Убийство любовника как громом поразило царицу Египта. Это был явный крах всех ее надежд!
Во время похорон Цезаря было оглашено завещание. Согласно воле Цезаря, главным наследником назначался усыновленный им внук его сестры — девятнадцатилетний Октавиан.
«Египетская блудница», как теперь римляне открыто называли Клеопатру, сочла за благо спешно покинуть Рим. Она возвратилась в Александрию, где год спустя внезапно умер ее брат-супруг. Клеопатру обвиняли в этой смерти — будто бы она его отравила. Однако это не было доказано. С тех пор она стала единовластной правительницей Египта. А четырехлетнего Цезариона объявила своим наследником.
Клеопатра со своим сыном Цезарионом
Уезжая из Рима, Клеопатра «совсем не умышленно» заронила искру надежды в сердце Марка Антония, ближайшего сподвижника убитого диктатора, командовавшего прославленной римской конницей. Ему же достался весь архив Цезаря. В день похорон Цезаря Антоний произнес хвалу покойнику и поднял на копье над толпой окровавленную одежду убитого.
Все это настроило толпу не в пользу тираноубийц. Возбужденные люди ринулись к сенату и подожгли его. Пытались расправиться и с заговорщиками, но те успели убежать.
Антоний вел себя как престолонаследник.
После покарания убийц Цезаря Антонию в правление достался Восток. Здесь мелкие царьки один за другим признали его власть. Только царица Клеопатра не давала о себе знать.
Однажды, когда триумвират («совет трех») на главной площади Тарса публично чинил суд и расправу, с берегов Кидна донеслись восторженные крики. Киликийцы — льстивые, как греки — тотчас же доложили ему, что «сама Венера, для счастья Азии, плывет на свидание к Бахусу». Этим именем Антоний любил величать себя. Заинтригованный, он направился к берегу. Действительно, зрелище стоило того, чтобы им полюбоваться.
Царица плыла на корабле, нос которого сверкал золотом, паруса были пурпурного цвета, а весла покрыты серебром. Сама она возлежала под расшитым золотом балдахином в уборе Афродиты, а по сторонам ее ложа стояли мальчики с опахалами. Самые красивые рабыни, переодетые нереидами и харитами, находились на палубе. От многочисленных курильниц исходил дивный аромат благовоний.
На борт поднялся посланец Антония и пригласил царицу пожаловать к нему. Она ответила, что высоко ценит предложение, но желает, чтобы Антоний в первый день ее приезда стал бы ее желанным гостем. И он пришел, чтобы остаться с Клеопатрой навсегда.
Чувственная, соблазнительная и коварная «нильская змея» накрепко приковала своими чарами к себе Антония. Любовники проводили время в пирах и приключениях. Началась жизнь — сплошная оргия, настолько понравившаяся обоим любовникам, что они назвали себя «неподражаемыми». Если раньше с Цезарем эта женщина-хамелеон разыгрывала роль Аспазии — остроумной, рассуждающей о политике и литературе, то с Антонием, человеком необузданного нрава и солдатских привычек, Клеопатра превратилась в сладострастную вакханку, куртизанку низкого пошиба, потворствуя его грубым инстинктам. Клеопатра пила, свободно выражалась, цинично шутила, пела эротические песни, плясала, ссорилась с любовником, отвечая ему площадной бранью и ударами.
Очень часто «неподражаемые», переодевшись (она — служанкой, он — матросом или носильщиком), бродили по улицам Александрии, стучали в ворота, ругались с запоздалыми прохожими, посещали самые отвратительные притоны и вступали в перепалку с пьяницами. Подобные похождения зачастую оканчивались дракой. Триумвир, несмотря на свою силу и ловкость, бывал иногда жестоко избит.
Падкая на роскошь, обуреваемая страстями, Клеопатра побудила Антония совершить вместе многие кровавые преступления. Так, был отравлен ее малолетний брат-муж, умерщвлена младшая сестра Антония, скрывавшаяся в Милете, ограблены многие храмы и гробницы.
Марк Антоний (82–30 гг. до н. э.) — римский политический деятель и полководец. Муж Клеопатры
Миновала зима 40-го года, пришла весна. Клеопатра родила близнецов — мальчика и девочку. А вскоре сообщили, что в Риме умерла Фульвия, жена Антония. Он, хотя и не скрывал своего сожительства с Клеопатрой, не считал эту связь браком. «Разум его еще боролся с любовью к египтянке», — говорит Плутарх.
Как всегда непредсказуемый, Антоний, вопреки мнению о том, что он «околдован этой проклятой женщиной», женился на старшей сестре Октавиана Октавии — женщине, по свидетельству современников, красивой, умной и добродетельной.
Эта новость не сильно опечалила Клеопатру. Она знала Антония — любителя острых ощущений и сладострастных утех, секрет которых был известен лишь ей одной. Клеопатра понимала, что брак с Октавией — всего только временный политический союз и Антоний скоро возвратится к ней. Так и произошло. Четыре года спустя Антоний вновь встретился, с Клеопатрой в Сирии, увидел своих детей и, вновь покоренный, остался с «нильской сиреной». Более того, объявил Клеопатру законной супругой. Клеопатра официально приняла имя «Новой Изиды» и давала аудиенции, облаченная в костюм богини: в облегающем одеянии и короне с ястребиной головой, украшенной рогами коровы. Антоний приказал чеканить монету с профилем Клеопатры и дошел до такой дерзости, что на щитах своих легионеров выбил имя царицы Египта.
