Алхимики Александрии
Пусть повторить попытку Калигулы превратить золотистый аурипигмент в настоящее золото римлянам не удалось, их интерес к алхимическому воспроизведению природы ничуть не угас. Они решили, что, раз уж у них не получается им воспользоваться, можно хотя бы взять его под контроль. Сегодня точно неизвестно, откуда происходит греческое слово «хемейя» (χημεία) — «выплавка металлов». Оно может быть связано с глаголом χείω — «лить», а может брать начало из Кемета, от черного нильского дна, богатого минеральными веществами, — или даже и то и другое сразу. Так или иначе, если верить историческим записям, александрийские алхимики постепенно становились все активнее, и их деятельность вызывала все большее беспокойство у римских властей.
В конце III века н. э. указом императора Диоклетиана (около 242/245 — 311/312 годы н. э.) занятия алхимией в греко-египетской столице оказались запрещены, а все хранившиеся в Александрийской библиотеке книги на эту тему было приказано сжечь. Что же заставило правителя пойти на столь радикальные меры? Желание нанести опережающий удар, не позволив египтянам изготовить достаточно золота для восстания? Или страх, что египетские алхимики разоблачат его денежную реформу, из-за которой в римских монетах стало меньше ценного металла?
Как бы то ни было, в культуре Александрии явно смешались греческая теория материи и тысячелетние традиции египетской религии, науки и медицины. Впоследствии этот алхимический «винегрет» обогатится еще одной, совсем иной религиозной культурой, соединившей философию неоплатонизма с иудеохристианским и гностическим монотеизмом.
Зосима. Первопроходец
Природа забавляется природой, природа превосходит природу, природа овладевает природой.
Псевдо-Демокрит,
«Естественные и тайные вопросы»
Александрия стала центром развития прикладной алхимии и одновременно очагом умозрительных, теоретических размышлений о философских и духовных следствиях ее научных принципов. И все же это был не единственный город на африканском континенте, где велись подобные исследования. Первым алхимиком, имя и труды которого известны нам сегодня, стал Зосима (около 300 года н. э.). Происходил он из Панополиса в Верхнем — южном, граничащем с Суданом — Египте. Эту позднеантичную метрополию населяли греко-египтяне, нубийские гностики и христианские теологи — последователи Эфиопской церкви. Методы химических экспериментов Зосима описывал метафорическим языком, связывая ремесло с метафизикой. К примеру, он утверждал, что, разрушив вещество плавлением, кипячением или выпариванием, можно выделить из его физической природы (физис) испаренный дух (пневму) души (психе), что можно считать явной отсылкой к Аристотелю и гностическим представлениям о дихотомии души и тела. Примечательно также, что очистку вещества промыванием в ванночке с химикатами Зосима называет греческим словом βαπτίζειν — «крестить».
Именно с Зосимы и других химиков-философов, действовавших прежде всего в римском Египте III и IV веков
н. э., и начинается серьезное развитие алхимии. Эти первопроходцы — как мужчины, так и женщины — стремились химически воспроизвести природу, изменить ее и довести до совершенства. Они полагали, что такого рода эксперименты могут повлиять не только на внешние свойства, но и на самую сущность физической материи. Например, Зосима считал, что наблюдаемые во время химических реакций изменения цвета отражают не только поверхностные процессы, но и преобразования материи на элементарном уровне. Для алхимии это была настоящая революция: ученый провел четкое различие между истинным творением и подделкой и попытался добиться подлинной трансмутации (превращения одного вещества в другое): создать золото, а не имитировать его «золотистость».
