжений — запрет на показ чернухи по телевидению.
— В чем же состоит „воля президента“?
— Вот передо мной недавний президентский указ „О демократизации телевидения и радиовещания“. Там я вижу потрясающий пункт — о том, что журналист не имеет права на свое мнение! Насколько мне известно, президент очень озабочен тем, что средства массовой информации пошли „не тем путем“ и плохо контролируемы. Поэтому сейчас создается министерство информации, чтобы собрать все в один кулак. Оно будет контролировать прессу (хотя это и трудно с новым Законом о печати), телевидение и радио. Последнее очень важно. Роль телевидения и радио будет расти в связи с диким подорожанием печатной продукции с января 91-го и падением уровня жизни. Люди не будут иметь возможность читать газеты и журналы в прежнем объеме.
— С чем вы связываете свои надежды в этой ситуации?
— На прошлой неделе я присутствовал при рождении Российской государственной телерадиокомпании. Ее председатель — Попцов, писатель, бывший редактор „Сельской молодежи“, генеральный директор — Лысенко, отец и бывший шеф программы „Взгляд“. Появление на свет этой телерадиокомпании, несомненно, связано с той линией, которую проводит сейчас Борис Ельцин».
Январь 1991 года притормозил демократические начинания журналистов в СССР. Ультрареакционным силам в КПСС удалось реанимировать практику пропагандистской «холодной войны».
«Гласность» (24.1.1991) с огромным неудовольствием сообщила об увеличении объемов вещания американской радиостанции «Свобода» из Мюнхена на языках трех народов пока еще Советской Прибалтики. На каждую из трех республик станция вещала по часу в день, а после того, как советские войска заняли Дом печати в Риге, после событий в Вильнюсе — по три часа ежедневно.
В следующем номере коммунистической «Гласности» (31.1.1991) мнение редакции было отражено в заголовке (до боли знакомом по прежним недавним временам) — «„Свободе“ неймется». С какой тоской, вероятно, вспоминают наши пожилые твердолобые идеологи о тех временах, когда на просторах империи царило… принудительное радио. Не проводное радио, как сегодня в советских квартирах, общежитиях, номерах гостиниц, на всех рабочих местах на заводах и в учреждениях. А такое, которое и выключить нельзя, орущее на всех площадях десятков тысяч советских малых городов и деревень. Эта мода на общественное прослушивание радио с 6 утра до полуночи стала отходить у нас лишь к концу 80-х годов.
Мода же на огульное охаивание Запада и перечисление происков империализма стала одно время возвращаться. Чтение еженедельной газеты «Правительственный вестник» (№ 17 и № 27,1991) навевало грусть такими вот заголовками: «Отбросив конспирацию, действуют сейчас в СССР зарубежные националистические центры»; «Лики „Свободы“». Отличилось и ЦТ СССР выпуском в вечерний «пиковый» час передачи от лица сотрудника КГБ СССР О.Туманова, на которую «Российская газета» (13.4.1991) откликнулась рецензией со следующим анонсом: «О „чужих“ и „наших“ голосах. Центральное телевидение 7 апреля по 1-ой программе показало передачу „Чужые голоса“, посвященную радиостанции „Свобода“ — даже если примитивную передачу не разбирать с профессиональной точки зрения, можно констатировать, что кампания Кравченко возвращает нас к временам „холодной войны“».
Тем более отрадно, что еженедельная газета «Собеседник» (№ 4, 1991) посчитала возможным опубликовать на целой полосе интервью с ответственным редактором программы «В стране и мире» радио «Свобода» Савиком Шустером. «Собеседник», теснейшими узами связанный с газетой «Комсомольская правда» и с ЦК ВЛКСМ, в редакционном комментарии и интервью с Шустером отметил, что наша страна признала, что ввод советских войск в Афганистан был крупнейшей ошибкой политического руководства страны. Но ведь это руководство и не думало раскаиваться, даже волос не упал с головы тех, кто спровоцировал эту войну и долгие годы оправдывал ее, не давая пробиться правде. Не только ведь 15 тысяч советских солдат погибло в Афганистане, но и миллион афганцев тоже. А на кого списать появление в нашем обществе сотен тысяч озлобленных, несчастных ветеранов афганской войны, искалеченных физически и морально? Еще ведь не написано о тех зверствах, которые были обычной практикой поведения советских оккупационных войск в Афганистане. Американцы из-за этой эпидемии насилия в собственных войсках и ушли из Вьетнама, много писали об этом. Мы — пока нет. С.Шустер в интервью «Собеседнику» отметил деталь, о которой у нас мало кто знает. Эскалация насилия, крайних форм жестокости, максимальная интенсивность военных операций наших войск в Афганистане приходится на… 1985-86 годы. Не появись у моджахедов «Стингеры», а вместе с этими переносными ракетами и надежная защита от наших нападений с воздуха, Политбюро выиграло бы войну в Афганистане. Советская Армия ушла из Афганистана, но наши огромные поставки вооружения и продовольствия тамошним советским марионеткам продолжались, причем в огромных, разорительных для нас объемах.
Начиная с 50-х годов в обиход советских людей вошло и другое радио — зарубежное. Трудно сказать, почему у нас после Сталина начали продаваться радиоприемники с коротковолновыми диапазонами. Возможно, что партийная верхушка, не желая и не умея говорить народу правду о природе режима в СССР, считало все же допустимым, чтобы среднее управленческое звено в партийно-административной иерархии имело хоть какойто доступ к правдивой информации о положении в мире. С этой целью на стол нескольким сотням членов номенклатуры ежедневно ложились пространные копии стенограмм передач десятка западных радиостанций, вещавших на русском и других языках народов СССР. Несколько миллиардов рублей тратилось на глушение в городах «враждебных СССР западных радиоголосов». Глушение не раз отменяли, но получение радиоперехвата, снабженного вплоть до 1991 года грифом «секретно», по-прежнему рассматривалось в качестве привилегии особо важных должностных лиц (к примеру, руководитель союзного министерства, партийный секретарь республики, области).
