Я, как вы понимаете, не о музыке. И даже не о культуре в узком смысле слова. Я о состоянии общества. Если все общество находится в определенном состоянии (или это состояние – суть мейнстрим), то примитивное позиционирование уже ничего не значит. За вы или против, справа вы или слева – какая, к барану, как говорит Ю.Латынина, разница? Вы внутри этого самого мейнстрима.
А чтобы быть вовне, нужно быть не против кого-то (например, Путина). Нужно занять не оппозиционную, а контркультурную позицию. Что же происходит, если контркультурную позицию не занять, а оппозиционную занять? Вопрос, согласитесь, немаловажный.
Только ради обсуждения этого вопроса я анализирую конкретные фигуры и их высказывания. Я уже анализировал высказывания госпожи Латыниной, господина Окуджавы. И хочу обсудить еще одно высказывание – высказывание господина Пионтковского. А обсудить – никоим образом не значит осудить.
На господина Пионтковского сейчас "наехали", как мне кажется, самым глупым и бессмысленным образом. Могу я, дав категорическую оценку такому наезду, заняться некими философскими проблемами, упакованными в высказывания Пионтковского? Могу и должен! Иначе мы из огня да в полымя. Из лающего "одобрямс" – в обратную сторону. Ну, так вот – меня всего-то интересует одна фраза. А также герменевтика культуры, которая из фразы сей вытекает.
Фраза носит репрессивный характер и описывает Путина как неудачника из бедной пролетарской семьи, выросшего в коммунальной квартире. Оставим в стороне вопрос, почему неудачник – при такой-то карьере. И сосредоточимся на пролетарской семье и коммунальной квартире. То есть на уничижительной оценке, опирающейся на факт социального генезиса. Налицо тут две вещи – сама уничижительная оценка и то, на что она опирается.
Спросят: "И что? Это его мнение! Он так прочитывает данное лицо! А вам бы, наверное, хотелось, чтобы он называл Путина гением всех времен и народов?!" Этот вопрос относится к праву Пионтковского на уничижительную оценку как таковую любого лица, включая президента. Такое право носит для меня абсолютный характер. А любое посягательство на это право вызывает глубокое возмущение.
Иными словами, могу, положа руку на сердце, сказать, что мне не хочется (поверьте, действительно не хочется), чтобы господин Пионтковский называл господина Путина гением всех времен и народов. У нас слишком долго царил климат, при котором все политические лидеры описывались комплиментарно. И существовал запрет на другой тип описания.
Я не был в тот период ни членом правящей партии, ни секретарем Союза писателей, ни даже официальным работником идеологического фронта. Я был авангардистским и сугубо неформальным интеллектуалом широкого профиля (руководил авангардистским театром, психологической лабораторией, философско-методологическим семинаром etc.). И я всегда презирал лакеев – как официозных, так и стремительно перекрасившихся.
Я презирал их раньше, презираю и теперь. А презирая, уже по одной этой причине не могу не уважать тех, кто не лебезит перед властью. И охранительный крик "цыц, смутьяны!" не рвется из моей нонконформистской души.
Я не о политических "цыц" говорю! Я говорю о состоянии культуры в самом широком смысле этого слова. Потому что культура-то – это тоже некие "цыц". Называются они "табу". В определенных культурах эти табу относятся к сакрализованной власти. Но у нас она не сакрализованная, и в принципе табу нет. Их никогда и не было в России – на уровне культуры как таковой.
В Китае, наверное, были когда-то. В религиозно накаленных исламских обществах. Но не у нас. Мы в этом смысле ближе к Западу. И по мне, так хорошо, что в этом смысле мы ближе.
Я даже не буду говорить о том, что на Западе есть пресловутая политкорректность. На Западе (в США, в первую очередь) в СМИ очень сильно "прикладывают" Буша-младшего. И не звучат в ответ никакие "цыц". Слава богу, что не звучат. И у нас не должны звучать. Если зазвучат – очень стыдно будет. Но это касается права на уничижительность (экстремально критическую оценку). Уничижительность по отношению к Бушу или Путину как действующим властителям – правомочна.
А вот то, на что она может и не может опираться, – это совсем другой вопрос. У Пионтковского она опирается на социальный генезис Путина. И вот это недопустимо. Не в цензурном смысле, а в культурном, что намного важнее. Стыдно, когда лижут, когда лакействуют. Когда орут оголтело "цыц". Но и при уничижительных апелляциях к социальному генезису тоже стыдно. Стыдно за все. Прежде всего, за внутреннюю противоречивость сознания. Пионтковский хочет быть западником. Он любит Запад, верит в него. Он (верю) даже готов чем-то пожертвовать во славу этого своего идеала.
