Переоборудование подводной лодки в специальную комплексную научную лабораторию мирного назначения и предоставление ее для работы гражданским органам впервые было осуществлено в нашей стране. Член-корреспондент АН СССР И. С. Исаков по этому поводу писал, что «существует область применения подводных лодок (для мирных целей. — В. А.), в которой Советский Союз имеет бесспорный приоритет».
Совершенно определенно высказался в 1959 году и французский журнал «Съянс э Авенир»: «Океанографическая подводная лодка?.. Но она уже существует! Это советская «Северянка», которая провела свои первые опыты в декабре 1958 года. Большая заслуга Советского Союза в том, что он первый (да, первый!) вышел за пределы обычных океанографических исследований на поверхности воды. «Северянка» удивила океанографию, начав изучение моря в самом море, а не только на море. Она предприняла наблюдение рыбных косяков, спустившись к самим рыбам…»
Разговор о «Северянке» был бы неполным без учета и еще одного обстоятельства. Поскольку ее научным хозяином был Всесоюзный научно-исследовательский институт морского рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО), вся исследовательская работа, выполненная с помощью этой подлодки, в ряде зарубежных источников обычно классифицируется как «биологические», а иногда, что более точно, как «рыбохозяйственные» исследования. Однако, как уже указывалось, ценность «Северянки» в том, что ее аппаратурное оснащение позволяло проводить комплексные исследования, соответствующие главным направлениям океанологии. В частности, были проведены работы не только по биологии, но и по физике океана (гидроакустика, гидрооптика, измерение течений, волнения, физических показателей водной среды и др.), геологии океана (визуальное изучение дна и фотографирование, взятие проб грунта и др.), химии океана (анализ проб воды, измерение радиоактивности и др.) и, наконец, по технике исследования океана. Поэтому правомернее относить весь цикл работ, выполненных в 1958–1966 годах во время экспедиционных рейсов «Северянки», к океанологическим (океанографическим) исследованиям.
Появление «Северянки» совпало с началом массового строительства и использования научно-исследовательских подводных судов во многих странах.
Мы уже говорили, что в январе 1960 года швейцарский исследователь Ж. Пикар и американский офицер Д. Уолш на научно-исследовательской подводной лодке «Триест» погрузились на глубину 10 919 метров. Представляется, что спуск исследователей на максимальную глубину Мирового океана по своему научно-техническому значению может быть сравним только с первым космическим полетом человека.
К другим достижениям, имеющим важное значение и для развития морских исследований, следует отнести, конечно, трансокеанские плавания боевых атомных подводных лодок. Принципиальная возможность их использования для плавания подо льдом открывает широкие перспективы в изучении полярных районов; ведь льдом закрыто около 10 процентов поверхности океанов. Американские, советские и английские атомные лодки провели, начиная с 1957 года, ряд попутных океанологических наблюдений, всплывали в географической точке Северного полюса.
В 1960 году американская атомная подводная лодка «Тритон» (командир Э. Бич) за 61 день обошла под водой по маршруту Магеллана вокруг Земли.
Свидетельство шестое. В 1966 году под командованием контр-адмирала А. И. Сорокина отряд советских атомных подводных лодок за 45 суток совершил в буквальном смысле исторический виток вокруг земного шара — первое групповое кругосветное путешествие под водой. Попутно с отработкой задач по плану боевой подготовки, что являлось главным, проводились и океанографические исследования. Это было тем более важно, что отряд проходил различные климатические пояса — и экватор, и полярные области.
В 1969 году вступила в эксплуатацию первая в мире атомная научно-исследовательская подводная лодка военно-морских сил США, называющаяся «HP-I». «HP» — это русская транскрипция двух букв английского алфавита, которыми начинаются слова «атомная исследовательская».
В том же году состоялся тридцатидневный подводный дрейф американской научно-исследовательской подводной лодки «Бен Франклин» в Гольфстриме. Экспедицию возглавлял Ж. Пикар.
Свидетельство седьмое. В 1970 году советская гидрографическая дизель-электрическая подводная лодка «Вега» под командованием Б. И. Чарного совершила экспедиционный рейс, длившийся 249 дней. Научный коллектив во главе с В. И. Егоровым, выполняя многочисленные батиметрические измерения, собрал обширный материал по гидрографии и гидрометеорологии Тихого и Индийского океанов.