В трудах Зосимы Панополитанского описаны и проиллюстрированы важнейшие алхимические процессы, в том числе дистилляция и кальцинация, свойства серы, ртути, паров мышьяка и других веществ, а также описано необходимое для работы алхимика оборудование. Он рассказывает, в частности, о керотакисе — сосуде, в котором тончайшие пластинки различных металлов подвергались воздействию пара. В то время его также часто использовали в качестве палитры для энкаустических красок, состоящих из воска, смолы, красящего пигмента и небольшого количества масла. Если керотакис плотно закрыть крышкой, с его помощью можно улавливать пары от нагреваемых веществ, например ртути и серы, при изготовлении пигментов (в данном случае вермильона — краски из природной сернистой ртути) и выполнять другие алхимические задачи.
Изобретение этого устройства, а также всех остальных лабораторных приспособлений Зосима приписывает
ГлАВА I
первой женщине-алхимику Марии Пророчице, которая, по сведениям историков, работала в Александрии в I веке н. э. К сожалению, ни один из ее трудов до наших дней не дошел, а вот керотакис в усовершенствованной форме часто встречается в современных химических лабораториях и даже просто на кухнях: это не что иное, как водяная баня, или «бенмари» (фр. bain-marie — «ванна Марии»). С точки зрения Зосимы, аппаратура Марии Пророчицы и его собственная практика помогали доказывать теоретические гипотезы: реальные опыты опирались на философскую доктрину всеобщего духовного единства материи.
Зосима Панополитанский, начало XV века Автор неизвестен, «Книга за семью печатями», Германия, около 1700 года
Гермес Трисмегист — Гермес Триждывеличайший
Единое есть все.
Уроборос — змей, пожирающий свой хвост, образуя таким образом круг, — символизирует вечный цикл созидания из разрушения, а также отражает греческую фразу ἓν τὸ πᾶν, «единое есть все». Этот символ характеризует культурную среду, в которой действовали алхимики греко-римского Египта. Дело в том, что к смеси египетской религии и греческой философии, которая стала особенно активно проявлять себя в регионе после завоеваний Александра Великого, в последующую эпоху прибавилась раннехристианская мысль, развивавшаяся вместе с целой палитрой бытовавших тогда мессианских движений и теософских учений (слово «теософия» происходит от двух греческих слов — θεός («бог») и σοφῐ́ᾱ («мудрость») — и значит «божественная мудрость»). Также в образе уробороса можно увидеть и монотеистический подтекст, своеобразный намек на эти новые веяния.
Многие философские основы алхимии того периода восходят к так называемому «Герметическому корпусу» — своду текстов, авторство которых приписывается легендарному мудрецу Гермесу Трисмегисту («Трижды-величайшему Гермесу»), родившемуся, предположительно, при библейском пророке Моисее.
Труды, носящие имя этого полумифического персонажа, вероятно, были созданы в Александрии в первые три столетия новой эры. Он являет собой синкретическое сочетание («амальгаму», как сказали бы алхимики) — греческого бога Гермеса и египетского бога Тота, которые не только передавали людям божественную мудрость
«Философский камень» Михаэль Майер, из книги «Убегающая Аталанта, или Новые Химические Эмблемы, открывающие Тайны Естества», после 1687 года и покровительствовали знаниям, но и являлись психопомпами, проводниками душ. В «Поймандре» — одном из самых ранних текстов «Герметического корпуса» — описано воскрешение души после распада тела:
Прежде всего, когда распадается материальное тело, ты предаешь его изменению, а образ, который ты имел, становится невидимым. Ты отдаешь демону [греч. δαίμων, обитатель мира душ, наделенный божественной силой] свой нрав, отныне бездействующий; телесные чувства возвращаются каждое соответственно к своему источнику, частью которого они становятся, и снова смешиваются с энергиями2.
Эта книга, очевидно, была для Зосимы любимейшей из всего «Герметического корпуса». К примеру, в своих трудах он советует коллеге-женщине найти прибежище в «Пой-мандре», окунуться в сосуд ее философии: «Такое крещение очистит тинктуру твоей души», — пишет он. Также слияние религиозной и ремесленной терминологии характерно и для трудов, приписываемых Гермесу Трисмегисту.