Октавиан расценил женитьбу Антония на Клеопатре как личное оскорбление. Он приказал сестре покинуть римский дом Антония и начал готовиться к войне.
В ответ на это Антоний написал Октавиану: «С чего ты озлобился? Оттого, что я живу с царицей? Но она моя жена, и не со вчерашнего дня, а уже девять лет. А ты как будто живешь с одной Друзиллой?.. Да и не все ли равно, в конце концов, где и с кем ты путаешься?»
После подобного рода эскапад стало ясно: конфликт можно разрешить только на поле сражения.
«Царствующий супруг» Антоний отдал в управление своей супруге Клеопатре некоторые города на побережье Финикии и Сирии. Антоний подтвердил принадлежность Кипра Египту.
Как видим, пожалования были огромными. Формально Антоний не посягал на римские владения на Востоке. Просто он передал Клеопатре территории, которые остались без владельцев после недавнего нашествия парфян. Антоний имел право решать проблемы Востока, если считал, что это полезно для республики. Однако Клеопатра жаждала большего. Она очень хотела получить Иудею и Аравию, поскольку считала, что эти земли при первых Птоломеях находились под властью Египта.
В это время в Иудее царствовал Ирод. Он изгнал из Палестины парфян и разгромил враждебную ему политическую оппозицию внутри страны.
Клеопатра получила небольшую часть Иудеи, но самую плодородную: город Иерихон с его окрестностями. Здесь находились знаменитые плантации благовонных кустарников.
Весной 36-го года огромная армия Антония двинулась на восток против парфян. Царица Клеопатра сопровождала своего возлюбленного до Евфрата.
По пути из Евфрата, летом 36-го или 34-го года, Клеопатра посетила Иерусалим.
Об этой встрече сохранился рассказ иудейского писателя Иосифа Флавия, жившего в I в. н. э. и писавшего по-гречески.
В своих трудах Флавий использовал труды историков — современников описываемых событий. Имеется мнение, что в его распоряжении были даже дневники царя Ирода, принимавшего Клеопатру в Иерусалиме.
Вот что рассказывает Флавий о царице Египта:
«В это время в Сирии опять возникли волнения, потому что Клеопатра не переставала возбуждать Антония против всех. Она уговаривала его отнимать у всех престолы и предоставлять их ей, а так как она имела огромное влияние на страстно влюбленного в нее Антония и при своей врожденной любостяжательности отличалась неразборчивостью в средствах, то решилась отравить своего пятнадцатилетнего брата, к которому, как она знала, должен был перейти престол; при помощи Антония она также умертвила свою сестру Арсиною, несмотря на то, что та искала убежища в храме эфесской Артемиды. Где только Клеопатра могла рассчитывать на деньги, там она не стеснялась грабить храмы и гробницы; не было такого священного места, чтобы она не лишила его украшений, не было алтаря, с которого она не сняла бы всего, лишь бы насытить свое незаконное корыстолюбие. Ничто не удовлетворяло эту падкую до роскоши и обуреваемую страстями женщину, если она не могла добиться чего-либо, к чему стремилась. Вследствие этого она постоянно побуждала Антония отнимать все у других и отдавать ей».
По словам Флавия, Антоний сделался игрушкой в руках этой требовательной и капризной женщины; словно околдованный любовью, он уступал ей во всем, чего бы она ни пожелала.
О тайном визите Клеопатры в Иерусалим Флавий пишет следующее:
«…Проводив до Евфрата Антония, отправлявшегося в поход против Армении, Клеопатра вернулась назад и прибыла в Апамею и Дамаск. Затем она поехала также в Иудею, и здесь с нею встретился Ирод, который арендовал у нее полученную ею в дар часть Арафии и окрестности Иерихона. Эта область дает наилучший бальзам, равно как имеет множество прекрасных финиковых пальм. При таких обстоятельствах, когда ей приходилось иметь довольно много дел с Иродом, Клеопатра, природою своею побуждаемая к чувственным удовольствиям, а может быть, и охваченная действительно чувством искренней любви к нему, пыталась интимнее сблизиться с царем; может быть, тут она преследовала цель, и это вероятнее, иметь новый повод овладеть им для исполнения своих коварных замыслов. Как бы то ни было, она делала вид, что будто совершенно покоряется Ироду. Однако последний и раньше не был расположен к Клеопатре, зная, что она всем в тягость; он стал ее еще более ненавидеть за то, что она дошла до такого бесстыдства, и вместе с тем решил предупредить ее коварные замыслы и отомстить ей. Поэтому он отверг ее предложения и стал совещаться со своими приближенными, не лучше ли будет убить ее, раз она теперь в его руках. Таким образом он полагал освободить из затруднения всех тех, кто уже испытал на себе гнет Клеопатры, равно как и будущих ее жертв. Этим самым он думал оказать услугу самому Антонию, так как Клеопатра изменит ему, если только он очутится в каком-нибудь затруднении и обратится к ее помощи. От исполнения этого замысла Ирода, однако, удержали друзья, поставив ему, во-первых, на вид, что царю, который имеет совершить более важные предприятия, вовсе не подобает подвергать себя такой явной опасности, а затем умоляя его не предпринимать ничего слишком поспешно, ибо Антоний не снесет этого спокойно, даже если ему кто-нибудь наглядно представит всю пользу такого поступка. Его страсть к Клеопатре лишь еще более возгорится от сознания, что его лишили ее насильственным или коварным путем. При этом Ирод не будет в состоянии привести какое-либо достаточное основание того, что он рискнул поднять руку на женщину, обладавшую величайшим значением для своей эпохи…».