Ну, так вот. На Западе можно критиковать кого-то, и даже жестко и оскорбительно, хотя есть грани допустимого. Но предположим, что их нет. Ибо не в этом суть. На Западе можно критиковать Буша с позиций американского идеала. Можно "танцевать в разные стороны" от этой "печки". Но нельзя танцевать не от нее, этой "печки" идеала, а "абы как". И это "нельзя" – есть культурное табу, а не политическая цензура.
Пионтковский как западник не может не умиляться по поводу американского идеала – мальчика-чистильщика сапог, ставшего миллионером. Но его бесит мальчик из коммуналки и пролетарской семьи, ставший президентом. Это что такое? Это высокомерный окрик "цыц, плебей!"? Что за окрик? От имени какой реальности? В рамках какой культуры?
Этот окрик допустим в устах представителя демократической партии "Яблоко"? А почему тогда она демократическая? Ребята, вы, пожалуйста, извините, но мне (и не мне одному, поверьте) все чаще кажется, что вы совсем "оборзели". И этот ваш коллективный "оборзеж" – страшнее американских ядерных ракет и систем противоракетной обороны. Потому что это и есть клоака.
На Западе ни про кого – Буша (оснований нет) или Клинтона (оснований больше) – нельзя сказать в уничижительном смысле "плебей". Потому что культурная "печка" Запада, от которой все танцуют в разные стороны – это демократия. Власть демоса – власть народа. Я не знаю ни одного самого оголтелого тори, который в Великобритании публично осмелится осудить какого-то британского политика (ну, например, Тэтчер или Дизраэли), сказав, что это плебеи – "люди из плохих семей".
Может быть, в Гарварде или Йеле десять "отборных" молодых людей, собравшись на вечеринку, и позволят себе что-то подобное сказать про стипендиата, которого они на вечеринку не позвали. И если никто из этих десяти на следующий день не донесет ректору (а скорее всего, кто-нибудь донесет), то им это сойдет с рук. Но если они напишут это в сочинении – просто в очередной не предназначенной для печати учебной работе, – то с ними жестко разберутся. А если они сделают это публично, то их карьера будет завершена.
Ну, может быть, какой-нибудь князь Боргезе на собраниях полузапрещенных партий мог начать разглагольствовать по поводу плебейской погибели, угрожающей современному западному миру. Но тогда этот князь Боргезе берет на себя всю политическую карму, вытекающую из подобной риторики. Он открыто присягает фашистским партиям, выводит себя не только за пределы демократического, но и за пределы всяческого публичного мейнстрима. А дальше он ждет – будет ли отмашка на итальянский вариант "черных полковников" а-ля Греция или Чили Пиночета.
Поскольку отмашки не было, человек так всю жизнь и прождал. Но он был внутренне цельным человеком. И человеком, присягнувшим определенной – антидемократической – ущемленной западной контркультуре (смотрите фильмы Висконти).
Тут я уже не только о культурных табу говорю, но и о культурной логике. Есть такая логика – прошу не путать с формальной или даже диалектической.
Пионтковский действует, описывая Путина, вне всякой логики, всяких культурных норм. А главное – вне собственной матрицы идентичности. Разберемся с этим. Пионтковский описывает Путина как плебея. А кто он сам? Князь Боргезе скажет, кто он такой, и почему он ненавидит плебеев. Жозеф де Местр скажет. А Пионтковский? Для начала он должен был бы отрекомендоваться как стопроцентный князь. Но поскольку в России все князья (а также герцоги, бароны etc.) изведены на корню в 1917 году, то эта аристократическая позиция повисает в воздухе. Все повисает в воздухе! И висит, висит…
Пионтковский – не белоэмигрант. Да и белоэмигрантов-то убедительных не так много. Потому как перевалялись с кем попало, как и подобает эмигрантам. Но Пионтковский, повторю, – не белоэмигрант. И он отрекомендовывается как демократ. То есть, вроде бы позиционирует себя в качестве представителя той культуры, для которой человек из народа – это хорошо. Культура эта называется демократической. "Демос" – это и есть люди из народа. С точки зрения этой культуры, что плохого в том, что Путин – парень из коммуналки? Из коммуналки – значит из народа.
