Но был и еще один класс женщин, которых ценили за их эротические, а не за материнские или домашние качества. Речь идет о гетерах, или куртизанках. Они должны были дарить сексуальные утехи, развлекать греческих мужчин и отличались высоким интеллектом. На вазах гетеры изображены либо полностью обнаженными, либо обнаженными по пояс, либо в одежде, не скрывающей их женственных округлостей.
Интересная история о груди связана с именем куртизанки Фрины, жившей в IV веке до н. э. Один из ее любовников обвинил Фрину в богохульстве. В те времена это преступление каралось смертью. На суде, когда ее защитник оратор Гиперид «никак не мог разжалобить судей, и стало ясно, что судьи намерены осудить ее, он попросил, чтобы ее привели туда, где все смогут ее увидеть. Сорвав с нее одежду, он обнажил ее груди…» Вид ее красивых грудей и речи адвоката вызвали такое сострадание в сердцах судей, что они «воздержались от смертного приговора»[23]. После того как Фрину оправдали, был выпущен декрет, запрещающий обвиняемым обоего пола показывать в суде интимные части тела, чтобы они не произвели такого же впечатления на судей.
В большинстве своем гетеры, как обычные проститутки и некоторые кормилицы, были рабынями. И все женщины, даже жены граждан, были скованы социальными ограничениями. Но нам не следует воспринимать их исключительно жертвами общественного уклада. Как и большинство людей, испытывающих сегрегацию по половому признаку, женщины находили способы жить по-своему и иногда просто бросали откровенный вызов мужскому взгляду на то, как они должны себя вести.
Классицист Джон Дж. Уинклер (John J. Winkler) рассматривал празднества в честь Деметры и Афродиты как события, дававшие древнегреческим женщинам возможность выразить «смех угнетенных»[24]. Празднества в честь Адониса, несчастного юного возлюбленного Афродиты, проходили в конце июля на крышах афинских домов, где неформальные группы афинских женщин танцевали, пели и по крайней мере одну ночь каждый год — а может быть, и чаще — демонстрировали себя тем, кто мог пожелать подсматривать за ними.
Комедия Аристофана «Лисистрата» показывает нам ироническую версию мужского восприятия этого события: помпезный сенатор выступает на ассамблее, «пока его жена, чуть пьяная на крыше / восклицала: „Отдайте свои груди за Адониса!“»[25] Женскую версию этого праздника ранее поведала поэтесса Сафо (ок. 610 — ок. 580 гг. до н. э.) куда более серьезным и патетическим тоном: «Нежный Адонис умирает, Киферея, что нам делать? Отдайте свои груди, девушки, и скиньте хитоны»[26].
«Культура груди», процветавшая в течение тысяч лет вокруг алтарей Древней Греции, продолжала находить свое выражение в разновозрастных группах женщин на крышах домов, в домах или «в подполье». Она передавалась из уст в уста, из поколения в поколение в форме мифов, в которых вспоминали о женских тайнах в то время, когда эти загадки не получали более публичного прославления. В греческом обществе, чтившем мужские гениталии, власть женских грудей существовала, по большей части, в легендах, продолжавших наделять их сверхъестественной силой.
10. Якопо Тинторетто. «Происхождение Млечного Пути». Конец XVI века. Тинторетто изобразил происхождение Млечного Пути в соответствии с древнегреческой легендой. Он возник из капель молока из груди богини Геры.
Мифологическое объяснение происхождения Млечного Пути, например, было связано с грудями Геры. Вот этот рассказ. Считалось, что смертные могут стать бессмертными, если они напьются молока из груди богини богинь. Поэтому, когда Зевс захотел, чтобы его сын Геракл от смертной матери Алкмены обрел силу богов, он спокойно приложил его к груди Геры, пока та спала. Но Геркулес сосал с такой силой, что Гера проснулась и поняла, что это не ее ребенок. Возмущенная богиня вырвала сосок у него изо рта с такой силой, что брызги разлетелись по небу. Так возник Млечный Путь. Геркулес, напившийся молока Геры, стал бессмертным и одним из богов. В эпоху Ренессанса и Тинторетто (1518–1594), и Рубенс (1577–1640) отобразили этот миф на своих потрясающих картинах (илл. 10).
И давайте не будем забывать миф об амазонках, легендарном народе из Каппадокии, области в Малой Азии. Считалось, что амазонки произошли от бога войны Ареса и поклонялись богине охоты Артемиде. Они жили в чисто женском обществе, правила ими царица. Один раз в год амазонки спали с чужеземными мужчинами, чтобы их род не прервался. Все сыновья, рожденные после таких встреч, либо отсылались прочь, либо им наносили увечья и превращали в рабов. Все дочери амазонок воспитывались как воины.
