Объективно есть необходимость в создании сильного государственного сектора. Конечно, не в советской форме. Речь идет о том, чтобы создать смешенную экономику, о том, чтобы сформировать какой-то эффективно и реально работающий общественный сектор, просто для того, чтобы обеспечить внутренний механизм накопления. Естественно, что раз до сих пор накопление было ориентированно вовне, то должны быть какие-то структурные механизмы, обеспечивающие накопление, ориентированное вовнутрь и постоянная систему реинвестирования, система, которая, между прочим, позволит преодолеть наш хронический кризис инвестиций. В стране постоянно не хватает капиталовложений, нет денег, а потому что всегда есть более привлекательные инвестиции - вне России. Нарисовать эту схему можно без проблем. Проблема в другом, в том, что выйти к ней можно только через катастрофу. Я думаю, что в этом смысле я полностью соглашусь с моим коллегой Михаилом Делягиным, путь через катастрофу это и есть тот путь, который может привести к спасению. А может и не привести. Всё зависит от нас. Спасибо.
Вопрос (Микульский К.И.):
Я задам ваш вопрос, хотя думаю, что будет отрицательный ответ, но мне кажется, что нужно искать определение нашей ситуации не в ситуации Нигерии, не апеллировать, там, тем, что полегче, колониальный капитализм, периферийный капитализм, а попросту считать это закономерное, временно закономерной фазой развития социализма или постсоциализма. Это этап, который для нашей страны после социализма был неизбежен, он специфичен, и четких сопоставлений с мировой практикой делать вряд ли возможно.
Кагарлицкий Б.Ю.:
Вот понимаете, это как раз и есть легкий ответ, то, что вы сейчас предложили, это легкий ответ, который к тому же не подтверждается фактами. Я не буду сейчас вдаваться в идеологические дискуссии, но, разумеется, сам вопрос продиктован идеологией. Я считаю, что социализма с Советском Союзе не было. Были попытки его построить, может быть, были некоторые элементы, но социализма не было. Ну, ладно, это идеология. А вот если говорить не об идеологии, то странные вещи обнаружатся. Почему мы сталкиваемся с возрастающим, подчеркиваю, с возрастающим количеством феноменов, явлений, характерных для стран той же самой Латинской Америки или Азии, для некоторых африканских стран, более развитых африканских стран? Чем более активно копируем западные рецепты, тем больше начинаем напоминать Африку? По мере движения вроде бы к открытому обществу, к западной модели количество этих явлений возрастает! Мне кажется, это напоминает нам ситуацию людей, которых посадили в самолет, и сказали: «Ребята, мы летим в Париж», а самолет прилетел не в Париж, а в Буркина-Фасо. В принципе, там, в аэропорту тоже говорят по-французски, тоже негры и тоже говорят по-французски - как во Франции. Но это не Франция! Нам говорят: мы всё равно летим в Париж, это у нас промежуточная посадка, видимо. Только мотор давно украли. И крылья тоже. А лучше всего объяснять людям, что на самом деле мы в воздухе. Закрыть шторки и сказать: «Мы в воздухе, и мы никуда ещё не долетели!»
Нет, господа, мы давно приземлились
Свадьба Евгении Тимошенко была главной светской новостью прошедшей недели, причем в событии явно присутствовал политический оттенок. В Интернете вывешивались фотографии молодоженов в сопровождении счастливой тещи - Юлии Тимошенко, как всегда безупречно изящной, но на сей раз в новом облике, без привычной для украинских и российских телезрителей косы.
Пресса подробно описывала наряды невесты, музыку и блюда, которыми потчивали гостей. От комментариев воздерживались, но во многих репортажах явно присутствовал немой вопрос: как вся эта роскошь увязывается с образом политика Юлии Тимошенко, выступающей в роли защитника обездоленного народа? А никак не увязывается. И более того, никак на рейтинге нашей героини это не отразится.
Если бы Юлия Тимошенко принадлежала к лагерю левых, подобное мероприятие вызвало бы крупный политический скандал. Но киевская красавица никогда не претендовала на связь с пролетариатом. Она популист. Иными словами, она не организует народ, не представляет его политические интересы, не принадлежит к нему. Она просто а заботится о нем. Для того, чтобы о ком-то заботится, совершенно не надо быть на него похожим.
