Ознакомительная версия.
Такой подход, конечно, создавал угрозу превратить малопространственные ландшафты в недееспособные, каковыми стали эллинские мелкие ландшафты внутри Orbis Romanus и эллинистического культурного содружества, да к тому же и в сравнительно короткое время.
Надо признать, что – рассмотренные в таких измерениях – как панъевропейская, так и панавстралийская мысль, видимо, уже утратили, если не под угрозой утратить свою панмасштабность для государственных деятелей, мыслящих широкими пространствами реальных частей Света, континентов и океанов. Именно парадоксальным образом, потому что первую слишком многие люди на слишком малом жизненном пространстве воспринимают как ограниченную слишком малой способностью нести нагрузку, в то время как державы, владеющие большими пространствами, могут маневрировать, обладая пространством, производящим продовольствие; вторую слишком малое число людей на слишком обширном, изголодавшемся по населению пространстве воспринимают так, что при существующем где-то в другом месте давлении массы, со свойственным ей пространственным эгоизмом, они могли бы всерьез и надолго лишиться его. В еще большей степени это относится, пожалуй, к новозеландцам, которые, не имея даже 1,5 млн… населения при плотности 5 жителей на кв. км территории (в целом 207 500 кв. км), считают своей часть суши и моря, превосходящую ту, что занимает Японская империя с ее 90 млн… населения.
Чтобы эволюционным путем сгладить такие несоразмерности внутри одного океанского бассейна, потребуется, вероятно, еще посредничество одной панидеи между столь различно сформировавшимися членами Лиги Наций. Однако этой сглаживающей функции противостоят, к сожалению, как мощнейшее препятствие, очень устойчивое страстное желание более чем миллиарда людей в Азии, вмешательство держав, которые с помощью насилия создали столь несправедливое право и ныне пытаются удержать его посредством юридических построений, по меньшей мере закрепить оставшиеся у них территории. Это – силы азиатского и африканского континентального мышления, противящиеся революционным путем любой самой большой океанской сглаживающей панидее. Прежде чем мы рассмотрим места, где оба этих мышления противостоят друг другу на пересечениях, известных крупными стычками на протяжении столетий, и докажем [с.307] наличие борьбы между океанским и континентальным панобразованиями, нам следует остановиться именно на морских пан-представлениях чужеземного происхождения во внутренней стране и исследовать, могут ли они развиваться в противовес связям между традиционными частями Света, какими они ныне являются.
Главными выразителями развития панокеанского мышления являются северогерманцы (норманны, англы, саксы) и малай-монголы или малай-полинезийцы. Только сменявшие друг друга и (как сказал бы Ратцель) скорее прибрежные и талассийские, чем океанские, вносят свою долю финикийцы, эллины, римляне и романские народы, иберы, а затем французы; арабы (плавая в своем индоокеанском регионе от китайцев и обратно) совершенствуют то, что адмирал Баллард в своей книге “The rulers of the Indian Ocean” (“Властители Индийского океана”) описал как идеологию Индийского океана, а ранее ею поочередно овладевали иберы [испанцы и португальцы], голландцы, французы, британцы; в “Тангалоа” – учении полинезийцев, в японском мифе о происхождении синто для нас сохранились лишь остатки того, насколько сильным было океанское влияние на все мышление и восприятие народов восточноазиатской островной дуги – архипелага Южного моря до того, как туда проникла белая раса. Потребовалось длительное время, пока они не пришли в себя после такого потрясения и не вернулись к своей первоначальной геополитике; и началом этого, видимо, является поворот японской политики вовне, ее медленный подъем от неудачи, вызванной насильственным взломом самоизоляции Японии североамериканцами (1854) , к победе над северотихоокеанской Российской империей (1905).
