Для меня важнее то, что крупные американские интеллектуалы — такие, как Параг Ханна, — всерьез говорят о Евросоюзе как отличной империи XXI века. А почему бы нет? Ведь и империи предыдущих веков были эклектичны. Та же империя Габсбургов, например.
Еще важнее для меня то, что и политические лидеры государств Северной Америки, и влиятельные американские интеллектуальные центры, такие, как Совет по международным отношениям, очень серьезно заговорили о построении единой североамериканской нации и создании единого североамериканского государства, состоящего из США, Канады и Мексики. Государства, имеющего свой эмиссионный центр, свою валюту амеро (ее-то больше всего и обсуждают в связи с глобальным финансовым кризисом).
Представим себе, что подобные процессы переформатизации мира в неоимперском духе (прямых имперских повторов, конечно, не может быть) охватят еще и Африку (о чем всерьез речь шла уже неоднократно), и тюркский макрорегион (младотурецкая концепция Кемаля вряд ли доживет до 2020 года), и конфессионально накаленный конгломерат государств, ориентирующихся на ислам (хотя бы только арабских), и еще пару так называемых гомогенизирующихся сообществ. Где окажется Россия?
Она окажется перед лицом Европы, ставшей неоимперией (единая валюта, единый эмиссионный центр, единая армия, единый парламент, единая конституция), Америки, приобретшей аналогичные черты, тюркского полюса, напоминающего Османскую империю или что-нибудь покруче, китайского неоимперского конкурента этой Османской империи, вспомнившего о доблестях чингизидской династии Юань, африканского конгломерата, арабского исламского конгломерата и так далее.
Представьте себе, что произойдет даже не все это, а хотя бы кое-что.
Возникают вопросы.
1. А как это соотносится с тезисом о том, что империи в прошлом? Если мир — вообще и под влиянием кризиса в особенности — переструктуризируется в духе неоимперской многополярности, то почему империи в прошлом? Если воевавшие друг с другом насмерть Франция и Германия рвутся к неоимперскому синтезу, то почему этот синтез невозможен хотя бы для России и Белоруссии? Если неизбежна зона евро, амеро, юаня и так далее, то будет ли зона рубля? Если не будет зоны рубля, то будет ли рубль? Если не будет рубля, то что будет?
2. Что на самом деле означает маловразумительная адресация к необратимости краха всех империй и их невосстановимости в XXI веке? Если она явным образом не означает констатации реального положения дел (а достаточно европейского примера, чтобы показать, что к реальности тезис о необратимом демонтаже всех империй не имеет никакого отношения), то что она означает? Ведь что-то она означает?
3. Нет ли глубинной связи между тезисом о якобы НЕВОЗМОЖНОСТИ восстановления империи в XXI веке и тезисом о том, что мы (читай — русские) ее категорически НЕ ХОТИМ? Разве не в этом смысл утверждения Владимира Путина о том, что именно Россия развалила Советский Союз? Утверждения, за которое с такой страстью схватился М.С. Горбачев. Путин сделал это заявление в 2008 году. Ваш покорный слуга еще в 1992-м сказал о том, что горбачевская перестройка — это игра в две руки. Что одной рукой в этой игре являются либералы и национал-сепаратисты окраин. А другой — специфическая «русская группа», которая запрограммирована на ксенофобию, уменьшительность, отторжение «этнически чуждого». Я сказал тогда, что речь идет об игре в две руки и что эта слаженная игра окончательно погубит Россию. Теперь начинается второй тур той же игры. И снова перестройка — снова вбрасывается лозунг об отделении окраин, снова оживляется уменьшительный русизм…
4. Как необходимость стать «ежиком» (обрести политическую субъектность) соотносится с односторонним обязательством России не восстанавливать свою империю (СССР) в условиях, когда все остальные империи восстанавливают? Или обсуждают это восстановление? Разве не ясно, что Россия может одна остаться не восстанавливающим империю «зайчиком», а вокруг нее образуются… хорошо, если «ежики»… а если лязгающие зубами волчата?
Как серые, так и другие?
5. Что происходит в XXI веке с государственным суверенитетом вообще, с независимостью малых и средних государств (государств СНГ, которые меня наиболее интересуют, но и не только)? Когда часть из них (балтийские государства, например) входит в другую империю — это понятно. Но что происходит в подобных государствах в плане независимости как высшей ценности? Как понимать призывы получивших независимость государств к тому, чтобы их оккупировали удачливые соседи, и побыстрее?
