Кратч, Виганд и Штухли пришли к единому мнению, что будут выступать в роли координаторов оперативной группы, имевшей дело исключительно с ливийским посольством. Доступ к информации этой оперативной группы был крайне ограничен, но в то же время эта «тройка» имела право привлекать к своей работе ресурсы всех управлений МГБ. Создание досье и оперативной группы обеспечивало легальную основу для разработки «ливийского дела». До этого действия Виганда и Штухли были преимущественно «нелегальными» в глазах министра госбезопасности ГДР. Тем не менее Виганд и Штухли по-прежнему прибегали к различным хитростям, поскольку знали, что отдельные их действия никогда не вызовут одобрения высшего руководства ГДР.
Запугивание американских дипломатов
В недрах правительственной бюрократии вызревал причудливый сценарий. В то время как подчиненные Виганду офицеры госбезопасности занимались слежкой за ливийцами, министерство иностранных дел подбрасывало все тем же ливийцам кое-какую информацию. Когда «ливийским дипломатам» и их подручным-террористам сообщили о сильном давлении со стороны США, их поведение сделалось более наглым и опасным. Они развернули мощную кампанию по запугиванию персонала американского посольства в Восточном Берлине.
Пользуясь автомобилями с дипломатическими номерами, ливийцы нагло преследовали американский автотранспорт. Они также располагались вблизи мест, где проживали американские чиновники, и близ самого посольства, ведя себя так, будто они намеревались осуществить физическое нападение и совершить насилие.
Синтия Милкер, служащая отдела по связям с общественностью посольства США, вспоминала, что «ливийцы внушали всем большое отвращение. «Ливийские дипломаты» преследовали американских чиновников и членов их семей буквально на каждом шагу. Они по телефону запугивали нас, угрожая убийствами и новыми взрывами».
Группы наружного наблюдения, подчинявшиеся Виганду, все это видели, а из записей телефонных разговоров, прослушанных сотрудниками Штази, было известно об угрозах ливийцев и содержании разговоров между встревоженными сотрудниками охраны посольства США. Несколько семей американских дипломатов переселили в более безопасные места.
Напряжение еще более усилилось, когда один высокопоставленный американский дипломат обратился с жалобой в МИД ГДР и потребовал от восточногерманского правительства дополнительных мер безопасности и сооружения стены вокруг посольства США. Эта просьба стала предметом иронических высказываний и «висельного юмора» со стороны сотрудников МГБ ГДР. Тем не менее это произвело в правительстве достаточный переполох, и Эриху Мильке пришлось отдать приказ о круглосуточной охране посольства прекрасно обученными спецгруппами, находившимися под его персональным контролем. На крышах зданий напротив посольства разместили снайперов, а вооруженные до зубов сотрудники министерства госбезопасности опять-таки круглосуточно по пятам следовали за автомобилями, принадлежавшими ливийскому посольству. По крайней мере дважды автомобили МГБ ГДР сталкивались с ливийскими машинами, тараня их сзади, в то время как сотрудники Штази целились в террористов из автоматов марки «Скорпион». Контрмеры восточногерманской госбезопасности в конечном итоге возымели успех, и наглые бесчинства ливийцев прекратились.
Предупрежденные неким двойным агентом об усилившейся деятельности американской разведки, ливийцы установили постоянную слежку за живущими в Западном Берлине арабами, которые не имели отношения к группам террористов. Этих арабов подозревали в сотрудничестве с американскими властями не только ливийцы, но также и сотрудники МГБ ГДР.
В числе подозреваемых был Мохаммед Ашур, бывший дипломат, сотрудник ливийского посольства в Бонне. Он разочаровался в политике Каддафи и, отказавшись возвращаться в Ливию, перебрался в Западный Берлин. Ашур еще раньше установил «неофициальные контакты» с 22-м антитеррористическим управлением МГБ ГДР, возглавляемым полковником Харри Далем. Через несколько дней после взрыва в «Ла Белль» Ашур стал чуть ли не ежедневно бывать в Восточном Берлине. За ним вели наблюдение агенты Виганда, обнаружившие, что бывший дипломат старается установить контакты с несколькими арабами, в том числе и с сотрудниками ливийского посольства.
Утром 2 мая 1986 года тело Мохаммеда Ашура с огнестрельным ранением головы было обнаружено в Трептов-парке, близ мемориала героям второй мировой войны и берега реки Шпрее, протекающей через Восточный Берлин. Как было установлено позднее, Ашур был убит за день до этого.
