Немного позднее Яна ван Эйка в Генте жил некий Герард ван дер Мейер[54], обладавший очень тонкой манерой живописи. Гентский любитель искусств Ливии Тайярт привез одно из его произведений в Голландию. Оно изображало Лукрецию и отличалось весьма тщательным исполнением. Впоследствии эта картина перешла в собственность Якоба Рауварта, известного любителя искусств в Амстердаме.
В Генте жил еще некий Герард Гербоут[55], сделавшийся впоследствии живописцем английского короля Генриха VIII. В церкви Св. Иоанна в Генте, на левой стороне высокого алтаря, были две створки его работы к запрестольному образу, средняя картина которого была резная, деревянная. Заказ на створки он получил от аббата церкви Св. Бавона Ливина Гугенусса. На одной створке было изображено Бичевание Христа, написанное с большим искусством. Здесь бросались в глаза злорадная жестокость бичующих, терпение Христа и важный вид человека на переднем плане, связывавшего в пучки прутья.
Другая створка представляла Снятие со креста. В этой картине приковывает внимание глубокая печаль Марии и Иоанна, стоящих у подножия креста. В глубине видны три Марии, идущие в темноте ко гробу с маленькими фонарями и светильниками, свет которых отражается на их лицах Через расщелину могильной пещеры видна даль. Во времена иконоборцев эти створки были выкуплены и спасены одним брюссельским любителем искусств, Мартином Бирманом, возвратившим их потом церкви за ту скромную сумму, какую он заплатил за них сам. Кроме того, в Генте был еще на Пятничном рынке, в полотняном ряду, работы того же Герарда круглый образ, написанный с обеих сторон. На одной стороне было изображено, как Христос в терновом венце сидит на камне и некий человек наносит ему удары палкой по голове. На другой стороне изображена Мария с Младенцем, окруженная ангелами.
Затем в Генте жил, но не в такое старое время, хороший мастер Ливен де Витте[56], особенно искусно умевший рисовать архитектуру и перспективные изображения, чем он по преимуществу и занимался. Его главным произведением была картина «Блудница перед Христом». В церкви Св. Иоанна в Генте есть также несколько прекрасных витражей, картоны к которым исполнены им. В старые годы в Брюгге жил некто Ланселот Блондель[57], который в юности был каменщиком и потому, когда сделался живописцем, всегда изображал на своих картинах в качестве своей марки мастерок каменщиков. Он необыкновенно был искусен в изображении зданий, древних развалин и пламени ночных пожаров. Его дочь была замужем за Питером Поурбусом.
В Брюгге жил также Ганс Верейке, по прозванию Маленький Гансик[58]. Он очень хорошо писал красивые пейзажи, которые исполнял очень старательно и близко к природе; иногда он в них помещал маленькую фигурку Марии. Он также довольно хорошо писал и портреты с натуры. Я, например, сам видел в окрестностях Брюгге, в Голубом замке, в доме моего дяди Клавдия ван Мандера, триптих его работы, на створках которого был изображен он сам с женой и детьми. На средней доске была представлена Мария на фоне пейзажа.
В старое время там жил еще Герард из Брюгге[59], о котором я ничего не знаю, кроме того, что слышал, как Питер Поурбус отзывался о нем с похвалой как о выдающемся мастере.
Еще раньше в Харлеме жил мастер Ян ван Хемессен[60], гражданин этого города, устарелая манера живописи которого сильно отличалась от манеры современных художников. Он обыкновенно писал большие фигуры, и иногда очень тонко и своеобразно. В Мидделбурге, в доме любителя искусств господина Корнелиса Монинкса, есть его картина, изображающая Христа, идущего в сопровождении многих апостолов по дороге в Иерусалим.
Был еще в Харлеме некий Ян Мандейн[61], прекрасно писавший, в духе Иеронима Босха, привидения и разные вещи шутливого содержания. Он умер в Антверпене, где получал от города пенсию.
Еще в Харлеме жил Фолкерт Клас[62], очень сведущий и в композиции, и в рисунке, и в живописи. Несколько его картин на полотне находятся в зале шеффенов в Харлеме. Они написаны смело, но скорее в старом, нежели новом вкусе. Он чрезвычайно много рисовал эскизов для витражистов по стеклу и для других, и притом за самую ничтожную плату.
В Антверпене жил в старину некий Ганс Немец, или Зингер, родом из Гессена[63]. Он расписал водяными красками в доме Карела Коккела на Императорской улице в Антверпене целую комнату, где изобразил большие деревья, между которыми легко было различить липы, дубы и другие породы. Он также делал рисунки для шпалерных мастеров. В 1543 году он был принят в антверпенскую гильдию живописцев.