В общественном сознании постепенно формируется устойчивый стереотип: Тимошенко - добрая, Ющенко - злой. К тому же Юлия ещё и красивая. А президент Виктор… не то чтобы совсем монстр, но, с некоторых пор, далеко не красавец. Не исключено, что светские мероприятия прошлой недели изначально были задуманы для закрепления этой системы образов. Людям понравится!
Популизм - явление типичное для бедной страны с со слабыми демократическими традициями и неразвитыми гражданскими институтами. Он возникает в обществе, где классовые противоречия вполне очевидны, но сами классы не до конца оформились, их культура и идеология по-настоящему не сложились, где значительная часть населения занимает «промежуточную» позицию - это в равной мере относится и к маргиналам и к мелким буржуа.
Такая ситуация характерна для периферийного типа капитализма, либо для буржуазного общества, застрявшего в состоянии многолетнего структурного кризиса. Короче, людьми болезненно ощущается несправедливость, но нет достаточных условий для социальной самоорганизации. Многие идеи из арсенала левых получают распространение, но их политические методы не срабатывают. Надо сказать, что популизм - явление демократическое.
Нередко популистские лидеры становятся диктаторами, но свою известность и народную любовь они завоевывают вполне демократическими методами, объединяя вокруг себя массы во имя борьбы за справедливость. Приобретя доверие и любовь народа, подобный лидер некоторое время удерживает их, независимо от того, что он делает. Ведь любовь слепа. А популистский тип мобилизации не связан с четким соблюдением политических процедур, формальных уставов и идеологических норм (что принципиально важно для левого движения).
В итоге у лидера появляется изрядная свобода маневра. Он может совершать тактические зигзаги то влево, то вправо, он может подбирать себе совершенно разношерстных союзников, делать противоречивые заявления. Разумеется, народная любовь имеет пределы. После серии измен, она может превратиться в не менее устойчивую ненависть (что мы видели на примере единственного до сих пор удачливого пост-советского популиста Бориса Ельцина). А главное, рано или поздно всё равно приходится выбирать: левый курс или правый.
Примерами популистского лидера могут быть Хуан Перон, Авраам Линкольн или Ф.Д.Рузвельт. Молодой Фидель Кастро был тоже отнюдь не коммунистом, а всего лишь представителем просвещенной элиты, озабоченным бедствиями народа. А сегодня блестящим примером левого популиста является венесуэльский президент Уго Чавес. Но на основе тех же популистских методов построили свои политические карьеры Адольф Гитлер и Бенито Муссолини.
Юлию Тимошенко уже начали сравнивать с Эвитой Перон (даже её внешний стиль в чем-то напоминает легедарную аргентинку). Но Эвита никогда не претендовала на формальное лидерство, управляя Аргентиной из-за спины нерешительного и непоследовательного мужа. Народ прекрасно понимал, кто в этой паре главный, отдавая свою любовь не официальному президенту, а его блистательной супруге. Не удивительно, что после смерти Эвиты у Перона всё разладилось.
Похоже, Юлия Тимошенко вполне готова была - в политическом смысле - повторить тот же расклад, инстинктивно отводя Виктору Ющенко роль Перона при исполняемой ею самой Эвите. Но так не получилось. И не только потому, что Ющенко явно не хотел мириться с тем, что его власть становилась всё более номинальной. Главное противоречие состоит в социальной ориентации, избранной этими двумя деятелями.
Ющенко - последовательный либерал, ориентированный на Запад. А Тимошенко, хоть однозначного выбора и не сделала, но дрейфовать вынуждена влево - вслед за своей социальной базой. По прошествии 15 лет после начала капиталистической реставрации в постсоветских странах проблемы и противоречия нового порядка слишком очевидны, а потребность в пересмотре итогов неолиберальных реформ осознается или, по крайней мере, ощущается огромным большинством населения, в том числе и не разделяющим левой идеологии.
Это значит, что у Тимошенко просто нет другого пути: ей предстоит бороться за власть с президентом и по мере развития конфликта - леветь. Для самих украинских левых это не обязательно хорошая новость. Ведь удачливый популистский лидер может перехватить изрядную часть их собственной социальной базы (что и произошло с перонизмом в Аргентине). Но в условиях острой политической борьбы организационный и идеологический ресурс левых сил может сыграть свою роль и в решающий момент склонить чашу весов на ту или иную сторону.