Последний вопрос наиболее существен. Никто из вменяемых людей не может возжелать в XXI столетии лавров Наполеона, Атиллы и Чингисхана. Новые империи будут восстанавливаться не железом и кровью, а осознанием безальтернативности этого восстановления для желающих как-то сохраниться средних и малых государств. Да и среднекрупных тоже… Таких, к примеру, как Российская Федерация.
Пока национальная независимость — это высшая ценность, ни о каком восстановлении имперского полюса в XXI веке речи быть не может. Что ж, рассмотрим эту аксиологию и то, что может быть противопоставлено оной.
Представьте себе, что вы являетесь миноритарным акционером какого-нибудь очень крупного предприятия. Ну, например, того же «Газпрома». У вас — 1 процент акций этого Предприятия. В связи с тем, что предприятие очень крупное, этот 1 процент делает вас достаточно богатым. Но ваша миноритарность порождает массу проблем. С вами никто особенно не считается». Более крупные акционеры могут ущемлять ваши экономические права. И, что еще хуже этого, ваше чувство собственного достоинства… Вас это может злить. Злость может накапливаться. И оформляться в проект — проект выхода из этого самого «Газпрома».
А что? Взять деньги за свой 1 процент акций… Солидная, между прочим, сумма должна быть выплачена. А что если на эту сумму создать собственную фирму? Не тот масштаб проблем, не тот размах? Правильно. Но зато вы хозяин. Никто вами не помыкает, достоинство ваше не ущемляет, ваши здравые рекомендации не посылает «куда подальше».
Наверное, читатель уже понял, что я не проблему малых долей в крупных экономических предприятиях рассматриваю. Я рассматриваю (со всеми множественными оговорками, которые уже не раз делал) проблему, так сказать, геополитических «акционерных обществ». И их миноритарных «акционеров». Они же — малые и средние государства.
Я понимаю всю условность параллели между государством и акционерным обществом. Я много раз сам критиковал подобные параллели. Но я же не собираюсь пользоваться данным сравнением как рабочей моделью, позволяющей делать далеко идущие выводы. Я использую сравнение как метафору. Не более, но и не менее.
Итак, жил да был один огромный геополитический «Газпром». Назывался он СССР. И в этом колоссальном геополитическом «Газпроме» были миноритарные акционеры. Ну, например, та же Армения. Или Киргизия. Миноритарные акционеры имели массу преимуществ, вытекающих из того, что миноритарность миноритарностью, однако есть малая доля в очень большом деле. Но они могли сетовать на то, что доля малая. Что главный акционер ведет себя слишком директивно. Что они не могут использовать свои малые доли органичным для них образом.
И кто-то оформлял эти сетования в очень внятный, накаленный и абсолютно при этом лживый миф — МИФ О ВОЗМОЖНОСТИ ПРЕВРАЩЕНИЯ МАЛОЙ ДОЛИ В ОГРОМНОМ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОМ «ГАЗПРОМЕ» В НЕБОЛЬШУЮ ГЕОПОЛИТИЧЕСКУЮ ФИРМУ, ГДЕ ТЫ БУДЕШЬ АБСОЛЮТНЫМ ХОЗЯИНОМ.
Это очень соблазнительный миф. Ведь и в экономике самореализация значит ничуть не меньше, чем прибыль. А уж в геополитике — тем более. Живешь ты у себя в небольшом или среднем государстве. У тебя свой язык. Никто тобой не помыкает. Твоя нация определяет, куда идти, как рулить. И никакой «старший брат» в это не вмешивается. Если бы это было в принципе возможно, то парад суверенитетов, приведший к развалу СССР, был бы в чем-то оправдан.
Но на протяжении многих веков история вроде бы учила малые народы одной печальной истине, что их малость НИКОГДА не обеспечит им абсолютного суверенитета. Что им все равно придется вступать в какие-то союзы и оказываться миноритарными акционерами в каких-то крупных геополитических предприятиях. Нигде история не давала на этот счет таких суровых уроков, как на Кавказе. Те же Армения или Грузия могли оказаться либо под властью персидской империи, либо под властью Османской империи, либо под властью Российской империи. То есть они все равно всегда оказывались втянуты в тот или иной «геополитический суперконцерн». Не «Газпром», так «Осман-газ»… или «Иран-газ»…
Можно, конечно, и в «Бритиш петролеум»… Но тогда уже даже не на правах внятного миноритарного геополитического акционера (стали провинцией той или иной империи и живем по ее правилам). Тогда — по схеме псевдоавтономности, чреватой особой кровавостью: и законы общности, под которую «лег», соблюдай, и общность эта за тебя никакой ответственности не несет.
