В военное время к ратной службе привлекались «посошные» и «даточные люди», набранные из тяглого крестьянского и посадского населения. Они обслуживали обозы, лагеря, строили укрепления, а иногда даже принимали участие в сражениях.
По подсчетам военных историков, в конце XVI столетия в России общее число «ратных людей» достигало ста тысяч человек, в том числе конных дворян и «детей боярских» (вместе с их военными холопами) — пятьдесят тысяч, стрельцов — двадцать — двадцать пять тысяч, служилых казаков, татар, башкир и других — двадцать тысяч, иноземцев-наемников — четыре тысячи. Конница, таким образом, составляла три четверти всей армии.
Во время походов обычно формировалось пять полков: большой, передовой, правой руки, левой руки, сторожевой. Иногда к войску присоединялся «государев полк», в который входили думные и московские чины. Особую часть войска составлял «наряд» (артиллерия), делившийся на «осадный» (стенобитный) и «полковой (полевой) наряды». Главнокомандующим считался воевода большого полка. В помощь ему назначались «товарищи». Большому воеводе правительство давало письменные «наказы», в которых перечислялись выделенные в его распоряжение военные силы, определялась цель похода и способы военных действий. Общие планы войны обсуждала Боярская Дума.
Таким, вкратце, представляется состояние русского войска к началу XVII столетия. Более подробно мы взглянем на него глазами капитана Жака Маржерета, — используя выдержки из его книги «Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета». Учтите — это взгляд современника, очевидца, непосредственно служившего в русской армии на протяжении десяти или двенадцати лет, а потому взгляд, представляющий особый интерес.
Жак Маржерет начинает с постоянного ядра войска, сосредоточенного в столице в мирное время, без объявления общей мобилизации:
«Императорская гвардия состоит из десяти тысяч стрельцов, проживающих в городе Москве: это аркебузиры,[8] у них лишь один генерал. Они разделены на приказы, то есть отряды по пятьсот человек, над которыми стоит голова, по-нашему — капитан; каждая сотня человек имеет сотника и каждые десять человек — десятника, по-нашему капрала; у них нет ни лейтенантов, ни прапорщиков. Каждый капитан получает, смотря по заслугам, тридцать, сорок, до шестидесяти рублей годового жалованья и на тех же основаниях землю. Большинство сотников получает землю и от двенадцати до двадцати рублей, капралы — до десяти рублей, а стрельцы — четыре-пять рублей в год; помимо этого, каждый ежегодно получает двенадцать четвертей ржи и столько же ячменя. Когда император выезжает на прогулку, хотя бы всего на шесть или семь верст от города, большинство их едет за ним, и на лошадях из конюшен императора; если их посылают куда-нибудь в армию или в гарнизон, то дают им лошадей. Кормить их назначены слуги. Каждые десять человек имеют телегу, чтобы перевозить припасы.
Кроме вышеназванных (московских) дворян, проживающих в Москве, избирают в каждом городе знатных дворян, владеющих землями в округе, которых называют выборные дворяне города, смотря по величине его, шестнадцать, восемнадцать и до двадцати, даже до тридцати, которые проживают в городе Москве в продолжении трех лет, затем выбирают других, а этих распускают, что обеспечивает изрядное число кавалерии. Поэтому император редко выезжает, не имея с собой восемнадцати и двадцати тысяч всадников…».
Затем любознательный французский капитан останавливается на командном составе и организации русского войска:
«Что касается военных, то в первую очередь нужно сказать о воеводах, то есть генералах армии. Их выбирают обычно из думных бояр и окольничих, так делают при появлении неприятеля; в противном случае их ежегодно выбирают из думных и московских дворян и посылают на границу Татарии, чтобы помешать вторжению скопившихся татар, которые являются временами, чтобы угонять лошадей с гарнизонных пастбищ, и если не встречают сопротивления, то сверх того грабят. Армию они разделяют на пять частей, именно: авангард, располагающийся около какого-нибудь города вблизи татарских границ; вторую часть — правое крыло, располагающееся у другого города; третью — левое крыло; затем основную армию и арьергард. Все части отделены одна от другой, но генералы обязаны при первом уведомлении явиться на соединение с главной армией. В армии нет другого командования, кроме сказанных генералов, разве только все воинство, как кавалерия, так и пехота, подчинено капитанам, а лейтенантов, прапорщиков, трубачей и барабанщиков нет. У каждого генерала есть свое знамя, которое различается по изображенному на нем святому; они освящены патриархом, как другие изображения святых. Два или три человека назначены его поддерживать. Кроме того, у каждого генерала есть свой собственный набат, как они называют, это такие медные барабаны, которые перевозятся на лошади; у каждого их десять или двенадцать и столько же труб и несколько гобоев, которые звучат только тогда, когда они готовы вступить в сражение, или в стычке, кроме одного из барабанов, в который бьют, чтобы выступить в поход или садиться на коней…»
Наибольший интерес, конечно, представляют не такие красочные подробности, а общие сведения капитана Маржерета о русском войске, которые подтверждаются другими историческими источниками и вместе дают объективную картину состояния вооруженных сил Российского государства на рубеже XVI и XVII столетий:
«Русские силы состоят большей частью из кавалерии; кроме вышеназванных дворян, нужно включать в нее остальных — выборных дворян и городовых дворян, детей боярских и сыновей боярских, их большое число; отряды именуются по названию города, под которым они имеют земли. Некоторые города выставляют триста, четыреста, и до восьмисот, и до тысячи двухсот человек, например, Смоленск, Новгород и другие; есть множество таких, как эти, городов. И нужно, чтобы кроме себя лично, каждый снарядил одного конного и одного пешего воина с каждых 100 четвертей земли, которую они держат, разумеется, в случае необходимости, так как в другое время довольно их самих. Так собирается невероятное число…
Знатные воины должны иметь кольчугу, шлем, копье, лук и стрелу, хорошую лошадь, как и каждый из слуг; прочие должны иметь пригодных лошадей, лук, стрелы и саблю, как и их слуги.