Возможно, особенно с точки зрения историографа, приведенные выше факты изложены без необходимого протокольно-документального оформления, нужного количества ссылок и т. п., но эту сторону вопроса всегда можно дополнить, поскольку описываемые события, за исключением разве труднодоказуемых фактов из «Свидетельства первого», действительно имели место. Начав с исторических справок, автор преследовал другую цель — подчеркнуть значительную, а во многом и ведущую роль нашей страны в развитии подводного плавания вообще, арктических и подледных плаваний — в частности и особенно (поскольку это является нашей темой) в развитии нового метода изучения океана и его ресурсов — с помощью исследовательских подводных судов.
Где-то там был этот огромный мир, существующий независимо от нас, людей, и стоящий перед нами как огромная вечная загадка, доступная лишь частично нашему восприятию и нашему разуму.
А. Эйнштейн
На пути человеческого познания океан всегда создавал многочисленные препятствия. Штормы и огромные расстояния делали мореплавание ненадежным и опасным делом. Даже при современном уровне техники в море ежегодно гибнет 200–300 судов. Для водолаза море всегда было враждебной средой, где давление, холод и темнота уменьшали или вовсе отбивали охоту к погружениям в его глубины. Даже рыбак, добывающий пропитание из моря, все еще вынужден действовать вслепую: он единственный в мире охотник, который не видит и не знает своей добычи. И наконец, последнее, и не менее важное, — океанолог пока еще более или менее наугад погружает в воду свои приборы. Его можно сравнить с исследователем, который приступает к открытию нового континента с совершенной аппаратурой, но с невидящими глазами. По этой причине океанология отстает от других естественных наук.
Известно, что 90 процентов всей информации исследователь-географ обычно получает, опираясь лишь на собственное зрительное восприятие. И здесь океанолог, поставленный в самые невыгодные условия, вынужден проявлять чудеса изобретательности по сравнению с учеными других специальностей, изучая глубины «заочно», большей частью по косвенным данным.
Однако тот факт, что, работая в трудных условиях и несовершенными методами, океанологи сумели многое узнать, делает честь их изобретательности и настойчивости. Советские ученые, например, в экспедициях на «Витязе» в 1949 году первыми открыли жизнь на глубинах 10 километров и опровергли тем самым господствовавшее ранее представление о безжизненности ультраабиссальной (сверхглубокой) зоны, «Витязем» же было обнаружено самое глубокое (средствами надводных судов) нахождение рыбы в Курило-Камчатском желобе (глубина 7230 метров) и в Японском желобе (глубина 7587 метров). Исключительное значение имеют советские исследования течений на различных глубинах, Выяснилось, что даже в самых глубоких океанических впадинах нет застойных вод. С борта «Витязя» и других судов было проведено немало глубоководных тралений, которые можно считать рекордными. Так, в Тихом океане вблизи островов Тонга было проведено удачное траление на глубине 10 700 метров. Эти результаты говорят сами за себя.
Но, как свидетельствуют факты, техника и методы, применяемые для исследования глубин, зачастую не показывают истинной картины того, что происходит под водой, дают исследователю случайные данные, на основе которых могут возникнуть ложные предположения, выводы и даже целые теории.
Вот несколько примеров. Один из показателей биологической продуктивности океана — планктон. Его количество обычно определяют с помощью планктонной сети, процеживая вертикальный столб воды снизу доверху или захлопывая сеть на нужном горизонте. Применяют также буксировку планктонной сети за судном на заданной глубине. Взвесив улов, рассчитывают количество планктона на единицу объема или площади данного района, то есть его биомассу. Через несколько миль или десятков миль операцию повторяют, опять-таки принимая распределение планктона в толще воды равномерным. Данные наносятся на карты, попадают в научные отчеты и труды. Пишущему эти строки и в голову не приходило усомниться в их достоверности, пока во время погружений «Северянки» не увидел воочию, что планктонные организмы держатся облакообразными скоплениями разной величины и плотности. Пройдет сеть сквозь ядро скопления — один результат, а если окажется за его пределами — совсем другой.
