Посвящаю моей жене Саломее Ивановне
С древних времен и до настоящего времени мыслящего человека волнуют вопросы о соотношении между душой и телом, психикой и мозгом, сознанием и бессознательным. Они всегда были и остаются ареной ожесточенных религиозно-философских споров и предметом научных дискуссий естествоиспытателей. Наука о поведении зарождалась постепенно, на протяжении последних двух веков. Вначале это были в основном сопоставления между повреждениями отдельных участков мозга и изменениями сознания и поведения человека. Однако уже со второй половины XIX в. величайшие открытия в естествознании подготовили почву и дали мощный импульс для формирования физиологических теорий и экспериментальных исследований поведения человека и животных. Это учение Ч. Дарвина (1809-1882), открывшее миру законы трансформации организмов и сохранения вида путем естественного отбора, а также учение К. Бернара (1813-1878) о гомеостазе, т.е. о саморегуляции постоянства внутренней среды организма в условиях непрерывно меняющихся воздействий окружающей среды. Они в значительной мере обусловили отход естественнонаучной мысли от принципов механического детерминизма, обоснованных французским мыслителем Р. Декартом (1596-1650) с его великой идеей о рефлексе, т.е. отражении мозгом внешних явлений-стимулов по типу отражения светового луча.
Идея рефлекса на протяжении нескольких веков была в физиологии одной из основополагающих. Она наиболее четко выражена в понятии о трехзвенной рефлекторной дуге: афферентный (чувствительный) нерв — центральная нервная система (спинной и/или головной мозг) — эфферентный (исполнительный) нерв. Согласно этой схеме, поведению присуща в некотором роде машинообразность, в которой определяющее значение имеет характер стимула, а также конструкция и состояние тех участков мозга, на которые этот стимул воздействует. При этом как несомненное принималось положение о том, что рефлекторный ответ всегда соответствует силе вызвавшего его стимула. В данной схеме отсутствовало понятие сознания. Эта отдельная психическая, душевная категория рассматривалась вне причинной теории поведения, вне принципов детерминизма.
Новые дарвиновские идеи о роли изменчивости и естественного отбора в развитии видов выдвинули на первый план проблему взаимодействия организма со средой, при котором физиологические процессы, происходящие в организме в ответ на стимулы, должны создавать в нем необходимые условия для активного вмешательства индивида в окружающую среду. Это принципиально сместило форму причинного объяснения поведения, поставив вопрос о значимости в его организации физиологических процессов, происходящих внутри организма. Последние развиваются в ответ на действие внешней среды и направлены на создание соответствия внешних и внутренних условий для наилучшего приспособления к ней и, следовательно, для выживания в непрерывной борьбе за существование. Эта форма причинности получила название биологического детерминизма.
Принцип биологического детерминизма в науке о поведении получил наивысшее развитие в учении об условных рефлексах великого русского физиолога Ивана Петровича Павлова (1849-1936). Это учение выросло из довольно обыденного и хорошо известного наблюдения, которое выражают словами «слюнки текут», когда вид или запах пищи вызывают у голодного животного или человека слюноотделение. Психологи называли это явление психической секрецией. И.П. Павлова объяснение не удовлетворяло, поэтому он решил полностью отказаться от субъективного метода и говорить о результатах опытов с условными рефлексами только в терминах и понятиях физиологии. Чтобы оставаться в строгих естественнонаучных рамках, И.П. Павлов установил не только методологическое табу (не пользоваться психологическими терминами и понятиями для объяснения поведения животного), но и ввел методические ограничения в виде изоляции подопытного животного. Была даже выстроена специальная «Башня молчания» под Ленинградом в Колтушах, которая обеспечивала достаточно искусственные и однозначные условия опыта, где изучалось не целостное поведение, а его отдельные компоненты (условный слюнный рефлекс, оборонительный рефлекс отдергивания лапы). Подобный принципиальный редукционизм И.П. Павлова дал на определенном этапе развития науки о поведении колоссальное преимущество, позволившее отказаться от антропоморфических толкований поведения животного и создать учение о высшей нервной деятельности, открывшее пути естественнонаучного экспериментального исследования мозговых механизмов поведения.