Кроме того, есть казанские войска, которые, как считают, составляют вместе с черемисами почти 20 000 всадников; есть далее татары, которые за ежегодную плату служат императору вместе с мордвинами, они составят от семи до восьми тысяч всадников, их жалованье — от восьми до тридцати рублей; затем есть черкесы, их от трех до четырех тысяч; затем иностранцы — немцы, поляки, греки, их две тысячи пятьсот, получающие жалованье от двенадцати до шестидесяти рублей, некоторые капитаны получают до 120 рублей, не считая земли.
Наконец, есть даточные люди; их должны снаряжать патриархи, епископы, игумены и прочие священнослужители, владеющие землями, а именно одного конного и одного пешего с каждых ста четвертей; порой, когда нужно, берут у сказанных священнослужителей вместо людей большое количество лошадей, чтобы перевозить артиллерию и прочие боевые припасы, и для стрельцов и для прочих, которых нужно снабжать лошадьми; этого бывает достаточно для кавалерии.
Лучшая пехота, как было сказано выше, состоит из стрельцов и казаков, о которых еще не было речи; помимо десяти тысяч аркебузиров в Москве, они есть в каждом городе, приближенном на сто верст к татарским границам, смотря по величиие имеющихся там замков, по шестьдесят, восемьдесят, более или менее, и до ста пятидесяти, не считая пограничных городов, где их вполне достаточно. Затем есть казаки, которых рассылают зимой в города по ту сторону Оки, они получают равную со стрельцами плату и хлеб; сверх того император снабжает их порохом и свинцом. Есть еще другие казаки, имеющие земли и не покидающие гарнизонов. Их наберется от 5 000 до 6 000 владеющих оружием.
Затем есть настоящие казаки, которые держатся в татарских равнинах вдоль таких рек, как Волга, Дон, Днепр и другие, и часто наносят гораздо больший урон татарам, чем вся русская армия; они не получают большого содержания от императора, разве только, как говорят, свободу своевольничать, как им вздумается. Они располагаются по рекам числом от 8 до 10 тысяч, готовясь соединиться с армией по приказу императора, что происходит в случае необходимости. Половина из них должны иметь аркебузы, по два фунта пороха, четыре фунта свинца и саблю.
Остальные подчиняются тем, кто их посылает, и должны иметь лук, стрелы и саблю или нечто вроде рогатины. Кроме того, и купцы должны при необходимости снаряжать воинов в соответствии со своими средствами, кто трех, кто четырех, более или менее».
Сообщает Маржерет и о снабжении войска продовольствием. Накануне войны «по всей стране отдается приказ, чтобы, пока лежит снег, все отправляли съестные припасы в города, у которых решено встретить неприятеля. Эти припасы перевозят на санях в сказанные города; они состоят из сухарей, то есть хлеба, нарезанного на мелкие кусочки и высушенного в печке, как сухарь. Затем из крупы, которая делается из проса, очищенного ячменя, но главным образом из овса. Затем у них есть толокно, это — прокипяченный, затем высушенный овес, превращенный в муку; они приготовляют его по-разному, как для еды, так и для питья: всыпают две-три ложки названной муки в хорошую чарку воды, выпивают и считают это вкусным и здоровым напитком. Затем соленая и копченая свинина, говядина и баранина, масло и сушеный и мелко толченый, как песок, сыр, из двух-трех ложек его делают похлебку; затем много водки и сушеная и соленая рыба, которую они едят сырой. Это пища начальников, так как остальные довольствуются сухарями, овсяной крупой и толокном с небольшим количеством соли».