В восточной Евразии в роли естественного воспитателя пан-морских взглядов мы видим австрало-азиатское Срединное море, внутренние воды Японии, Японское море, а также кратковременно существовавшее славянское образование в северной части Тихого океана – Берингово и Охотское море, в западной Евразии – Зунд, Балтийское море, Северное море, Эгейское море, Красное море и Персидский залив, романское Средиземное море; совсем недолго, но трижды в истории Черное море также выполняло такую роль. Стало быть, это два, хотя и разорванных пояса Окраинных морей, которые вопреки всякому океанскому противодействию естественному соединению частей Света служат своеобразными заповедниками. Оба этих пояса огибают Цейлон у южной оконечности Индии, играя славную посредническую роль для всех “наездников муссона” в политике и экономике, в легендах и сказках. Указатели смены курса Малакка – Сингапур на Востоке, пространство между Аденом – Маскатом и Занзибаром на Западе.
В противоположность открытому островному миру Индонезии с ее пантихоокеанскими и индоокеанскими связями в значительно рассредоточенном австрало-азиатском Срединном море [с.308] индийская континентальная панидея – явно обособленческая, центростремительная, автаркичная, материковая. Поэтому европейцы смогли, прежде чем в Индии воочию заметили, соорудить свои важнейшие оплоты – опорные пункты на побережье чуждой коренной стране империи Индийского моря. Далее, все ветви географии признают особые океанские индо-тихоокеанс-кие связи и связности: морфология (Рихтгофен) , климатология (краски муссонных земель Кёппена!), океанография, в особенности сведения о растительном и животном мире (Дофлейн), антропология (Мартин и др.; цветные народы в окружении Индийского моря и западной части Тихого океана). Этим связям и связностям противостоит пришлое с Атлантики, чуждое господство над Индийским морем! Это ведет к тому, что выходит наружу длительная, постоянно скрытая напряженность между Британской империей Индийского моря и пантихоокеанской, как и малайско-монгольской, идеями; носителями этой напряженности становятся цветные народы континента и островов. Это позиция некоего неизбежно лабильного состояния: ведь на пороге между далями Индийского и Тихого океанов северогерманские белые власти в лице всего около 200-250 тыс. белых господствуют над пространством в 7,85 млн… кв. км с 390 млн… цветного населения, часть которого принадлежит к древним культурным расам, а 90 млн… соседних, расовородственных жителей третьей по мощи мировой державы на суше и море [т.е. Японии] наряду с 450 млн… старейших, в настоящее время находящихся вместе в имперских рамках культурного альянса на постоянной основе, должны надолго оставаться нейтральными и безучастно наблюдать за происходящим. Отсюда дальновидное намерение в Соединенных Штатах Америки своевременно предотвратить скандал, связанный с управлением из-за рубежа вопреки их воле Филиппинами как жертвой пантихоокеанской идеи! Но будет ли усиливаться опасность для традиционных колониальных держав из-за наступления примерно в то же самое время, с 1911 и 1919 гг., паназиатской идеи на открытое Мировое море, за которой – 328 млн… индийцев и 450 млн… китайцев и вместе с ним разоблачение (демаскирование) будущих стычек между самой крупной и жизнеспособной континентальной панидеей Старого Света – паназиатской и самой крупнопространственной, несомненно связанной геополитически и культурно-географически с судьбой Нового Света, противостоящей ей панидеей Океана – тихоокеанской с ее обратным индо-тихоокеанским воздействием! [с.309]
(с.303) “Geopolitik”, 1929.
Саллюстий (84-34 гг. до н.э.) – римский историк, один из наиболее проницательных и точных римских писателей. [с.309]
Имеется в виду Понтийская Каппадокия (область в Малой Азии), которая в 280 г. до н.э. стала самостоятельным царством и во времена Митридата VI [с.309] (132-63 гг. до н.э.) пережила пору своего наивысшего экономического и политического расцвета (с 63 г. до н.э. – римская провинция, с 40 г. до н.э. до 64 г. н.э. снова самостоятельное царство, затем снова римская провинция). [с.310]
“Владения на Балтийском море” (лат.). [с.310]
Римская империя, которая к концу республиканского периода охватывала, в понимании римлян, весь тогдашний мир – Orbis terrarum. Она характеризовалась своим особым расположением по отношению к Средиземному морю. Именно отсюда Рим распространил свое влияние, присоединив к себе одну за другой территории на континенте. Эта цивилизация занимала пространство от Испании до Сицилии и провинций Северной Африки. [с.310]
Ознакомительная версия.