По И.П. Павлову, посредником между стимулами окружающей среды и условными рефлекторными реакциями животного и человека служит динамика нервных процессов в больших полушариях головного мозга. Чисто метафорически автор сравнивал работу коры больших полушарий головного мозга с телефонной станцией, где идет переключение связей от одних абонентов к другим. Как справедливо отмечает А.С. Батуев (1993), в рамках такого взгляда на мозговые механизмы поведения не принимается во внимание важнейшая сторона целостного поведения животного или человека — его активность, объясняющая целеполагающий, целенаправленный характер поведенческих актов в вероятностно организованной среде. Не случайно еще в начале 1930-х гг. крупнейший отечественный психолог Л.С. Выготский (1896-1934) пришел к убеждению, что в метафору И.П. Павлова следует включить «телефонистку», не подменяя ее душой или другим «загадочным» образованием, изнутри правящим поступками человека.
Введение в сферу физиологического объяснения понятия об активности субъекта как существа, способного не только к саморегуляции, но и к самодетерминации, сделало необходимым исследовать так называемые внутренние состояния, формирующиеся в высших отделах головного мозга животных и человека. В последние десятилетия XX в. наступил когнитивный (cognitive — познавательный) этап в изучении мозговых механизмов поведения, когда в качестве непременных детерминант целостного целесообразного поведения рассматриваются такие психические факторы, как представления, образы, установки, мотивации, эмоции. Произошло возрождение идеи И.М. Сеченова (1829-1905) и И.С. Бериташвили (1884-1974) о психической причинности — особом способе детерминации поведения, а также идей А.А. Ухтомского (1875-1942) о доминанте.
И.М. Сеченов — автор идеи о психический причинности, согласно которой «чувственные моменты» (образы, представления, эмоции, мотивации) служат детерминантами целесообразного поведения. Их роль в регуляции поведения подлежит такому же объективно точному решению, как и другие вопросы, с которыми имеет дело естествоиспытатель. По И.М. Сеченову, психический процесс, подобно нервному, развертывается объективно, независимо от сознания. Он рефлекторен по способу совершения, поэтому ни по онтологии (бытию), ни по гносеологии (познаваемости) не отличается от других телесных явлений. И.С. Бериташвили вслед за И. М. Сеченовым полагал, что нервный субстрат среднего члена «психического рефлекса» как производящий ощущения, представления, мысли, чувства, качественно отличается от субстрата среднего члена «чистого рефлекса», лишенного психического свойства. Признание психической причинности в поведении означает, что репродуцируемые образы внешнего мира играют существенную регулирующую роль в организации поведения. Образы жизненно важных объектов и событий могут вызвать такую же поведенческую реакцию, такой же акт приспособления к внешней среде, как и восприятие этих объектов и событий.
Психическая регуляция поведения была показана не только у человека, но и у животных: при первом же восприятии пищи, болевого раздражения или любого значимого события формируется их образ, конкретное представление о них. Оно удерживается в так называемой образной, или декларативной, памяти, и каждый раз, когда образ репродуцируется при восприятии соответствующей обстановки или ее компонента, совершается такой же поведенческий акт, как при реальном восприятии. Это дает возможность приспособиться к условиям внешней среды не только в случае с реальным восприятием, но и при репродукции образа.
Данное положение о психическом детерминизме подтверждается регистрацией активности коры больших полушарий методом функционального ядерно-магнитного резонанса: при мысленном представлении образа какого-либо предмета в первичной, воспринимающей зрительной коре (поле по Бродману) у человека происходит такое же повышение активности (усиление кровотока), как при реальном восприятии этого предмета.
Переход от идеологии «реактивной модели», базирующейся на принципах биологического детерминизма (стимул—нейродинамика — реакция), к модели активного организма породил новое направление в науке о поведении — психофизиологию, предмет которой — изучение физиологических механизмов, составляющих основу психических процессов и состояний. Основная задача психофизиологических исследований — сопоставление, установление корреляции между теми или иными психическими явлениями или состояниями, о которых исследователь узнает по словесному отчету или по другой произвольной реакции субъекта и биоэлектрическим, вегетативным, двигательным реакциям и функциям. Психофизиология как новая самостоятельная дисциплина в нейронауке о человеке получила официальное признание только в 1982 г. в Монреале, на I Международном конгрессе психофизиологов.