Убийство вызвало серьезную тревогу в штаб-квартире МГБ. Памятуя о прежних связях Ашура с управлением по антитеррористической деятельности, власти почувствовали, что убит ливиец именно из-за его связей и в качестве недвусмысленного предупреждения министерству госбезопасности — держаться подальше от ливийцев. Только что начатое дело об убийстве немедленно забрали у криминально-следственного управления Народной полиции ГДР. За расследование взялась следственная группа МГБ — так называемая «специальная комиссия», являвшаяся частью 9-го управления. Ее руководителем был генерал-майор Р. Фиштер, подчинявшийся напрямую Эриху Мильке. Эта комиссия была создана для расследования таких преступлений и; происшествий, как аварии, пожары и тому подобное, когда возникало подозрение на «угрозу безопасности государства». Следственная группа, возглавлявшаяся полковником Эвальдом Пика, имела d своем составе лучших криминалистов и судебно-медицинских экспертов, набранных из рядов Народной полиции ГДР и оснащенных первоклассными техническими средствами, намного превышавшими по качеству обычные для восточногерманской полиции средства.
Офицеры этой группы, с которыми Виганду пришлось тесно сотрудничать, пришли к заключению, что убийство совершили Мусбах Абулгасем Этер, один из террористов, осуществивших взрыв в дискотеке «Ла Белль», и Юсеф Эль Салех, агент ливийской секретной службы. Министерству госбезопасности ГДР удалось установить, что Эль Салех въехал на территорию ГДР за несколько дней до случившегося специально для убийства Ашура.
Чуть позже один агент-двойник сообщил Виганду, что убийство было «заказано» секретной службой из Триполи. Оно явилось наказанием за то, что Ашур «стал агентом ЦРУ», и демонстрацией того, что «США бессильны перед Ливией».
В заключительном рапорте по делу об убийстве Ашура (кодовое название «Операция «Люкс») говорилось о том, что операцией руководил Кешлаф. Он заманил Ашура в Восточный Берлин под предлогом встречи с сотрудниками ливийского посольства. Был обнаружен автомобиль, в котором убили Ашура. На заднем сиденье были найдены следы его крови. Были также идентифицированы отпечатки пальцев — они принадлежали Этеру и Эль Салеху. Оружием убийства послужил автоматический пистолет «беретта» калибра 7,65 миллиметра. Кроме того, была проведена баллистическая экспертиза, установившая, что оружие идентично оружию, которым ливийское посольство официально снабдило Кешлафа. Идентифицировать оружие было достаточно просто — производился пробный отстрел любой единицы стрелкового оружия, официально ввозимого на территорию ГДР, и гильзы с пулями помещались в специальное хранилище МГБ.
Вскоре после убийства Ашура один из подчиненных Виганда тайком проник в жилище Кешлафа и осмотрел хранившееся там оружие. Из него явно совсем недавно стреляли.
После этого офицеры из отдела по расследованию убийств и контрразведки взяли дело в свои руки и в соответствии с уголовным кодексом ГДР арестовали Этера, предъявив ему обвинение в убийстве. Однако прежде чем отправить ливийца в тюрьму, Виганд и его коллеги получили от Мильке приказ освободить убийцу. За Этером сохранился его дипломатический статус, и в 1986 году он несколько раз совершил поездки в ливийскую столицу. В январе 1987 года он снова отправился в Триполи и был задержан там ливийскими властями, в то время как велось следствие о его деятельности, несовместимой со статусом дипломата. Контролеры из трех ливийских спецслужб вылетели в Берлин. После того как они обнаружили, что контрразведчиками ГДР ведутся оперативные мероприятия против ливийского посольства, Этера реабилитировали. Но тем не менее из Ливии его больше никогда не выпустили.
Несмотря на ошеломляющие свидетельства против Этера, руководство ГДР не пожелало поступиться своими принципами и заблокировало арест убийц Ашура и отказалось от суда над ними. Убийство Ашура, подобно взрыву в «Ла Белль», для Хонеккера, Кренца, Аксена и Мильке было «вынужденным злом». «Интересы государства» и политика «добрых братских отношений с врагами своего заклятого врага — Соединенных Штатов» — были для них главнее всего. Эль Салеху, прибывшему в Восточный Берлин специально с целью убийства, удалось вернуться в Триполи спустя всего лишь девятнадцать дней после трагедии.