Невозможно доказать, существовали ли амазонки в действительности или нет[27]. В то время, когда в VIII веке до н. э. первое упоминание о них появилось у Гомера, от живших в то время людей их отделяли века легенд. В «Илиаде» Гомер наделяет Пентесилею, царицу амазонок, героическими достоинствами мужчины, хотя она погибла в поединке с Ахиллом. В классической греческой литературе V века до н. э. амазонки всегда представлены такими, какими женщинам быть не следовало. Они отказываются выходить замуж или рожать сыновей, и — как мужчины — они уходят на войну. Яростно независимые, они не только ничем не связаны с мужчинами, но и испытывают к ним активную неприязнь.
Особое место амазонок в истории груди связано с легендой о том, что они отрезали себе правую грудь, чтобы было удобнее стрелять из лука. Распространенное этимологическое толкование этого слова опирается на два греческих слова а (без) и mazos (грудь). В медицинском трактате конца V века до н. э., известном под названием «Воздух, Вода, Места», утверждается, что правая грудь прижигалась еще в детстве, чтобы все силы шли в правое плечо и правую руку. Но у нас не больше оснований верить в эту версию, чем в любое из модных поветрий, рекламируемых в наше время.
Когда амазонок изображали в сражении с их извечными врагами — греками, то часто одна грудь у них была открыта, а другая спрятана под тканью (илл. 11). В воображении греков амазонки представляли собой деструктивные силы, вырывавшиеся на свободу в том случае, если женщины забывали о своей роли матерей, вскармливающих мужчин.
11. Саркофаг амазонки. «Битва греков с амазонками». Эллинистическая Греция (Салоники). II век н. э. В греческом искусстве амазонок обычно изображали с обнаженной «здоровой» грудью, а изувеченную грудь — прикрытой одеждой.
Этот миф о ритуале амазонок приобретает дополнительную психологическую характеристику, когда мы рассматриваем его по очереди с мужской и женской точек зрения. С точки зрения мужчин, его можно рассматривать как выражение страха мести, живущего в психике тех, кто доминирует. Мужчины боятся не только того, что кормящую грудь у них отнимут, но и само ее отсутствие у субъекта женского пола обозначает агрессию. Амазонки воспринимаются как монстры, мужеподобные женщины, неестественные женщины, которые не по праву присвоили себе мужскую роль воина. Отсутствующая грудь создает пугающую асимметрию: одна грудь оставлена, чтобы вскормить потомство женского пола, а другая удалена, чтобы облегчить применение насилия по отношению к мужчинам.
А для женщин амазонки воплощают то, что психиатр Карл Юнг называл «теневым я» по отношению к социально неприемлемому поведению, которое нам обычно удается держать под контролем. В случае с амазонками «теневое я» проявляется ярко и требует себе места под солнцем. Добровольно удаляя грудь, женщины превращаются в обладающие силой создания, вызывающие страх и уважение. Удаление груди и культивирование «мужских» черт поведения позволяет предположить, что амазонки хотели быть бисексуальными: одновременно кормящей самкой и агрессивным самцом. Кормление предназначено исключительно для особей своего пола, а агрессия направлена исключительно на мужчин. В самом деле, такое видение мужчинам невозможно проглотить, это кульминация их самых ужасных гинофобских кошмаров. На протяжении всей истории Запада, где бы ни попытались женщины выйти за рамки традиционной половой роли, мужчины вызывали призраки амазонок либо для того, чтобы очернить эти попытки, либо для того, чтобы лишить мужества женщин, отказавшихся от привычного женского поведения.
Миф об амазонках вошел в записанную историю в то время, когда на смену богиням плодородия пришли боги с фаллосами. Возможно, амазонки — это только напоминание о более ранних женских божествах, измененных и изуродованных в угоду фаллосу. Одна грудь — «хорошая» грудь — еще несет священное значение, ассоциируемое с материнством и кормлением детей, тогда как «плохая», искалеченная грудь претерпела гротескную десакрализацию. Фигура амазонки задержалась в западном воображении, представляя двойное значение груди. На женские груди как на мощные, дающие жизнь органы смотрят с благоговением. В то же самое время они в высшей степени уязвимы не только перед силами природы, но и перед руками мужчин, которые боятся женской власти. Женщины видят в амазонках зеркальное отражение священного и дьявольского могущества, заложенного в их грудях. Они несут их с осторожностью в память о судьбе амазонок, которая символически, а иногда и в буквальном смысле может стать их собственной судьбой.