В 1535 году в антверпенскую гильдию был принят некий Ганс из Элбурга, что близ Кампена, называвшийся также Маленьким Гансом[64]. В церкви Богоматери в Антверпене им был написан алтарь цеха торговцев рыбой. На нем была изображена рыбная ловля Петра, где на переднем плане были видны Христос и красивое дерево. Также очень хорошо была представлена буря на озере.
В прежнее время в Антверпене жил Арт де Бер[65], принятый в гильдию живописцев в 1529 году. Он много делал рисунков для живописцев по стеклу и был отличным мастером.
Там жил также и Ян Кране[66]. В церкви Богоматери, в капелле Св. Даров, находилась превосходная большая его картина на полотне «Омовение ног». Он вступил в антверпенскую гильдию в 1523 году.
Ламберт ван Норт[67] из Амерсфорта был хорошим живописцем и архитектором. В антверпенскую гильдию живописцев он был принят в 1547 году.
Михил де Гаст[68] вступил в ту же гильдию в 1558 году. Он усердно писал маслом, а также рисовал с натуры руины и город Рим. Но сверх того, он делал много рисунков и собственного измышления. Свои работы он обозначал вытесненным внизу клеймом. Был еще в Антверпене хороший пейзажист, писавший клеевыми красками, Питер Бом[69]. Он вступил в гильдию в 1560 году.
Сверх того, в 1556 году в антверпенскую гильдию был принят некий Корнелис ван Далем[70], очень искусный живописец пейзажей со скалами.
Всех этих выдающихся мастеров я поименовал здесь по очереди, поскольку знаю о них не больше того, что рассказал.
Жизнеописание Алберта ван Оуватера (Albert van Ouwater), живописца из Харлема
В то время как я собирал сведения о замечательнейших представителях нашего искусства с целью разместить их в последовательном по времени порядке, поставив первыми в моем списке самых из них старых, я с удивлением вдруг услыхал из достоверных уст, что Алберт ван Оуватер проявил себя превосходным живописцем масляными красками уже в весьма отдаленное время. Некоторые обстоятельства указывают, как я думаю, на то, что он был современником Яна ван Эйка. Ибо один почтенный человек, старый харлемский живописец, по имени Алберт Симонс, уверяет, что в настоящем, 1604 году исполнилось шестьдесят лет с того времени, как он, Алберт, сделался учеником Яна Мостарта из Харлема, которому в то время было около семидесяти лет. Следовательно, со дня рождения только что упомянутого Мостарта до наших дней прошло сто тридцать лет; а между тем Алберт Симонс, обладающий хорошей памятью, утверждает, что Мостарт говорил ему, что никогда не знал ни Алберта ван Оуватера, ни Гертгена тот Синт Янса. Алберт ван Оуватер был известен гораздо раньше знаменитого Гертгена тот Синт Янса, ибо этот последний был его учеником. Поэтому я предоставляю самому читателю подумать и рассчитать, в сколь раннее время в Харлеме была в употреблении живопись масляными красками.
В Большой церкви Харлема, на южной стороне от главного алтаря, находился расписанный ван Оуватером алтарь, называвшийся римским, так как он был заказан ходившими на поклонение в Рим богомольцами. На средней доске были изображены две стоящие во весь рост фигуры святых апостолов Петра и Павла. Внизу, на пределле алтаря, был изображен прекрасный пейзаж со множеством богомольцев; одни из них шли по дороге, другие отдыхали, утоляя голод и жажду.
Ван Оуватер был очень искусен в изображении лиц, рук, ног, одежд, а также пейзажей. Старейшие живописцы утверждают, что в давние времена именно в Харлеме раньше, чем где-либо, нашли способ лучше всего изображать прекраснейшие пейзажи.
Существовала довольно большая картина ван Оуватера вертикального формата, которую мне пришлось видеть только в копии. Она представляла Воскрешение Лазаря[71]. Подлинник после осады и сдачи Харлема вместе с другими прекрасными произведениями искусства был похищен обманным образом, без денег, испанцами и увезен в их страну. Лазарь представлял для того времени очень красивую, чрезвычайно точно исполненную нагую фигуру. Сверх того, на картине был представлен интерьер храма прекрасной архитектуры, но, к сожалению, колонны и другие архитектурные детали были несоразмерно малы; по одну сторону стояли апостолы, а по другую — иудеи. Тут были также красивые женщины и в глубине много людей, смотревших внутрь из-за маленьких колонок алтаря.
